Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

— Ну же, все в порядке.

Я улыбаюсь ей, и она бросается ко мне. Я нажимаю на тормоза, заключая ее в объятия, пока ее мягкие губы пожирают мой рот.

Один последний поцелуй.

— Давай, ангел, — шепчу я, прижимаясь своим лбом к ее. — Садись на заднее сиденье. Мне нужно обезопасить тебя.

— Ты тоже того стоил.

Ее дыхание касается моих губ, и она, шмыгая носом, забирается на заднее сиденье.

Я даже не чувствую страха, когда мы приближаемся. Я странно спокоен. Я знал, что это произойдет. Это был всего лишь вопрос времени. Я бы облажался, и все полетело бы к черту.

Ты все испортил. Ты всегда так делал.

Последние слова моего отца, обращенные ко мне, эхом отдаются в моей голове. Может быть, я всегда все разрушал. Может быть, я позволил себе влюбиться в человека, потому что у меня есть болезненная потребность разрушать, саботировать людей, которые мне небезразличны, не говоря уже о себе. Все, что я сделал сейчас, — это оставил и без того травмированную женщину с еще большей потерей и еще большей травмой. Некому защитить ее.

Как только показывается комплекс, я почти разворачиваю грузовик на другую сторону дороги и набираю скорость. Но куда мне ехать? Я не могу обеспечить ее безопасность в этой гребаной дикой местности. Я не могу оставить ее на милость Пораженных, Национальной гвардии и кто знает, что еще здесь есть.

Я беру себя в руки, продолжая вести машину. Но сирены не включаются. Мигалки на заборе не горят. Грузовик подъезжает ближе, и становятся видны охранники у ворот. Они стоят вокруг, как обычно. Никакой лихорадочной активности. Ничего необычного.

Я останавливаюсь у ворот, готовый к досмотру, готовый к тому, что мне скажут быстро садиться. Вместо этого они машут мне рукой, когда ворота отъезжают. Я тупо останавливаюсь и опускаю стекло, когда приближается один из охранников.

— У меня сработал будильник, — говорю я, поднимая свои умные часы. — Я вернулся так быстро, как только смог.

Охранник смеется, махая рукой.

— Да, и нас напугали до чертиков. Но это была всего лишь тренировка. Беспокоиться не о чем. Они должны были сказать тебе об этом, когда ты уезжал.

Да, они должны были. Она должна была сказать мне. Джульетта была права, а я гребаный дурак.

Я въезжаю на территорию комплекса и паркую грузовик. Спускаюсь вниз, проверяя, нет ли кого поблизости, но все чисто.

Когда я открываю заднюю дверь, оттуда, спотыкаясь, выходит Джульетта, ее лицо красное и заплаканное. Она обнимает меня за талию, все еще тихо всхлипывая.

— О боже, о боже, — бормочет она, прижимаясь ко мне, ее плечи трясутся.

— Все хорошо, ангел, мы в порядке. — Я откидываю ее голову назад и нежно целую в губы. — Мы в безопасности. Возможно. Возможно, мы в безопасности.

Я провожу ее обратно в общежитие, мимо вампира, стоящего на страже у двери, которого совершенно не интересует плачущий человек у меня под мышкой. Джина с тревогой смотрит, как я веду Джульетту обратно в постель.

— Что за черт? — Джина подозрительно смотрит на меня, поднимаясь на ноги, чтобы забрать у меня Джульетту. — Где, черт возьми, тебя носило?

— Ей нужно было… — Я замолкаю из-за лжи, из-за ответов. — С ней все в порядке, просто она испугалась.

— Конечно, испугалась. — Джина качает головой и заключает Джульет в такие материнские объятия, что я начинаю скучать по собственной матери.

Всего на мгновение.

Я встряхиваюсь и спешу из общежития, направляясь через двор к кабинету Сэм. Я рывком распахиваю дверь и вижу Сэм, сидящую за своим столом и корпящую над какими-то бумагами.

— Чем могу помочь, Сайлас? — Она не поднимает глаз.

Она, черт возьми, ждала меня.

— Да, ты можешь сказать мне, почему я был там без предупреждения о том, что на сегодня запланированы гребаные учения по периметру.

— Напугало тебя, да? — Она по-прежнему не поднимает глаз.

