Фиалковое утро - Харлан Сати

Карета остановилась близ обрыва, а кони продолжили разносить свой цокот по темно-серой скале.

– Что за остановки? – возмущенно выкрикнул посол и высунул из кривого оконца кареты крючковатый нос. Его глаза ухватились за темнеющие в ночи очертания невысокого щуплого человека, обмотанного несуразно длинным шарфом. – Представься! – Незнакомец снял с головы тяжелую сырую ткань. – Харийка? – Я оголила рубиновый эфес клинка. Осознание вытянуло лицо мужчины. – Ворон Авриила!

Сопровождение посла закопошилось в трескучей повозке, но хлипкие дверцы были наглухо забиты магией. Раньше, чем они скинут незримые гвозди, я замахнулась рукой от противоположного плеча и нашла устойчивость в ногах.

– Остановись! – завопил посол, пытаясь просунуть свои кости через оконце. – Ты харийка! Ты предаешь нашего короля!

– Нет. Я выполняю приказ своего короля.

Рука рассекла воздух. Из-под разрывающейся от зуда ладони вырвался мощный воздушный поток. Он влетел в повозку и помог ей преодолеть те незначительные сантиметры, разделяющие карету и темную беззвучную пропасть.

Крик, проклятья звучали все дальше, а вокруг становилось все тише. Глухой треск поставил точку в раздражающем горную тропу шуме, и я смогла присесть к кусающему холодом склону.

Тело ломило. Руки и колени тряслись в слабости.

– Потратила слишком много магии, – выдохнула я и сглотнула горькое понимание: придется просидеть здесь как минимум пару часов, пока у меня появятся силы на обратный путь. Пальцы нащупали в кармане штанов часы. – К утренней тренировке должна успеть.

Луна, привлеченная серебряным блеском часов, облизала тонкую цепочку, светло-серую мраморную крышку и восхищенно поиграла на мелких цветках лаванды, вложенных из аметистов. Ее любопытство разогнало тучи. И я понимала ее интерес. Это были не просто часы – не тикающая безделица, то было самое потрясающее хрупко-прекрасное творение, что я когда-либо видела и, тем более, держала в руках.

Глава 2

Бакатар приветливо встречал розово-оранжевые краски. Они придавали кисло-сочной яркости черепице крыш, так похожих цветом на мелкий румяный песок, разукрашивали светлые стены домов и будили поросшие лужами мощные дороги.

Первые горожане уже спешили по своим делам: женщины торопливо перебирали ножками и придерживали длинные тяжелые юбки, а мужчины бесстрашно проносились по сверкающим последствиям дождя, не страшась подмочить темные штаны, туники или даже дорого пошитые шерстяные брюки.

Среди ранних горожан чаще всего мне встречались чистокровные араканцы: темные волосы, смуглая кожа, крупные черты лица и впечатляющий рост. Например, как та девушка в бледно-зеленом хлопковом платье. Ей не понадобился стул, чтобы выставить над дверью лекарской лавки список горящих товаров, а тень от ее горбатого носа вполне могла скрыть хрупкого прозрачнокожего молодого цветочника, что не сводил лазурных глаз с араканки. Он накручивал на палец локон блондинисто-золотистых волос и томно вздыхал, витая в своих грезах, – чистый ладросец.

Иногда на улицах столицы можно встретить паракадца, но они скорее больше торговцы, чем жители. Пакарад, в отличие от Ладроских островов, был, мягко говоря, не необщительным государством. Они предпочитали сидеть на своем покрытом скалами материке и рыть пещеры. К слову, такой образ жизни сделал их кровь весьма узнаваемой: низкий рост, до смешного широкие плечи, покатые мощные лбы и страстная любовь к драгоценным камням.

Чистокровных харийцев же в Бакатаре можно было пересчитать на пальцах. Помесей-то было более, чем достаточно. Благодаря тесному соседству с Харией, в течение трехста лет, по улицам постоянно сновали юркие невысокие светлоголовые метисы, но крепко выраженных черт харийцев в них не было. И это не удивительно, учитывая многолетние напряженные отношения между Араканом и Харией. Яркие харийцы предпочитали не нарываться на опасную ненависть араканцев и обитали, в основном, на территории Харии.

– Сколько дашь за двух кобыл?

