Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Джульетта молчит, отблески камина отражаются в ее серых глазах.

Я проглатываю комок, образовавшийся у меня в горле.

— Дверь открыла моя младшая сестра. Она… Она сначала не узнала меня. Когда она видела меня в последний раз, я был тощим героиновым наркоманом, укравшим семейный видеомагнитофон. А теперь я был… ну. Это…

— Она, должно быть, была так счастлива.

— Так и было. Завизжала от счастья, бросилась мне на шею. «Си дома!» Она просто повторяла это снова и снова. Я не видел ее почти год. Она была такой красивой, такой счастливой.

Боль впивается пиявками в мои кости, и я зажмуриваю глаза, спасаясь от покалывания, угрожающего пролить еще больше горячих слез по моему лицу.

— В дверях кухни появился мой отец, мой брат был прямо за ним. Мама вышла из гостиной. Они все просто стояли и смотрели на меня. Папа первым увидел клыки.

— Они думали, что ты представляешь для них опасность?

— Мой отец, он сорвался, оторвал мою сестру от меня, сказал ей и моему брату подниматься наверх. Мама разрыдалась, спрашивая, что они со мной сделали. — Я пожимаю плечами. — Вампиры становились достоянием общественности, но было так много страха, что они не понимали. Они думали, что я чудовище.

— Однако это не так.

Я встречаюсь с ней взглядом и вздыхаю.

— Я убивал людей, Джулс. И не просто случайно. Я убивал их, потому что был одержим, из-за того, чего хотел. Я сломлен. Я наркоман.

— Нет. — Она обхватывает мое лицо руками. — Ты не сломлен. Ты не просто наркоман. Перестань так говорить.

Я издаю циничный смешок.

— Может, это и есть мой недуг, а? — Я убираю волосы с ее лба. — Любить. Марго часто шутила по этому поводу, о моей навязчивой природе. Это часть меня, и это разрушало меня снова и снова. Я не хочу, чтобы это погубило и тебя тоже.

— Слишком поздно. — Джульетта нежно целует меня в губы. — Если это разрушение, я приму его. Я заберу тебя, и твое разрушение, и твою одержимость, и все, что с этим связано. Потому что я хочу тебя, Сайлас. Всего тебя.

Я сажаю ее к себе на колени, обнимаю за талию и утыкаюсь носом в мягкий изгиб ее шеи.

— Я тебя не заслуживаю.

— Это не так. Мы заслуживаем друг друга.

Я глубоко вдыхаю и не могу удержаться от смешка.

— Ты пахнешь зелеными яблоками.

— Это шампунь из колонии. — Она нежно гладит меня по волосам. — Когда я наконец перестала звать тебя, я вымыла голову.

Я отстраняюсь с резким вздохом, готовый извиниться за то, что оставил ее там, за свою слабость и отвращение к себе, за то, что причинил ей еще большую боль. Но она заставляет меня замолчать поцелуем, ее пальцы запускаются в мои волосы.

— Хватит, — шепчет она мне в губы. — Ты, должно быть, умираешь с голоду. Тебе следует выпить.

Спина Джульетты прижата к моей груди, мои руки крепко обнимают ее. Ее дыхание глубокое и ровное, сон овладел ею несколько часов назад. Я обнимаю ее и благодарю свою счастливую звезду за то, что она здесь, со мной. Я целую ее за ухом, и она мягко шевелится в моих руках.

— Сейчас еще ночь? — сонно спрашивает она.

— Да, ангел. Иди обратно спать.

— Что? — бормочет она и обхватывает меня руками. — Ммм, как мило.

Я смеюсь.

— Спать на земле в заброшенном фермерском доме? Очень мило.

— По крайней мере, здесь тепло. — Она переворачивается в моих объятиях, ее глаза все еще закрыты. — Ты всегда такой теплый.

Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, и она вздыхает.

— Так что же нам теперь делать?

— Я не знаю. — Я целую ее в лоб. — Продолжим двигаться на север, найдем где-нибудь убежище, и, может быть, однажды мы найдем колонию, где сможем жить в безопасности.

— Хорошо. — Она прижимается ко мне, просовывая руку мне под рубашку. — Может быть, мы сможем найти еще один маленький домик мечты, а?

— Ммм, может быть.

Я выдыхаю, когда ее рука пробегает по моему животу, скользит по бедру, чтобы она могла притянуть меня ближе.