— Я поспешил обратно, потому что думал, что произошла чрезвычайная ситуация. — Я пересекаю комнату и хлопаю ладонями по столу, и она, наконец, поднимает на меня взгляд. — Я был там, чертовски одинок и…

— Сам по себе? — перебивает она, откидываясь на спинку стула. — Ты был один? Сам по себе? Ты в моем офисе устраиваешь истерику, потому что был там один?

Она, блядь, знает.

— Сэм, никогда больше не выкидывай со мной таких штучек, слышишь?

— Здесь не я разыгрываю трюки.

Я рычу, мои руки сжимаются в кулаки.

— Клянусь богом, если ты когда-нибудь снова сделаешь что-нибудь подобное…

— Что ты сделаешь? — Ее брови приподнимаются, и она томно раскачивается взад-вперед на своем стуле. — Что ты собираешься делать, Сайлас? То же самое, что ты сделал с Брауном?

— Испытай меня.

— Ты угрожаешь старшему офицеру? — Она опирается на локти, задирая мне подбородок. — Я собираюсь дать тебе дружеский совет. Если ты хочешь, чтобы люди покрывали твои ошибки, не угрожай им.

Я прищуриваюсь.

— Мои ошибки?

— Твои ошибки. Ее запах похож на тот, который я почувствовала вчера утром в твоей хижине.

— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь.

— На этом разговор окончен. — Она опускает взгляд обратно на бумаги, лежащие перед ней, и отмахивается от меня. — Теперь ты можешь идти.

— Сэм…

— Я сказала, ты можешь идти.

Я отталкиваюсь от стола и выхожу во двор. Вместо того, чтобы направиться в свою хижину, я направляюсь в спортзал. Оказавшись внутри, я срываю с себя рубашку, отбрасывая ее в сторону, прежде чем положить на боксерскую грушу с такой острой яростью, что я могу почувствовать ее запах.

Сэм знает.

Конечно, она знает. И сегодня была просто небольшая попытка показать мне, что она наблюдает. Она воспользуется этим в своих интересах. Я знаю, что так и будет.

Когда боксерская груша летит через зал, я понимаю, что не рассказал им ни об орде Пораженных, ни о том, что Саванна не отвечает на их радио. Я должен сказать им. Эта орда была огромной. Я направляюсь к дверям, подбирая с пола рубашку, но, когда над головой гремит гром, я останавливаюсь.

Я на мгновение прикусываю внутреннюю сторону щеки, прежде чем перекинуть рубашку через плечо и направиться обратно в свою хижину, решив пока сохранить эту информацию при себе.

Это вполне могло бы пригодиться мне, может быть, даже раньше, чем я думаю.

ГЛАВА 30

САЙЛАС

Я знаю, что за мной наблюдают. По логике вещей, я знаю, что должен держаться на расстоянии от Джульетты, чтобы развеять любые подозрения. Я знаю, что веду себя безответственно, и, вероятно, подвергаю нас обоих опасности. Но ничто из этого не останавливает потребность увидеть ее, которая колотится у меня в груди. Потребность быть со своей девушкой слишком сильна. Я не могу жить без нее. И я готов к тому, что эта потребность станет зависимостью, которая в конце концов убьет меня.

Я выполняю свои обязанности, проверяю периметр, проверяю расположение камер наблюдения. Все это время я не думал ни о чем, кроме Джульетты, гадая, где она и что делает. Все утро шел сильный дождь, поэтому я знаю, что ее нет в саду. Просматривая каждую камеру, я ищу ее, но ничего не вижу, пока не добираюсь до спортзала.

Вот и она, бегает по беговой дорожке. Ее волосы собраны на макушке в неряшливый пучок, и на ней самые обтягивающие белые шорты, которые я когда-либо видел, а также укороченный топ.

Срань господня.

Я практически чувствую ее запах через экран. Она проводит рукой по затылку, смахивая пот, и мне приходится подавить стон.

— Джорджия Пич вся вспотела, да?

Я так увлекся, что даже не услышал, как Кроули вошел в офис. Я прогоняю изображение спортзала и быстро бегущей Джульетты, прочищая горло.

— Да, наверное, так. Доктор посоветовал ей позаниматься.

— Она тебе нравится, да? — Кроули опускается на стул рядом со мной. — Кажется, она тебя очень заинтересовала.

Я пожимаю плечами, не отрывая глаз от монитора.

— Ей нужна была помощь. Я оказал ее. Конец.