Извращенная гордость - Рейли Кора

Да разве кто-то сможет навредить мне больше, чем Римо?

Я выдавила улыбку.

– Мы оба знаем, что ты лжешь. Ты не позволишь никому мне навредить.

Римо поднял бровь.

– Разве?

– Да, потому что ты хочешь сломать меня сам, услышать, как я кричу.

Губы Римо скривились в улыбке, от чего волоски у меня на коже встали дыбом.

Воспоминание об этой улыбке будет преследовать меня вечно.

– О да, я заставлю тебя закричать, Ангел. Клянусь.

Подавив дрожь, я впилась ногтями в ладони и с трудом выдавила:

– Тогда не трать время. Убей меня сейчас.

– Нам всем приходится отчасти умереть, чтобы стать сильнее. А теперь спи. Я вернусь, и мы снимем отличное видео для твоей семьи.

– Зачем ты спас меня от Симеона? Почему не позволил ему меня мучить? И зачем привез к себе домой?

Римо посмотрел на меня так, словно и сам спрашивал себя об этом, и последовавшая тишина лишь подтвердила догадку – я в доме семьи Фальконе. Удивительно, что он рискнул привести меня в свой семейный особняк.

– Как ты и сказала, только я заставлю тебя кричать, и никто другой.

Он закрыл за собой дверь.

А я зажмурилась и поплотнее укуталась в одеяло.

Это игра силы. Сложная шахматная партия.

Но я не собиралась становиться ни пешкой, ни королевой. А Римо не станет королем.

Глава 5

Римо

Я схватил спортивные брюки и спустился в нашу игровую комнату, где уже собрались Савио, Нино и Адамо. С тех пор как Киара стала членом нашей семьи, я больше не мог ходить по дому голым, когда мне вздумается. Когда я вошел, братья посмотрели на меня, словно я был бомбой замедленного действия.

Я усмехнулся.

Адамо покачал головой и ничего не сказал. Он даже не пытался скрыть отвращение к Каморре.

Нино медленно встал.

– Не надо было тебе привозить ее сюда.

Я взял меню пиццерии.

– Савио, закажи нам пиццу. И еще одну для Серафины.

Нино обошел диван. Я заметил, как напряглись его руки.

– Римо, спрячь ее в другом месте.

– Нет, – коротко сказал я. – Она останется здесь, в доме, чтобы я, мать твою, мог за ней присматривать.

Сведя брови, брат остановился передо мной. Когда он хмурился, это значило, что он в ярости.

– Эта ситуация может спровоцировать Киару.

– Киара твоя жена, а не моя. Убедись, чтобы она не увидела ничего лишнего. Кстати, где она?

– В нашем крыле дома. Когда Савио сказал, что ты привезешь Серафину, я приказал ей оттуда не выходить.

– Вот видишь? Проблема решена. – Я прошел мимо него к бару и взял пиво. Нино сделал то же самое. Савио в другом углу комнаты заказывал пиццу.

– Это большая проблема. Твоя пленница наверху, будет перемещаться по дому когда захочет. Она может наткнуться на Киару.

– Сомневаюсь, что Серафина будет сейчас бродить по дому. Она напугана и, наверное, спит ангельским сном. Отсюда не сбежит, но все равно один из вас будет ее охранять, чтобы она не наделала глупостей.

Нино посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Мы должны уничтожить Синдикат. Не забывай об этом, Римо.

– Я раздавлю их. Они медленно истекут кровью, даже не поняв, что я вонзил клинок. Это их уничтожит.

Нино неохотно кивнул, ведь он знал, как важна психологическая война против врагов.

– Ты отвратителен, – пробормотал Адамо.

– Четыре дня, – напомнил я ему.

Он встал, выпятив подбородок.

– Что, если я скажу нет?

– Ты станешь гребаным предателем, нашим позором, – гаркнул Савио. – И что ты сделаешь? Куда ты пойдешь?

– Мне насрать, – огрызнулся Адамо. – Все лучше, чем стать таким, как вы.

Я медленно пошел к нему. Адамо еще сильнее выпятил подбородок.

– Ты так говоришь, потому что с самого рождения тебя оберегали. Тебя никогда не посвящали в настоящее дерьмо, которое здесь творится. Но ты Фальконе, и однажды ты будешь рад стать одним из нас.

