Прикосновение смерти (ЛП) - Мартин Т. Л.

— Пожалуйста…

Неважно, сколько раз я пытаюсь, но он больше не отвечает.

— Пожалуйста.

Это действительно оно.

Этого не может быть.

Он покончил со мной.

Пожалуйста.

Он покончил с Энцо.

Нет…

Дни стали тянуться друг за другом, сливаясь с неделями. Секунды превращаются в минуты, а минуты — в часы, но я не считаю. Единственное, что я считаю, — это биение моего сердца. Лежа в постели, я уставилась на белесое море на потолке. Как и вчера утром, и позавчера, и позапрошлой неделей, одна рука лежит ладонью вниз на моей груди.

Секунда. Две секунды. Три. Четыре.

Удар.

Мои глаза закрываются. Четыре секунды. С каждым днем удары становятся все чаще. С каждым днем мое сердце становится сильнее. Как он и говорил, без него оно будет сильнее.

Почему же тогда мне кажется, что с каждым днем разлуки мое сердце разбивается все сильнее и сильнее? Я не знаю, как это происходит, но каждую ночь я засыпаю с осколками в груди. И каждое утро я чувствую, как оно разбивается заново. Боль, глубокая боль, сдавливающая меня до тех пор, пока я не могу дышать, никогда не оставляет меня в покое. Самое странное, что я не думаю, что хочу этого. По крайней мере, это напоминает мне о том, что у меня было. И иногда я думаю, что если он сейчас страдает, то, наверное, будет справедливо, если я тоже буду страдать.

Сердечная боль — мой постоянный спутник, и мы идеально подходим друг другу. Две созависимые горошины в одном стручке. Мое прошлое и мое будущее.

Я не обращаю внимания на звонок мобильного телефона, предпочитая погрязнуть в страданиях. Это меня задевает. Затем я игнорирую телефон в номере гостиницы и звонки, когда приходит сообщение. Я даже не обращаю внимания на стук в дверь, когда он раздается, но потом слышу звяканье ключа и поворот ручки.

Когда Клэр входит, ее лицо торжественно. Это странное и неестественное выражение для нее. Она медленно ступает, осторожно опускается на кровать.

Я смотрю на нее.

— Привет.

Мы не разговаривали последние несколько дней или около того. Я пыталась какое-то время. Пытался вести себя так, будто все нормально. Даже заходила к ней домой, чтобы потусоваться с ней и Бобби несколько раз на прошлой неделе — с тем самым Бобби, который якобы переехал обратно в Лос-Анджелес несколько недель назад. Впрочем, дело не только в ней, я ни с кем не разговаривала. На прошлой неделе я отправила Джейми еще одну открытку, и это, похоже, ее не смущает.

— Я пыталась дозвониться до тебя.

— Прости, Клэр. Я сейчас не самая лучшая компания.

— Нет, все в порядке. — Она прикусывает губу. — Все в порядке. Послушай, я бы не пришла, если бы только… — Она опускает взгляд. Закрывает глаза. — Лу. Это мистер Блэквуд. Он в больнице.

У меня в груди замирает сердце, даже при моем неровном сердцебиении. Я ничего не говорю.

— У него инсульт. И, в общем, все очень плохо. Я просто… я подумала, что ты должна знать.

Я переключаю внимание на потолок, вглядываясь в ослепительную белизну. Смотрю и смотрю. Потом еще и еще, отказываясь воспринимать ее слова. Инсульт. Это просто смешно. У мистера Блэквуда не могло быть инсульта, потому что он упрямый крепыш. Слишком упрямый, чтобы такой маленький инсульт мог свалить его с ног.

Кровать сдвигается, когда она встает. Она замирает рядом со мной на минуту, и я краем глаза наблюдаю, как она поворачивается и уходит.

— Клэр.

Она кружится так быстро, что мне кажется, она может упасть. Но она не падает.

— Да?

— Ты можешь отвести меня к нему? Ты не против?

— Конечно, я отведу тебя.

Глава 48

Клэр высадила меня у входа в больницу. Она спросила, не хочу ли я, чтобы она зашла со мной внутрь, но я настояла на том, что со мной все будет в порядке. Не то чтобы в порядке. Но так будет лучше. Я расправляю плечи, поднимаю подбородок и берусь за ручку.