— Ты назвал меня своей женой. — Она улыбается, ее глаза все еще закрыты. — Когда те мародеры напали на меня, ты сказал, что я твоя жена.

— Ты назвала меня своим мужем.

Внезапно я осознаю тот факт, что на ней только футболка и трусики, она свернулась калачиком вокруг меня под одеялом. Я провожу рукой по ее обнаженному бедру.

— Я слышал, как ты это сказала, и, черт возьми, ангел, ты понятия не имеешь, что это со мной сделало.

— Полагаю, я не единственная, кому нравятся прозвища, да? — она хихикает, когда я оставляю поцелуи на ее шее, прижимаясь к моему члену. — Но это неофициально, пока мы не произнесем клятвы, верно?

Она покачивает бедрами, когда я запускаю руку в ее трусики, помогая стянуть их с ее ног.

— Думаю, что нет. — Я расстегиваю молнию, освобождая свой член.

Я плюю себе на руку, потирая чувствительный кончик, из которого уже вытекает предварительная сперма, потому что ее запах сводит меня с ума. Глаза Джульетты все еще закрыты, когда я закидываю ее ногу себе на бедро и с рычанием толкаюсь в нее.

— О, черт, — она ахает. — Это не та церемония, о которой все говорят, что ты должен мечтать, когда ты ребенок.

— Но так намного веселее. — Я медленно вхожу в нее и выхожу из нее, наблюдая, как приоткрываются ее губы, как хмурится ее лоб. — Священник уже лежал бы на полу от стыда.

Джульетт смеется сквозь стон.

— Тогда просто частная церемония для двоих. — Ее пальцы впиваются в мое плечо, и ее глаза медленно открываются. — Как они проходят?

Она задыхается, когда я толкаюсь сильнее.

— В… В…

— Делить хорошее и оберегать от плохого.

Она улыбается.

— В богатстве… Ох…в бедности.

— В болезни и здравии. — Я кладу руку ей на затылок, другой впиваюсь в бедро.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Нет, даже тогда. — Я переворачиваю ее на спину, прижимая ее руки к земле.

Она выгибает спину, громко постанывая.

— Нет?

— Я бы сломал врата рая или исследовал глубины ада, чтобы найти тебя.

Я трахаю ее сильнее, когда ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, а ее тело извивается под моим.

— Потому что ничто, ни Бог.

Она кричит, когда мой член входит в нее и выходит из нее, аромат ее любви ошеломляет.

— Ни смерть, ни этот гребаный мир, ничто не может удержать меня от тебя.

Она всхлипывает, обхватывая ногами мои бедра.

— Я твоя, Сайлас.

— Да, ангел. Моя. — Я жадно целую ее, ее стоны и вздохи встречаются с моими губами. — Моя жена. Вся для меня. Я люблю тебя. Черт, я люблю тебя.

Она вздрагивает, ее руки борются с моими.

— Я тоже тебя люблю. Позволь мне обнять тебя, о боже, пожалуйста.

Я отпускаю ее, и она полностью обвивается вокруг меня, ее дыхание смешивается с моим. Я полностью растворяюсь в этом моменте, в ее теле, в звуках, которые она издает, и в осознании того, что она моя, моя. Не имеет значения, что мы не в церкви, что на ней нет белого платья. Нет, мы произнесли эти клятвы на одеяле на полу заброшенного фермерского дома, покрытые потом и выкрикивающие имена друг друга. Вместо того чтобы обменяться кольцами и сказать, что согласен, я кончаю в нее, когда она кричит. Ее тело горячее и напряженное, когда оргазм прокатывается по ней.

Это значит больше, чем если бы священник объявил, что мы теперь муж и жена, сказав мне, что теперь я могу целовать то, что уже принадлежит мне. Когда Джульетта наклоняется, чтобы поцеловать меня, на ее губах выступает пот, я чувствую вкус всего, чего никогда не знал, чего хотел.

Моя жена.

Мы еще долго лежим так, переплетенные, целуясь и что-то бормоча друг другу, а отблески огня танцуют на разрушенных стенах вокруг нас. Когда мы сворачиваемся калачиком вместе, обнаженные и блаженные, Джульетта прижимается спиной к моей груди и счастливо вздыхает.

— Я слышала тебя той ночью, — шепчет она. — Той ночью на ферме, когда ты сказал, что любишь меня.

— Я думал, ты спишь. — Я провожу пальцами по изгибу ее плеча.