Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

— Альварес, — резко говорю я. — Ты думаешь…

— Это не совпадение, — сразу соглашается Син, не дожидаясь продолжения. — Инструктор Альварес любил бегать по пляжу. Он был убит на пляже. Должно быть, он был свидетелем части этого заговора. — Он поворачивается ко мне лицом на кровати. — Ты думаешь, это оно, Ванесса?

Мои кости кричат «да», и пульс у меня учащается, когда отдаётся в ушах. Все люди были похищены с пляжа, и каждый раз королева присутствовала там в том или ином качестве. Я — исключение, но остальные случаи… Она бросила их в темницу. Возможно, чтобы скрыть от остального двора их неверные действия, или, возможно, потому, что хотела, чтобы мы услышали, как их пытают. Королева использует нас как марионеток. Включая меня. Мы все всего лишь пешки в её игре. Только…

— Двор не будет заботиться о людях. — Я прикусываю нижнюю губу, размышляя. Собираю воедино всё, что могу. — Однако смерть инструктора… Мы могли бы обвинить её в этом. Двор скорбит о нём, о потере одного из своих людей. Это один из главных законов.

— Так и есть. — Син коротко кивает, будто что сделано, то сделано, и мы решились. — Нам просто нужно найти доказательства, и мы сможем осудить её. Мы должны сделать это в день зимнего солнцестояния, когда большинство знати мира прибудет сюда, чтобы стать свидетелями нашей Церемонии Вознесения.

— Ты уверен? — спрашиваю я его. — Она — твоя мать, и у нас может не получиться так, как мы планируем…

— Получится, — говорит он, и эти слова отдаются в моём сердце самой искренней правдой на свете. — Вместе мы лучше. Сильнее. Мы сможем это сделать, Ванесса. После стольких лет… Возможно, я наконец-то получу то, что мне нужно, чтобы спасти мир.

Он так сильно верит в то, что говорит, что у меня нет другого выбора, кроме как поверить ему тоже.

III

Возмездие Солнца

36

Мы с Сином некоторое время сговариваемся, прежде чем приступаем к осуществлению нашего плана, всегда в украденные часы посреди ночи. До Церемонии Вознесения остаётся всего две недели, и, хотя нам нужно как можно больше времени, мы также должны работать быстро.

Через две недели здесь соберутся королевы, герцогини, графы и баронессы, самые сильные оборотни в мире. Прямо здесь.

Если мы собираемся обвинить королеву Сибиллу в убийстве одного из её собственных оборотней и — в зависимости от её мотивов — в потенциальном стремлении запугать остальные шесть дворов каким-то заговором Укушенных людей, нам нужно, чтобы она была признана виновной в присутствии союзников. Союзников, которые смогут её победить.

Конечно, это означает, что нам нужны веские доказательства. Больше никаких записей в дневниках и квестов в подземельях. Если мы хотим поймать убийцу, то должны думать как убийцы. К сожалению, королева Сибилла по-прежнему не выпускает меня в Сент-Огастин из страха, что я убегу, из страха, что она потеряет ту силу, которую видит во мне. Но Син…

У Сина есть свобода бродить по городу, и сегодня вечером он ею воспользовался.

Уна расчёсывает мне волосы, пока я сижу на кровати, считая секунды с тех пор, как он уйдёт. После ужина, как только сядет солнце.

— Ты сегодня молчаливая, — говорит она. — Конечно, обычно это было бы отсрочкой, но молчание с тобой никогда не бывает добрым знаком.

— Я думаю.

Она отодвигает накидку, прикрепленную к ниспадающим рукавам моего платья. Алую, как розы, прозрачную и волнующую, как море. Она проводит расчёской из китового уса по кончикам моих кудряшек, заколотых заколкой.

— Как я уже сказала, нехорошее предзнаменование.

— Хм.

Она ударяет меня расчёской по голове, и я вздрагиваю.

— Если ты хранишь секреты, то там, откуда они взялись, их будет ещё больше.

— У меня нет секретов. — Моё сердце отбивает обманчивый ритм: «Ложь, ложь, ложь». Однако у Уны нет никаких талантов, поэтому она не может сказать.

— Надеюсь, что нет. Я бы предпочла, чтобы моя вторая нога была в норме.

Я вздрагиваю, но Уна прищёлкивает языком.

— Мы больше не будем дуться, — говорит она. — Мы решили это несколько дней назад, помнишь?