Я не в первый раз в этой больнице, но вполне возможно, что так оно и есть. В прошлый раз я проснулась как пациентка, а теперь захожу как посетитель. Мужчина за стойкой регистрации просит меня подождать, пока он вызовет врача, что я и делаю. Через несколько минут меня встречает брюнетка средних лет в белом халате. Она добрая, как я могу судить, но ее серьезный вид сразу настораживает меня. Это не может быть хорошо.

— Я много слышала о тебе, Лу, — говорит она.

Это замечание вселяет в меня надежду.

— Правда? Так он встал и разговаривает?

— О. — Она опускает взгляд вниз, и ее серьезное выражение становится еще глубже, когда она снова смотрит на меня. — Нет. Боюсь, что нет. Я имела в виду его предыдущие визиты. Он часто упоминал о вас, знаете ли.

— Более ранние визиты?

Между ее бровями образовалась складка, она наклонила голову.

— Да, именно так. — Я открываю рот, чтобы попросить разъяснений, но она продолжает, удаляясь по коридору и жестом приглашая меня следовать за собой. — Он сказал мне, что ты была прекрасной сиделкой, и это высокая похвала от мистера Блэквуда. Эм, что? Вот мы и пришли.

Она останавливается перед одной из комнат и кивает в сторону окна. Я подхожу ближе, чтобы заглянуть внутрь. Цвет исчезает с моего лица, как только я это делаю, и я забываю о своем замешательстве из-за ее слов. Мистер Блэквуд лежит на больничной койке, глаза закрыты, кожа бледная. Я никогда не видела его без множества слоев одежды, и тонкий халат и одеяло не скрывают острых углов его костей. Я почти не могу поверить, насколько он хрупок.

— Лу, — пробормотала она, голос ее звучал мягко, — как вы, я уверена, уже знаете, последние недели были для него особенно тяжелыми. К сожалению, у больных раком нередко случается инсульт… — Я моргаю, уверенная, что ослышалась, — особенно если учесть, как внезапно болезнь распространилась из его легких. Это, в сочетании с его возрастом и состоянием здоровья, в котором он находился до постановки диагноза… — Она смотрит в его сторону, и на ее лице появляется печальное выражение. — Еще раз, мне очень жаль.

— Ч-что вы говорите?

— Я говорю, что мы не ожидаем, что он проснется. Боюсь, ему осталось недолго, так что советую вам поскорее увидеться с ним, если хотите попрощаться.

Если существует способ выпустить из тела весь воздух разом и при этом не убить вас, то я уверена, что именно это со мной сейчас и происходит. Мое горло вдруг стало слишком узким, чтобы втянуть кислород. Рак? Как долго он скрывал это от меня?

— Лу?

— Да.

Это шепот, далекий звук даже для меня.

— Вы хотите увидеть его сейчас?

Я киваю, шея затекает, и она открывает передо мной дверь. Я не оглядываюсь на нее, пока оцепенело иду к нему, но когда за мной щелкает дверь, отдаленный звук кажется слишком окончательным. Рядом с кроватью стоит стул. Я сажусь, мой взгляд блуждает по всей комнате, кроме него. Не думаю, что смогу сделать это, находясь так близко к нему.

Тогда это станет реальностью, а я не хочу, чтобы это было реальностью. Вместо этого я прочищаю горло и смотрю на стену над его головой. Ради него я притворяюсь, что могу дышать. Притворяюсь, что не собираюсь ломаться. Притворяюсь, что не задаюсь вопросом, как человек может продолжать жить, когда он теряет одного человека за другим.

Потому что речь идет не обо мне. Это касается мистера Блэквуда, и только мистера Блэквуда.

— Знаете, — прохрипела я сквозь комок в горле, — я знала, что вы хотите избавиться от меня… — Я делаю паузу, чувствуя, как на глаза наворачивается новая волна слез. Отказываюсь дать им упасть. — Но это, кажется, немного чересчур, даже для вас.

Мой смех выходит подавленным и принужденным, и я не могу больше говорить, иначе не смогу сдержать поток слез. Поэтому я продолжаю сидеть, на этот раз в тишине. Я наклоняюсь вперед, опираясь головой на руки, и остаюсь так надолго. Я слышу, как дверь открывается раз, два, но не вздрагиваю. Только когда из моего кармана раздается звон, я шевелюсь.