Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Его пальцы переплетаются с моими, когда он тянет меня за собой, в знак нежности, хотя я чувствую, как от него исходит гнев. Мне даже все равно, он может злиться на меня, если захочет. Я так рада снова быть с ним, что не могу сосредоточиться ни на чем, кроме тепла его руки.

Грузовик припаркован на узкой грунтовой дорожке, ведущей между деревьями. Я протискиваюсь мимо разросшихся кустов и забираюсь на сиденье, Сайлас захлопывает за мной дверцу. Он забирается на водительское сиденье, вставляет ключи в замок зажигания, но двигатель еще не заводит.

Он смотрит на меня, его глаза, наконец, становятся обычными ржаво-карими. Его лицо искажено эмоциями, челюсть сжата, как будто он проглатывает слова.

— Ты в порядке? — спрашиваю я через мгновение, и он качает головой.

Не говоря больше ни слова, он отрывает взгляд от моего лица и переводит его на дорогу впереди, заводит двигатель и сворачивает направо, на заросшие остатки старого шоссе.

ГЛАВА 38

САЙЛАС

Джульетта сидит напротив меня, подтянув колени к подбородку, в ее глазах отражается танцующий свет камина. Старый дом, в котором мы оказались, вряд ли можно назвать домом, скорее оболочкой, но это лучшее, что я смог найти до наступления ночи. Здесь бродят мародеры, как она, черт возьми, выяснила. Я не знаю, сколько их, но я знаю, что они, вероятно, разведывают колонию, надеясь напасть на прибывающий транспорт с припасами. Мы в десятках миль отсюда, но я все еще не доверяю нашему окружению.

— Ты уже перестал злиться на меня?

Я смотрю поверх огня, встречаясь с ее яркими глазами. Я не могу сказать ей правду. Вместо этого я стискиваю зубы и качаю головой. Потому что это не ложь. Я все еще зол на нее. Я чертовски взбешен.

Но я также испытываю такое облегчение, что готов разрыдаться.

Она выпячивает подбородок, опускает колени так, что они оказываются скрещенной крест-накрест, и скрещивает руки на груди.

— Ну, я тоже злюсь на тебя, так что меня это устраивает.

— Ты злишься на меня? — Я усмехаюсь. — За что, черт возьми?

— Ты бросил меня. — Ее губы дрожат. — За то, что, черт возьми, оставил меня там, с людьми, которых я даже не знала.

Я провожу рукой по волосам.

— Боже, ты невозможна.

Она что-то бросает в меня, палку или камешек, я не знаю. Это ударяет меня в грудь, и теперь ее глаза безумны.

— Пошел ты! — Она шипит сквозь стиснутые зубы, пальцем указывая в мою сторону.

Я поднимаюсь на колени, указывая пальцем прямо на нее.

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности. Я вытащил тебя из того лагеря, чтобы ты была в безопасности, а не окровавленной здесь, наедине с гребаной стихией и не была изнасилована и избита кучкой ублюдков!

— Пошел ты! — Теперь она на ногах, ее руки сжаты в дрожащие кулаки по бокам. — Ты не имеешь права решать за меня, как будто я ребенок!

Я тоже поднимаюсь на ноги, обхожу костер и хватаю ее за плечи.

— А теперь послушай меня…

Ее рука бьет меня по щеке.

— Нет! Я устала слушать вас, вампиров, вас, гребаных мужиков, которые думают, что знают лучше, и не спрашивают меня, чего я хочу.

Я, блядь, хочу вбить в нее немного здравого смысла.

— Я никогда не делал того, чего ты не хотела, никогда.

— Разве что бросил меня с какими-то незнакомцами, даже не поговорив со мной! — По ее щеке скатывается слеза, и она ударяет меня кулаком в грудь. — Ты клялся мне, ты обещал мне, что никогда не бросишь меня! Ты сказал, что умрешь без меня!

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности! Господи, Джульетта, как ты думаешь, что я сделал после того, как оставил тебя там?

— Мне, блядь, все равно! — Она вырывается из моих рук, ослабляя хватку настолько, что успевает отойти на несколько футов, прежде чем я возвращаю ее на место и прижимаю спиной к шаткой стене. — Отпусти меня!

— Ты думаешь, я бросил тебя?

— Ты действительно бросил меня! — Она начинает плакать, отворачивая от меня лицо. — Ты бросил меня, а я даже не… Я даже не могла…

Сдавленный всхлип заглушает ее слова, и она крепко зажмуривает глаза.

— Ты бросил меня, и я думала, что больше никогда тебя не увижу.