— Как у тебя дела? Я имею в виду, с тренировками.

Инструктор Шепард в свободное время помогает Уне тренировать ногу. Очевидно, у этого человека всё-таки есть сердце, и, судя по тому, как он часто и пристально смотрит на Уну, у меня такое чувство, что оно бьётся только ради неё.

— Шеп сказал, что она уже никогда не будет работать так, как раньше, но я могу укрепить её. Пока что я почти могу поворачивать ногу по полному кругу. Она фыркает. — Сомневаюсь в его уверенности.

Я поворачиваюсь на кровати, снова улыбаясь ей.

— О? Шеп, да? Уверена, он очень в тебе уверен.

— Инструктор Шепард — настоящий джентльмен, — говорит Уна. — Он никогда бы не пал так низко, чтобы…

— Ласкать тебя, обучая силовым упражнениям?

Она снова бьёт меня расчёской, и мы смеёмся. На секунду мир кажется правильным и целостным. Мы просто две молодые женщины, смеющиеся и разговаривающие о парнях. В груди у меня вспыхивает чувство глубокой привязанности. Но это быстро заканчивается, когда в мою дверь громко стучат. Я вскакиваю с кровати.

Син.

Он уже вернулся. Должно быть, это большая находка, что он пришёл в мою комнату до полуночи. В мою комнату снова раздаётся стук, и я распахиваю дверь. Я морщу нос. Я кривлю губы в гримасе.

— Ты, — говорю я, и в этот момент Каликс спрашивает:

— Где он?

Каликс Севери занимает весь мой порог, заложив одну руку за спину, а другую положив над моей головой на дверной косяк. Он смотрит на меня сверху вниз дикими, горящими глазами.

— Где Синклер?

Уна собирает свои принадлежности — заколки, расчёски, масла и спреи — и принимается наводить порядок в моей комнате. Несомненно, подслушивая. Я закатываю глаза.

— Разве ты не заметил? Я с ним больше не разговариваю.

— Не лги мне, — рычит Каликс.

— Я не лгу, — отвечаю я сдавленным голосом. — Когда ты в последний раз видел нас с Сином сидящими вместе?

Каликс хватает меня за руку и тащит назад, в мою комнату.

— Ты не возражаешь, Уна? — лает он. Я никогда раньше не слышала, чтобы он был таким паникующим или агрессивным. Уна видимо тоже, судя по тому, как она приседает в реверансе и молча, спотыкаясь, выходит из комнаты.

— Не будь с ней жесток, — рычу я, вырывая свою руку из его хватки.

Он крадётся вперёд, как хищник, заставляя меня отступить ещё дальше. Пока мои ноги не касаются края кровати, и я не оказываюсь в ловушке.

— Где он, Харт? Ты не захочешь, чтобы я спрашивал снова.

— Что ты собираешься делать? Пытать меня? Навредить моей подруге? Думаю, королева опередила тебя в этом.

Его глаза вспыхивают. Смягчаются. Но я не в настроении выслушивать его жалость. Когда я призналась в том, что произошло, на матче, Каликсу было всё равно. Он больше не искал меня. Нам было просто хорошо жить далеко-далеко друг от друга в этом проклятом дворе.

— Мой кузен пропал, — повторяет Каликс. — Он в опасности. Мне нужно знать, где его найти, и я думаю, что ты — ключ к разгадке.

Я усмехаюсь, готовая послать Каликса, но он поднимает руку между нами.

Рука становится серой как пепел.

Его вены пульсируют, чернильно выделяясь под кожей.

— Что за чёрт? — выдыхаю я. — Ч-что с тобой происходит?

Каликс прячет её в карман, но вены на его предплечьях вздуваются. Его медленно сжигает изнутри. Я вспоминаю боль от аконита и вздрагиваю.

— Сделка на крови, — говорит Каликс. — Жизнь Сина связана с моей. Если я умираю, то он… — Он ругается. — Мне нужно найти Сина. Мне нужно спасти его.

Спасти его? Нет.

Нет, нет, нет. Если Каликс умирает, то, должно быть, умирает и Син. Моё сердце подскакивает к горлу. Что он нашёл? Во что он вляпался? Нет времени размышлять. Нет времени ждать. Я заправляю волосы за уши, подбираю юбки и спешу к двери. Каликс останавливает меня, положив руку мне на живот.