Бог Волков (ЛП) - Дуглас Вероника

Она поставила крышку баночки на стол и окунула ложку в бальзам. Я нахмурился, глядя на нее.

— Неужели я вдруг стал слишком болезненно привлекательным, чтобы ко мне прикасаться?

У нее на мгновение перехватило дыхание.

— Нет. Я увеличила эффективность этой дозы. Я надеюсь, что на этот раз средство подействует лучше, но я не уверена, как оно подействует на меня, поэтому я буду наносить его ложкой.

Я осторожно наблюдал за ней, но не почувствовал обмана.

— Ты уверена, что это сработает без твоего прикосновения?

— Я надеюсь на это.

Я откинулся назад, пока она осторожно наносила бальзам на мою рану. Было больно, но моя рана уже горела. Мучения, связанные с применением, всегда стоили облегчения.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — попросил я, моя челюсть напряглась от боли.

— Что ты имеешь в виду? — она казалась шокированной и неуверенной.

Ей действительно было так трудно разговаривать со мной? Я поморщился.

— Прямо сейчас у меня такое чувство, будто с моей руки сдирают кожу, и мне не помешало бы отвлечься. Расскажи мне что-нибудь. О себе.

— О, — она сморщила нос, нанося еще бальзама. Через мгновение она сказала: — Я играю в роллер-дерби, в основном летом.

— Роллер-дерби?

Она кивнула.

— Группа девушек на коньках носится по катку и пытается сбить друг друга с ног. Мы носим обтягивающие костюмы и шлемы. Это отчасти глупо, но в то же время жестоко. Я не знаю, сколько раз я ломала себе нос.

Я не мог понять, на что это должно быть похоже. Учитывая то, как она сражалась со смертокрылами и фейри, она должна была быть грозным противником. Вероятно, она сломала больше носов, чем получила повреждений.

— «Кусачие Суки». Так называется наша команда. Мы все оборотни, — добавила она.

— Подходяще и внушающе страх, — я не смог сдержать появившуюся ухмылку.

По мере того, как между нами тянулось молчание, мои мышцы расслаблялись.

— Мы должны выпустить твою волчицу завтра, — сказал я, борясь с приступом зевоты. — После всего, что произошло, вы двое слишком долго были взаперти.

— Это было бы неплохо.

— Я приму облик оленя. Это одно из моих любимых.

— Каково это — иметь возможность превращаться в разных животных? — спросила она.

Было трудно сосредоточиться. Она прижалась к моему плечу, и мне показалось, что кто-то вбивает гвозди в мою плоть. Я поблагодарил судьбу за вино, которое притупило мои мысли, а заодно и боль. Должно быть, оно было крепким, хотя вино из Летних Земель всегда было крепким.

— Это сохраняет мне рассудок. Я слишком долго был заперт в этом месте. Я изучил каждый дюйм этого места как волк и как человек. И когда это стало слишком клаустрофобным, я научился этому, будучи ястребом, а затем мышью. Каждая новая форма учила меня по-новому любить это место.

Рука Саманты замерла, и когда я поднял взгляд, в ее глазах была грусть.

— Вот почему я так усердно борюсь, чтобы защитить это — это касается не только оборотней, фейри и существ, похожих на нас. Каждый участок леса — дом для тысяч существ, слишком маленьких, не способных защищаться.

Мои туманные мысли накатывали волнами вместе с сожалением.

Она сделала шаг назад, и в ее глазах почти стояли слезы.

— И все же по ту сторону границы ты был богом разрушения…

Я хотел защитить себя. Чтобы оправдать свои действия, ссылаясь на интересы моего народа. Я хотел объяснить, что я был связан не только лунным барьером, но и тысячелетней верой в темную силу, которую мне пришлось принять, чтобы спасти свои земли. Но я знал, что любое оправдание прозвучит неубедительно, поэтому просто кивнул.

— Так и было.

Саманта ничего не ответила, но продолжала работать.

Я должен был найти способ восстановить мост между нами. Дело было не только в исцелении. Видеть ее убитую горем, было подобно петле на моей шее, которая душила меня и выбивала дыхание из моих легких.

