Иллюзия падения - Аструм Лия

– А потом я заставлю тебя этот букет сожрать, – разносится по всей кухне недобрый голос Ника.

Брат стоит в дверном проеме, полностью собранный на утреннюю тренировку, и пытается сжечь Лейквуда одним взглядом. Не реагирует на замечания мамы и в целом выглядит как машина для убийства: ноздри трепещут, глаза горят, кулаки хрустят.

– А ты, я смотрю, радикален при любых обстоятельствах, – усмехается Эван, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– Советую тебе это запомнить, – вторит ему Ник и тут же прикусывает язык, вспомнив о каких именно обстоятельствах идет речь. Брат еще не знает, что Лейквуд не собирается трепаться о нашем чудном мини-отпуске в камере и потому обеспокоенно косится в сторону Норы Бейкер, которая, выключив режим доброй матери, своим самым свирепым взглядом прогрызает в нем дыры.

– Мои дети не знают элементарных правил приличий! Что я сделала не так?

– Ничего. Ты самая потрясная мама из всех! – Ник сбивает ее грозный настрой комплиментом и подходит к Лив. Недовольно хмурится на цветок в ее руках, но не отбирает. Целует в макушку и, взглянув на содержимое тарелки Лейквуда, злорадно хмыкает.

– Пока я чистил зубы, в штате отменили наказание за убийство?

– Очень остроумно, – фыркаю я и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, когда Эван любезно пододвигает ему блюдо, предлагая угоститься.

Ник одним взглядом показывает, что быстрее съест живую гадюку, и гордо берется за приготовление сэндвичей.

– А кого убили? – любопытничает Лив.

– Никого, кнопка. Все тетради собрала? – Получаю положительный кивок и обращаюсь к Эвану, который, воспользовавшись моментом, присосался к кружке с чаем. – Подвезешь нас?

Он вытирает мокрые губы и поднимается, даже не скрывая в глазах облегчения. Уверена, Лейквуд хочет как можно дальше оказаться от моего смертельного омлета. А я хочу быстрее избавиться от груза под названием “вынужденное свидание”.

– Конечно.

Брату моя просьба не нравится. А мне не нравится нож в его руке, которым он с преувеличенным энтузиазмом нарезает продукты для завтрака. Боюсь представить, что или кого он представляет на месте изрубленного перца, но определенные догадки имеются.

Пока Эван тепло прощается с мамой, словно они знакомы по меньшей мере два столетия, швыряю в Николаса немой посыл, означающий “только попробуй ее расстроить”, и, получив в ответ закатанные до затылочной доли глаза, беру Лив за руку и выхожу из дома.

На улице сестра смешно пучит глаза, прикрывает рот ладошкой и начинает водить восторженные хороводы вокруг выпендрежной тачки Лейквуда. Стоически жду, когда прекратятся визги, скидывая все на возраст. Лив семь, и ей простительно верещать из-за подобных вещей, но спустя тридцать секунд мое терпение лопается, и я чуть ли не силой заталкиваю ее мелкую тушку на заднее сиденье.

Если я думала, что в совместной поездке роль раздражителя возьмет на себя Эван, то ничего подобного! Лив не замолкает ни на секунду, и на ее фоне Лейквуд видится мне чуть ли не святым.

Сестра тараторит без умолку, рассказывает о поделках, мальчике, который, по ее словам, дурак, но дурак симпатичный, о любимом учителе, противной математике и предстоящих летних каникулах. Выливает море информации, от которой очень быстро устаю я. Но, видимо, не Эван. Он поддерживает разговор, задает вопросы и поет милые комплиментики, после которых Лив светится, как неоновая лампочка.

– Давайте сыграем в игру! – сестра не планирует затыкаться, и я задаюсь вопросом, как в таком словесном потоке она успевает дышать.

– В какую?

Лейквуд и тут решил принять участие?

– Я – Ливи Бейкер. Люблю рисовать, смотреть мультики и есть конфеты Choco Bliss с шоколадной начинкой. После завтрака, – поспешно добавляет она, бросая на меня осторожные взгляды. – Теперь твоя очередь, Ри.

– Посиди тихо, пожалуйста, – прошу ее, не желая раскрывать о себе какие-либо факты.

Последний час моей жизни не поддается логическому объяснению. Эван заявился, как к себе домой, покорил мою мать и сестру. Может, надо было оставить звездочку Хартфорда наедине с Ником и ножом?

