Трактирные шалости - Финова Ева

Да уж, кто бы мне сказал, как быстро я перестрою свою жизнь под новые правила, не поверила и обозвала бы его сумасшедшим. А теперь приходилось каждый день изыскивать время, чтобы хоть немного передохнуть. Как и сказал Мстислав, ручного труда было очень много. Не в пример прошлой жизни, но вот что мне нравилось больше, так это полное отсутствие времени на рефлексию и злые мысли.

В этих краях за лень приходилось платить двойную цену. Поэтому её себе никто не позволял, иначе чревато большими проблемами со здоровьем, благополучием, да и отношения между деревенскими быстро испортятся, если меня заметят праздношатающейся.

Тут вкалывал до седьмого пота каждый, чем местные и гордились, реже бахвалились за столом.

– Помочь?

Неожиданный звук чужого голоса заставил меня вздрогнуть. Я чуть не уронила ложку на пол. В последний момент стиснула пальцы.

– Чем? – обернулась и заметила бледного мужчину в дверях кухни. Он, конечно, молодец, выпутался из ситуации сам. Сделал дыру для головы и надел покрывало, как пончо, а края повязал вокруг себя. На стопах же были намотаны вчерашние портянки, в которых он поднимался наверх; так что видок был у него – тот ещё.

Внимательное молчание с его стороны вернуло из задумчивости.

– Рубаха твоя уже просохла, – порадовала я, пряча улыбку, – и сапоги сейчас гляну, а вот штаны нужно будет зашить, и дублёнка, скорее всего, влажная. Сохнуть будет несколько дней.

– А разве нельзя купить новый наряд? – очередная наглость за авторством спасённого. – Иначе даже не знаю, как на улицу выходить во всём этом?

Я лишь тихонько осведомилась:

– У тебя есть чем платить?

Мстислав сразу не ответил. Я подняла взгляд и увидела, как он поджал губы. Немного посомневался, прежде чем нехотя произнёс:

– Мне нужна помощь, нормальная одежда, а я в долгу не останусь и даже больше, приплачу сверху.

– Ты это не мне рассказывай. У меня всё равно нет шмотья твоего размера. Об одном только попрошу, не используй меня как гаранта оплаты, да и в целом моё имя не произноси ни в каком качестве. А то ты уедешь, а мне потом отвечать за все-все твои обещания.

Вздохнула и подтолкнула в его сторону тарелку с кашей и булочками, положила ложку рядом.

– Сейчас приду, ешь.

Он послушно прошёл вглубь комнаты, а я немного помедлила, глядя, как жадно он смотрит на пампушки с кунжутом. Поэтому перед уходом нехотя добавила:

– Каждому по две. Не больше.

Если Мстислава моё замечание и задело, то вида он не подал. Охотно устроился на лавке возле кухонного стола. Видать, голодный очень. И правда, с его-то ростом и габаритами то, что я ему скормила вчера, – так, аппетит разогнать. Оставить ему, что ли, немного копчёностей? Так ведь и пенных напитков запросит, под рыбку-то. Да и хлеб в прикуску, который я на продажу пеку.

Нет, обойдётся. Пусть ест, что дают, и уезжает в столицу. Вот уж никогда бы не подумала, что мне будет так неприятно слышать чужое бахвальство. Со стороны видней, да?

Невольно припомнила несколько случаев, когда и сама любила прихвастнуть перед сокурсницами из других городов. Они жили в общаге, поэтому половину моих невзгод попросту не понимали. Теперь же я начала осознавать ошибочность подобного поведения, и сразу так неудобно стало. Гадко от осознания собственной заносчивости и плоского мышления. Я видела перед глазами только себя и собственные проблемы, не обращая никакого внимания на окружающих.

Одним словом, жаль, что я так поздно прозрела. Но что уже теперь сделать? Теперь прошлую жизнь уже не вернуть, остаётся лишь строить новую. Под эти мысли вышла из дому и нашла висящие на гвоздях сбоку от крыльца сапоги Мстислава.

Вон и Илоша возвращается назад с ведром. Глянула ей за спину и чуть не поседела за считанные секунды. Язык вовсе отнялся.

Высокий ёж на маленьких человеческих ножках семенил следом и тихонько кряхтел, воздев вверх серые ручонки, покрытые шерстью. А вот личико его было ещё страннее: наполовину звериное, нос чёрной кнопочкой, глазки-бусинки. Я лишь чудом в обморок не хлопнулась, моргнула один раз, другой, третий.

