Трактирные шалости - Финова Ева

– Нет, глупости, – фыркнула я. А он губы поджал, неужели правда ляпнул подобное? Поэтому на всякий случай решила внести ясность.

– Не знаю, почудилось мне или нет, но я точно и абсолютно никого не соблазняю. И вообще не нуждаюсь в мужчинах. Мне и без них проблем предостаточно.

Мстислав сощурился, окончательно встал с лавки, стиснув зубы, и ничего не ответил. Я, не дожидаясь, вышла первая, потому что на лестнице нам будет не разминуться – настолько узкая.

Как назло, света наверху было маловато.

– Хочу сказать лишь, – он бросил мне вдогонку. – В доме вашем неладно, силы кончаются быстрее обычного. Поэтому я и подумал про ведьму, но может статься и так, что забрели к вам силы пострашнее и коварнее, ведь здесь нет домового и это чувствуется.

Я обернулась и пошла назад в комнату, вошла и чуть нос к носу не столкнулась с бледным, как мел, мужиком.

– Здесь точно кто-то есть. Сидит по углам и ждёт, когда мы уснём.

– Глупости, – выдохнула я, прогоняя прочь страх и хандру. Если начну верить в эти бредни, буду пугаться любого шороха и точно расклеюсь. – Но если знаешь, как можно прогнать эту нечисть, я слушаю.

Посторонилась и хотела пропустить его вперёд, но он расценил мой жест иначе, приобнял за плечо и принял за опору.

Что ж, ладно. Раз уж сама в дом привела, дотерплю его до полного выздоровления.

– Идём, ляжешь, но в следующий раз дождись, когда я поднимусь наверх.

Он будто меня не услышал, глаза прикрыл и тихонько зашептал, будто сквозь боль и стиснутые зубы:

– Календулу над огнём сжечь, запарить в воде и по углам веником побрызгать. Но ещё лучше поставить там пучки душистых трав. Нечисть не любит сильные запахи. И блюдце с молоком да хлеба кусочек на столе оставлять, вдруг домовой объявится. Он сам порядок и наведёт.

– Ага, ты ещё скажи, пойти его искать в местные леса.

– Это тоже можно, – поумничал Мстислав.

На долю секунды мне показалось, будто он здоров и только придуривается, настолько звонко и довольно прозвучал его голос. Но вот Слава опять застонал, чем вызвал во мне угрызения совести и некоторые сомнения. Может и впрямь больно? Кровь-то есть на перевязи, а значит, рана открылась.

Эх. В этот раз Болъивана уже не позвать. Да и Илоша, слышно, у себя в комнате сидит и всхлипывает. Я воздела глаза к нему и помолилась лишь об одном: терпении, чтобы пережить этот день, об остальном даже не заикалась, боясь разгневать.

Глава 8

Северный тракт затянуло сизой дымкой от края до края, плотный туман укутывал землю по верхние кроны, ухудшая видимость всякому путнику, рискнувшему покинуть спасительное убежище в этот хмурый ненастный час. Сырая погода портилась всё сильнее и сильнее. Лошадь фыркала и несмело брела по дороге, норовя сломать ногу в ближайшем овраге, едва собьётся с пути.

Всадник в кожаном плаще, украшенном соболиным воротом, внимательно всматривался в дорогу, то и дело прикладываясь руками к эфесу кривого кинжала, висящего на поясе. Неспокойное время – час нечисти, когда нетопыри, болотники и болотницы, злые лесные духи проявляют себя во всей красе. Иначе когда же ещё им удастся подобраться к людям на расстояние вытянутой руки и не быть замеченным? Вот и сейчас лошадь взбрыкнула, прежде чем громко заржать. Острый укол пришелся выше её голени. От испуга гнедая кобыла встала на дыбы, скинула с себя седока и унеслась прочь в неизвестном направлении.

– Ух, тетеря! – крикнул всадник. – Вьюки!

Но было уже поздно, впереди послышался дикий волчий вой, рык, стоны, истовое ржание, а затем и громкое жуткое чавканье.

Ругнувшись последними словами, путник выхватил один кинжал и другой свободной рукой достал из-за пазухи иноземную саблю, поблёскивающую сапфирами на гарде. Секунда на принятие решения, и он осторожно зашагал назад, стараясь издавать как можно меньше звуков в надежде, что лошадь станет достаточным отвлечением, чтобы местное зверьё не кинулось за ним вдогонку. Но он ошибся – дикий громкий вой послышался совсем рядом.