– Не расстраивайся, – слышу голос Ливи и не сразу понимаю, что она успокаивает Лейквуда. – Ри душная.

Резко поворачиваюсь к обнаглевшей мелочи.

– Что еще за словечки?

Сестра упрямо задирает нос. Всегда выступает, когда что-то идет не по ее.

– Я – Эван Лейквуд. Люблю видеоигры, тачки, конфеты Choco Bliss с вишневой начинкой и… душных людей.

Лицо маленькой занозы озаряет улыбка. Она с чувством прижимает к груди цветок, который непонятно для чего потащила в школу, и с трепетом спрашивает:

– Когда ты приедешь в следующий раз?

Никогда.

– Когда твоя сестра пригласит.

Впиваюсь в манипулятора осуждающим взглядом.

– А когда ты его пригласишь? – Лив не отлипает ноздрями от орхидеи и смотрит на меня так, будто встреча с Эваном – самое долгожданное событие в ее жизни.

– Когда-нибудь, – навожу туману и, видя ворота школы, ликую, что дальнейшего допроса не последует. – Все, дуй в класс.

– Кэти с Энни хотят такую же косу, как у меня, заплетешь им?

– Заплету.

– Сегодня?

– Я подумаю.

– А если я скажу “пожалуйста”?

– “Пожалуйста” нужно говорить на любую просьбу, – усмехаюсь я и обещаю: – Хорошо, сегодня.

– Класс! Пока! – Ливи протягивает свой кулачок Лейквуду, дожидается взаимного стука и вылетает из машины, напрочь забыв о любимой сестре. Предательница.

Провожаю взглядом несущуюся по двору Ливи и, заметив, что Эван собирается уехать раньше, чем ее макушка скроется за дверьми школы, непроизвольно кладу свою ладонь поверх его руки, обхватывающей рычаг передачи. Дурею от собственных действий и, чересчур импульсивно одернув, не придумываю ничего лучше, чем свалить вину на заносчивого красавчика.

– И долго мы будем тут стоять?

Эван ничего не отвечает. Лишь широко улыбается, заставляя чувствовать себя полнейшей идиоткой. Спокойно отъезжает от школы и, вынув из подлокотника небольшую баночку с конфетами, протягивает мне. Отказываюсь, подозревая наличие в их составе наркоты или афродизиаков, и молча смотрю, как ярко-зеленый леденец исчезает между его губ. Они не пухлые. Но и не маленькие. Среднего размера. Почти идеального. И гладкие.

– Классная у тебя семья.

Удивляюсь комментарию. Не потому, что они не классные. Это вообще не обсуждается. А потому, что он так непринужденно об этом сообщил.

– И Ник?

– А почему нет? – искренне недоумевает Лейквуд.

– Может, потому что совсем недавно он мечтал воткнуть нож вовсе не в овощ?

– Ему шестнадцать.

– И?

– Сложный возраст.

Вот и весь аргумент. Теперь понятно, почему Реймонд творит полную дичь. Скорее всего, после каждого его поступка Лейквуд также пожимает плечами и вспоминает двузначное число.

Перевожу взгляд на лобовое и делаю короткий вдох. Внутрь попадает воздух, все еще непривычно пахнущий им. Что-то кедровое, по-домашнему уютное. Смешанное со вкусом мятных леденцов.

– Любишь детей? – неожиданно спрашивает он.

– А ты душных людей? – слежу за дорогой, уходящей совершенно не в сторону известного кинотеатра. Все-таки шутка про последний ряд оказалась только шуткой.

– Больше остальных.

– Странный выбор для самонадеянного придурка с непомерным самомнением.

– Красивый павлин мне импонировал больше.

Подарив мне нахальную ухмылочку, Эван останавливает машину возле двухэтажного здания и, заглушив мотор, выбирается наружу. Покорно следую за ним, ощущая сухость и тяжесть майского воздуха. После охлаждённого салона он раскаленным камнем оседает в легких и пленкой липнет к коже.

– Куда ты меня привез?

– Увидишь.

Информативно.

Лейквуд уверенно шагает ко входу, открывает передо мной дверь, сопровождая свой джентельменский поступок показным поклоном. Не реагируя на клоунаду, шефствую мимо него и, переступив порог, мгновенно ощущаю специфический запах свежей краски, резины и дерева. Надеюсь, он не привел меня сюда в качестве бесплатной рабочей силы?