Странное видение и не подумало исчезать. Идёт, кряхтит и руки тянет к ведру. Забрать хочет? Или что ему нужно?

– Илоша, – позвала я.

Диковинное животное, наконец заметив меня и мой взгляд в свою сторону, вначале отстало и затем исчезло, будто растворилось в воздухе. Я невольно перекрестилась, запрещая анализировать увиденное.

Нет, допускаю, Мстислав может стать неплохим источником информации, если только не затребует ничего взамен. Определённо, надо его расспросить.

Опомнившись, я спешно вернулась в дом и скинула сапоги в ноги новому постояльцу, который с завидным аппетитом доедал свою порцию и даже без масла.

Сходила к тазу с мыльной водой и помыла руки, прежде чем тоже приступить к утренней трапезе. После, как Илоша вернётся и сядет есть, устрою ему перекрёстный допрос, чтобы видеть наверняка, врёт ли?

Глава 7

Я молча сидела за столом и смотрела, как гость играл рассыпанным по столу кунжутом. Не знаю почему, но мне было не по себе. Не хотела слушать о нечистой силе. И всё равно отрицать тот факт, что я видела странное существо, было невозможно.

Итак, в этом мире точно водятся некие ежи с ручками и ножками, как у маленьких деток. Допустим, помимо них могут быть ещё некоторые другие виды, которые умеют прятаться в тени.

Бородатое лицо Мстислава источало абсолютную уверенность. Мне показалось или он ухмыляется?

Но вот Илоша вошла в комнату, и я приободрилась.

– Спасибо, что дождался, – я привлекла внимание к себе. Слава мне улыбнулся, загадочно так.

Подопечная хотела что-то сказать, но он её опередил:

– Извините, вчера я сказал не подумав. Вовсе вы не ведьмы, это так, просто разговор завязать, сглупил.

Хорошо, что в трактире в этот самый миг никого не было кроме нас троих, я удивилась – мало сказано. А Илоша так и вовсе побледнела.

– И этот туда же! – вспылила она. – Болван!

– Илона!

На эмоциях получилось, сколько раз запрещала себе повышать голос на ребёнка.

– Что – Илона? – она не унималась. – Тоже хочешь на болота отправиться, а?

Я оторопело застыла, задним умом чувствуя, будто она права. У местных с этим строго. Однако же в её голосе звучала такая боль, от которой сердце защемило, аж слёзы на глаза навернулись.

– Маму мою, вон, прогнали, Рогнеда на неё донесла, а дядя, – девочка начала всхлипывать, – дядя – болван! Как есть, ни слова не вставил против. Не защитил свою сестру! Мол, аргументы у них были. Домовой сбежал! Удивляюсь, как они меня туда не попёрли!

Сказав такое, девочка кинулась прямиком наверх, громкие быстрые шаги и скрип лестницы ещё долго звучали по всему дому. Неужели вещи собирать или на кровати поплакать?

– Илочка… – запоздало позвала я. Негодующе глянула на Мстислава и не выдержала: – Вот как ты за доброту платишь? Рубашку я тебе вниз спущу и вещи твои тоже. Сапоги, я смотрю, вон уже надел. Хорошо. Как соберёшься, прошу, оставь нас в покое. Если нужны деньги, постучись к купцам и попроси ссуду. На этом…

– Погоди, – попросил он, хватая меня за руку. – Я ещё не совсем окреп, я… – Он оттянул покрывало и продемонстрировал проступающие пятна крови на перевязи.

– И ты молчишь?

Изумлению моему не было предела. Ох уж эти мужчины. Понять бы, что у них в голове творится, хоть немножечко, как было бы проще?

– Иди в кровать, я приду, разбинтую и гляну, – а заодно провела рукой по его щеке и поняла, что у него температура. Но небольшая, под тридцать семь.

– А это зачем?

Он вдруг замер.

– Жара нет, – оправдалась я.

– И это всё? – Он взглядом указал мне на руку.

– Извини, до лба не дотянулась, – я пожала плечами и тоже встала, намереваясь заглянуть к Илоше.

– То есть твоя доброта совершенно бескорыстна и ты меня не соблазняешь?

От такой наглости у меня язык отнялся. Я посмотрела на его серьёзную мину, и мне вдруг показалось, будто он вовсе не говорил ничего подобного.