— Я не бросал тебя. — Я держу ее за щеку, заставляя повернуть голову, но ее глаза остаются крепко закрытыми. — Черт возьми, ангел, я заблудился. Я был гребаной развалиной. Я ходил вокруг этой колонии всю ночь, я, блядь, не знал, куда идти. Ты была всем, о чем я мог думать.

Ее глаза медленно открываются, еще больше слез стекает по ее лицу.

Она неуверенно поднимает руку к моему лицу.

— Правда?

— Черт… — выдыхаю я, на секунду прижимая ее руку ко рту. — Да. Боже мой, ты для меня все, ангел. А потом, когда я услышал этих людей, когда я почувствовал твой запах на ветру и понял, что ты в беде… Я так испугался, что не доберусь до тебя вовремя.

Она шмыгает носом, ее брови хмурятся.

— У меня все было хорошо. — Она толкает меня в грудь. — Я могу сама о себе позаботиться.

Я бью кулаком по стене рядом с ней.

— Черт возьми, черт возьми, ты просто кошмар.

— Ты бросил меня! — Слезы ярости текут по ее щекам. — Ты не спросил меня, ты не поговорил со мной, я даже не успела попрощаться с тобой, и ты просто оставил меня там с людьми, которых я даже не знала! Их ты даже не знал!

— Там ты была бы в безопасности!

Она толкает меня в грудь раскрытыми ладонями.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь?

— Потому что ты была далеко от меня!

Ее глаза расширяются, и она судорожно втягивает воздух. Мои плечи вздымаются, и обжигающе горячая слеза бежит по моей собственной щеке. Я с трудом сглатываю под ее пристальным взглядом и вытираю слезу большим пальцем.

— Почему… почему ты так говоришь? — она слегка икает, ее остаточные рыдания стихают, когда она смотрит на меня в замешательстве. — Почему ты говоришь что-то подобное?

— Я не в безопасности, я никогда не был в безопасности. — Слова горчат у меня во рту. — Я никогда не мог никого обезопасить. Я знал это, когда забирал тебя из Джорджии. Я надеялся… Я надеялся, что смогу остаться с тобой, но…

— Это из-за Марго? — Джульетта поднимает руки, чтобы обхватить мое лицо. — Сайлас, я не она.

Я отталкиваю ее руки, внезапно теряя способность выносить ее прикосновения, страдание и печаль обрушиваются на меня.

— Дело не только в этом.

— В чем тогда?

— Я, блядь, не знаю! — я запускаю руки в волосы. — Я…я же говорил тебе, я нехороший. И рано или поздно я бы что-нибудь натворил, я бы все испортил, я бы споткнулся и не присмотрел за тобой, не обеспечил твою безопасность, и я бы погубил тебя.

Джульетта моргает, глядя на меня, качая головой.

— Откуда это? Кто тебе это сказал?

Мои плечи опускаются.

— Это не имеет значения.

Она прижимается ко мне, поглаживая пальцами мою челюсть.

— Я сказала той женщине в колонии и собираюсь сказать тебе сейчас — мне все равно, даже если я умру.

— Джульетта, ты не понимаешь.

— Нет, послушай меня. Мне все равно. Потому что я не хочу прожить всю жизнь вдали от тебя. Меня ничего не волновало, пока не появился ты. Я перестала жить много лет назад.

Я горько смеюсь.

— Даже Мэтт?

Она хмурится, качая головой.

— Это было отчаяние. Это было одиночество. Это… — она кладет руку мне на грудь. — Ты и я, это реально. И тот, кто сказал тебе, что ты все разрушаешь, они тебя не видели. Не совсем. Но я вижу. Я вижу тебя.

Я обнимаю ее, прижимая к себе.

— Мне так жаль. Мне так жаль, ангел.

Она глубоко вздыхает.

— Я не Марго. Тебе нужно перестать видеть ее, когда ты смотришь на меня.

— Я не знаю. Ни разу, все не так.

— Тогда в чем дело? — она наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Я хочу понять.

Я жестом указываю на огонь, и мы садимся бок о бок, ее руки крепко сжимают мои. Ее глаза широко раскрыты и ищут, открыты и не осуждают меня, просто ждут, когда я объясню.

— Через шесть месяцев после обращения я вернулся домой. — Я провожу тыльной стороной пальцев по ее запястью. — Я был чист, я бы… Мне удалось взять себя в руки после того, как я совершил несколько… ужасных поступков. Марго, она спасла меня во многих отношениях. А потом я был готов отправиться домой. Чтобы показать своей семье, что я другой человек. Да, я был вампиром, но это было хорошо. Я хотел показать им это.