Путник вздрогнул, обернулся и не поверил своим глазам: он смотрел на отражение в зеркале и видел там не себя.

– Так это ты, брат? – только и успел сказать бывший владелец почившей лошади, прежде чем острый и узкий нож прошёлся обжигающей болью вдоль правого ребра.

Вздрогнув, Мстислав проснулся, чувствуя чужое прикосновение к руке.

– Тише, это я, – голос был знакомый, молодой, но уверенный и приятный. – Я пришла глянуть, нужно ли зашивать или хватит примочки, вдруг гной. Дай посмотреть.

Мстислав повернул голову на звук и наконец вспомнил, где он и что с ним случилось на самом деле. Он прибыл в эти края гонимый чувством страха за свою жизнь. Родные ему люди желали его смерти, и он не мог игнорировать тот факт, что за несколько последних месяцев сумел пережить сразу три покушения. Мастера обмана и лицемерия искусно плели свои сети, действуя чужими руками. Им ничего не стоило найти среди столицы исполнителей, сохраняя анонимность, и затеряться в случае неудачи, как иголка в стоге сена. Но здесь, в глуши, среди местных, где все и всех знали, сделать подобное будет гораздо сложнее. Заодно, Мстислав очень надеялся, при очередной попытке вскроется имя заказчика. Пятое место в череде престолонаследия – не первое, но и не последнее. А значит, желающих обладать его привилегиями – хоть отбавляй. В списке ближайших претендентов на обладание короной Ларойской империи значилось сорок два кандидата и кандидатки. Выходило так, круг подозреваемых был велик и крайне сложен для проверки людьми, преданными цесаревичу Мстиславу, коих было, увы, недостаточно. Всего же у императора Сивольда было от разных браков семеро сыновей и три дочери. К счастью последних, все они выданы замуж и покинули родные края в целости и сохранности. А вот братьям предстояла долгая и мучительная борьба за власть и престолонаследие.

– Не больно? – спросил вдруг голос, возвращая Мстислава из задумчивости. – Корочка немного отошла, кровит. Но трогать рану не вижу смысла, нагноения нет. Только края смажу кедровым маслом для снятия воспаления. И отвар принесу, чтобы простуда тебя не свалила.

Мстислав еле слышно выдохнул, борясь с безотчётной улыбкой. Какая же эта девушка всё-таки наивная. Несмотря на напускную серьёзность и колкость, стоило намекнуть на проблемы со здоровьем, тотчас позабыла о намерении прогнать незваного гостя из дому.

– Чего молчишь?

– Думаю, – ответил Великий князь Энский. Этот титул ему был пожалован в двенадцать лет, едва Мстиша выиграл скачки среди офицеров драгунского полка. Отец в тот день так расчувствовался, устроил во дворце праздник и велел разослать гонцов в разные уголки империи, чтобы рассказать об этом громком событии всем и каждому. Кажется, к вести прилагался вполне реалистичный портрет победителя и лошади, да разве она его не узнала?

– И что надумал? – настаивала настырная молодая красавица. – Сколько ещё планируешь у нас быть?

– Неужто погонишь меня на улицу в такую пору больного и голодного?

– Так ты голоден? – из всего сказанного её заинтересовало только последнее слово. – Каши ещё принести?

– Нет уж, лучше хлеба и попить чего, горло промочить.

Вот вроде и не сказал ничего особого, а девица напряглась, губы поджала, глаза засверкали.

– У нас не питейная, горло промочить здесь нечем.

– Я про воду. – Мстислав наконец понял причину её столь странного поведения, о чём и осведомился: – Скажи, тебя обидел кто в прошлом? Ты поэтому огрызаешься? Напился и ударил?

– Если бы так… – выдохнула она.

А он чудом пересилил себя и не сжал кулаки. Не хотел её пугать и давать лишнего повода нервничать.

– Тот детина, который меня нёс, да?

– Да ты что! Конечно же нет, Болыван добрый и работящий, он кузнец и мой сосед. Его племянница, Илоша, с нами живёт.

– А, это та, у которой мать прогнали на болота?

– Не тебе поднимать эту тему, – грозно предупредила владелица трактира по имени Вель. Кажется, подопечная звала её именно так. – В таком возрасте пережить расставание с родителем, я… мне бы…