Но после всего, что случилось, что могло исцелить ее сердце? Я должен был ей что-то предложить.

Могло ли это быть правдой? О том, кем она была? О том, какими мы могли бы быть? Или это просто оттолкнуло бы ее еще дальше?

Я открыл рот, но внезапно почувствовал, что у меня заплетается язык, словно мой мозг плывет по течению, мысли захлестнули меня. Должно быть, дело не только в вине.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, что я скрывал от тебя.

Моя рука соскользнула с края кресла, и я покачал головой, поскольку замешательство спутало мои мысли.

— Сколько лунных цветов ты добавила в это зелье?

— Столько же, сколько и обычно, — ответила она, прикладывая больше мази к моей спине. — Что ты хотел мне сказать?

Ее запах подсказал мне, что она говорит правду, но что-то было не совсем так.

— Столько же? Я думал, ты сделала его сильнее.

Я схватился за баночку с бальзамом, но мои неуклюжие пальцы уронили ее на пол. Она разбилась.

Саманта отступила назад, но на ее лице не было удивления. Осознание пришло подобно удару грома. Я поднялся, но мышцы моих ног свело судорогой, а колени подогнулись.

— Что ты наделала?

Она прищурила глаза, и хотя я мог поклясться, что заметил вспышку вины, ее тон был острым, как лезвие.

— Я не буду твоей пленницей, Кейден. Я сказала тебе в деревне, что никогда не перестану бороться с тобой.

Боль пронзила мое сердце, даже когда нарастающий бред затуманил мои чувства и сковал движения.

Она предала меня. Она отравила меня.

Ярость разлилась по моему телу, но конечности не слушались. Я призвал тени, чтобы они обвили лживого маленького волчонка, но единственные тени, которые появились, были по краям моего поля зрения.

— Куда бы ты ни пошла, я найду тебя, — прорычал я.

Мой голос застрял в горле, в словах слышалась горечь.

Она опустилась на колени, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Нет, если ты будешь торчать в этой клетке.

Я хлопнул ладонями по полу, подтягиваясь вперед.

— Ты пожалеешь об этом, волчонок.

57

Саманта

Темный Бог зарычал и потянулся ко мне, но его руки соскользнули, и он упал неподвижно.

Я перестала дышать.

Я наблюдала за ним, как ястреб, и когда убедилась, что он проиграл, я испустила долгий, медленный выдох. Я думала, что почувствую триумф, но вместо этого меня затопили вина и тоска. В чем он собирался признаться? В том, что я фейри?

Я сделала неуверенный шаг вперед и опустилась на колени, поднеся руку к его рту. Облегчение затопило меня, когда его дыхание согрело мою руку. В нем тоже чувствовалась горечь.

Почему я заботилась о нем? Он держал меня в плену и использовал для ведения войны, в которой гибли невинные люди, многие из которых были моими соплеменниками. Я не должна чувствовать вины. Я сделала то, что должна была, чтобы защитить их.

Тихое ворчание сзади заставило меня подпрыгнуть. Рун стоял на выступе книжной полки, прислонившись к корешку красной книги, и выглядел раздраженным.

У нас был один шанс, и мы должны были его использовать. Я разберусь с чувством вины позже. Как только у меня будет лунный осколок, он никогда больше не сможет пересечь границу. В моих снах больше не было бы горящих деревень фейри. Это не решило бы всех проблем, но этого должно было быть достаточно.

Я опустилась на колени рядом с Кейденом и обыскал его карманы. Ключа от хранилища не было, как и ключа от моего ошейника. Я выругалась и оглянулась на своего маленького сообщника.

— Где ключ?

Рун указал на топор.

А?

Я схватила его и подняла, но он был таким тяжелым, что я едва могла его удержать. Как, черт возьми, этот зверь-человек мог размахивать им так легко?

Кряхтя, я повернулась к Руну.

— Надеюсь, в твой план не входит, что я размахиваю этим.

Рун выдвинул красную книгу на дюйм, затем поднял ее и дважды постучал по ней. Внезапно секция полок распахнулась, открывая темную комнату.