– Лучше бы я не был Фальконе. Лучше бы вы не были моими братьями.

– Адамо, – предупредил Нино, поглядывая на меня.

– Пошел ты! – закричал Адамо и стремглав выбежал из комнаты.

– Он смирится, – произнес Нино.

– Когда приедет пицца? – спросил Савио.

Они с Нино обменялись взглядами и тот ответил:

– Через двадцать минут.

– Время сделать звонок. – Я кивнул Нино. Тот немного помедлил, но потом достал мобильный, пролистал список контактов и дал мне незнакомый номер.

– Это номер Данте. Если он его не сменил с тех пор, как мы звонили ему много лет назад.

– Хорошо. Принеси что-нибудь из одежды Киары. Белую ночнушку, например, если у нее есть такая.

Нино нахмурился, но пошел в свое крыло.

– Как ты будешь за ней приглядывать? Она может наложить на себя руки или сбежать.

– Ее, считай, держали взаперти всю жизнь. Она вдали от дома, от защитников. Свобода пугает ее больше, чем любой плен.

– Звучит так, словно ты уверен в этом, – засмеялся Савио.

Я ухмыльнулся. Нино вернулся с таким видом, словно он взбешен как никогда. Он протянул мне ворох одежды, в котором я заметил серебристую сатиновую ночнушку. Идеально.

– Киара подозревает, что здесь происходит нечто серьезное.

Я взял одежду и, не удосужившись ответить, прошел мимо него в свое крыло дома. Я без стука вошел в комнату Серафины. Кровать была пуста. Серафина стояла у окна, завернутая в красную простынь, и отчаянно пыталась открыть створку, но не могла без специального ключа.

Она резко обернулась. Кроваво-красная простынь, светлые волосы, струящиеся по ее плечам. Ее кожа светилась невинно-белым на фоне красного. Я мечтал провести языком по ней и попробовать на вкус – так ли она чиста, как кажется?

Она не съежилась на постели, как я ожидал, а пыталась сбежать. Маленькая птичка, отчаянно желающая вырваться из моей клетки, чтобы попасть прямиком в клетку Данило. В ее глазах и выражении лица все еще читалась паника, но она подняла подбородок и прищурилась, глядя на меня. Она решила поиграть в игры больших мальчиков.

Я медленно вошел в комнату. Она отвела плечи назад, словно готовилась бороться, но рука взметнулась к простыне на теле, и подрагивающие пальцы еще раз оттенили белым красный цвет. Не сводя с нее глаз, я положил одежду на кровать и вдруг уловил запах Серафины. Я почувствовал его еще раньше, словно ей делали массаж с ванильным маслом, готовя к первой брачной ночи. Ноздри мои расширились.

– Пытаешься выпорхнуть из клетки, птичка?

Она бросила на меня надменный взгляд.

– Ты обожаешь созданий с крыльями.

– Люблю их ломать.

Она поморщилась, но даже так осталась прекрасной. Наверняка она представила, как я занимаюсь живодерством. Но нет, это для трусов, которые не готовы тягаться с равным соперником.

– Я не из этих психопатов.

– А из каких?

– Ты не сможешь открыть окно, – улыбнулся я. – Не трать время, тебе не сбежать.

– Ты установил замки специально к моему приезду или ты просто любишь запирать здесь девушек, чтобы насиловать и мучить их ради собственного удовольствия?

Я подошел к ней вплотную, прижал к окну и поставил ладони на стекло, глядя сверху вниз.

– Нет, – ответил я. – Их поставил мой отец для моей матери.

Она с отвращением посмотрела на меня.

– Все Фальконе – монстры.

Я наклонился к ней, вдыхая ее аромат.

– Мой отец был монстром. Но я еще хуже.

Пульс гулко бился в ее венах. Я видел, как ее страх буквально пульсирует жилкой под тонкой белой кожей.

Я отступил и кивнул в сторону вороха одежды.

– Это тебе. Завтра утром надень серебристую ночнушку.

Серафина бочком, чтобы не спускать с меня глаз, подошла к постели и встала на колени, разглядывая одежду.

Я поднес телефон к уху. После второго звонка я услышал холодный голос Данте.

– Кавалларо.

– Данте, рад тебя слышать.

Серафина дернулась по направлению ко мне, но обмякла, маска гордости слетела с ее лица, и она зажала простынь в кулаках.