Смуглый чернобородый торговец нехотя оторвался от поглаживания морды осла и придирчиво осмотрел стоящих по бокам от меня животин. Затем он примерился к своим гнедым скакунам.

– Краденные?

Я могла бы возмутиться, но мое скрытое в тенях шарфа лицо не насторожило б разве что слепого. Да и зверье на самом деле было не совсем моим – харийского посла.

– Бесхозные.

Торговца такой ответ устроил. Больше вопросов он не задавал – осмотрел зубы и неподкованные копыта.

– Почему босые?

– Вычти подковы из цены.

Мужик долго раздумывать не стал и с легкой руки понизил цену ровно в половину от обычной стоимости лошади.

Мусоля в кармане часы, я широким шагом неслась по узким запревшим улицам, поодаль от главной дороги, – так короче. Впереди уже виднеются кремовые стены дворца и его опасно-острые бурые крыши.

– Срань! – отскочила я и ударом влетела в стену.

В грязи кислого закоулка лежала женщина – араканка. Светлая ткань платья пропиталась бордовыми пятнами и влажной слизью смердящего угла. Вместо глаз – выцарапанные провалы. Некоторые первые фаланги пальцев рук грубо оторваны, а остальные оголены до костей. Смугло-серая кожа вокруг рта покрыта свернувшейся кровью.

Убедившись, что поблизости нет горожан, я быстро склонилась над ней и заглянула в расслабленный холодный рот.

– Еще один сыроед, – подытожила, смотря на пожеванный язык. – Ты третья на этой неделе. Зачисти́ли.

Пришлось пожертвовать шарфом. Открыто тащить подобную красоту через главную улицу – плохая идея. Паника Аракану не к чему, да и Его Величество вряд ли обрадуется, если узнает, что по улицам столицы таскают неприкрытые трупы.

До библиотеки я дошла быстро. По пути мне встретилось с десяток горожан, но их больше интересовала я, чем болтающееся на моей хребтине замотанное тело.

– Араканка. – Скинула на добротную дубовую стойку бездыханную поклажу и сразу же забрала свой шарф. – Нашла в переулке, недалеко от главной улицы.

Русо-серебристая зализанная макушка, выглядывающая из-за стойки, начала медленно подниматься. Вот показался низкий бледный лоб, хмурые темные брови, кричащие в ярости чуть раскосые глаза, острый нос с высокой переносицей, четкие искривленные в оскале губы и трясущиеся в гневе узкие плечи. И как завершающий штрих его истинно-харийской внешности – синие радужки с ядовито-бирюзовыми прожилками.

– Пошла прочь! – Молодой библиотекарь дергано ткнул пальцем в перевешанное через стойку тело. – И ее забирай.

– Как ты себя чувствуешь, Пирс? Отведать своей плоти не тянет? – Я быстро уложила шарф кольцами и сняла с эфеса клинка край задранной туники. – Тебе стоит еще раз проверить записи. Зараженных все больше, а мы ни хрена не знаем: ни путь заражения, ни симптомов, ни, мать его, лечения. Авриил мне голову открутит, если я опять приду ни с чем.

Пирс перевел взгляд с почившей женщины на меня, прикрыл веки, выдохнул и оправил свою и без того идеальную лиловую рубаху.

– Среди сыроедов нет магически наделенных. Можешь передать Его Величеству, что ему не грозит смерть от сырой болезни. – Пирс лениво махнул ладонью, и смердящий переулком труп свалился на пол. – Так же можешь ему передать, что подвал библиотеки – это не покойницкая!

– Он не за свою шкуру печется! – Я хлопнула по стойке ладонью. Никто не смеет пренебрегать королем в моем присутствии. И сразу же опустила свое тело в нарочитое спокойствие: Ворон не должен давать волю эмоциям. – Его сердце болит за свой народ.

– Он поэтому затеял войну с Харией? – Пирс с легкой невозмутимостью стал перекладывать бумаги на столе. – Потому что печется о жизнях своего народа?

Глубокий вдох.

– Ты говоришь, как хариец. Авриил Вембрант войдет в историю как король, вернувший Аракану законные земли и вернувший Аракану материк. Тебе бы не мешало взять с него пример и обзавестись яйцами, Пирс.