Змея. Часть 1 - Ланитова Лана

Если у вас, дорогие читатели, могло сложиться впечатление о том, что наш герой был совершенно безвольным человеком, которому родители сначала навязали нелюбимую профессию, а после и брак с нелюбимой женщиной, то вы немного ошибаетесь. Дело в том, что Михаил Алексеевич был человеком весьма легкомысленным и часто полагался на выбор фатума.

Есть такой тип людей, которые находятся в вечном сомнении и не готовы с определенностью сказать о том, чего же они на самом деле желают. Тем паче, что сей серьезный выбор, увы, приходится делать зачастую в такие юные годы, когда неопытный повеса ещё не в состоянии дать точного ответа, к чему расположена его душа и к какому ремеслу она имеет тяготение. А потому, застигнутый врасплох юноша, находящийся в романтических грёзах, с легкостью согласился пойти учиться туда, куда велел идти ему родитель. Разве мало в жизни подобных этому примеров?

Что касаемо женитьбы, то к моменту знакомства с Татьяной Решетовой наш герой уже успел раза три влюбиться и столько же раз разочароваться в своих сердечных пристрастиях. А после, под влиянием друзей, он нахватался совершенно упаднических и декадентских идей, которые витали в воздухе столицы накануне двадцатого столетия. В его голове в те годы была полная эклектика взглядов, суть которой сводилась к лозунгу о том, что «всё в жизни тлен», и нет смысла бороться за светлые идеалы любви и свободы. Зачем? Ведь всё равно скоро все умрут. Так к чему же трепыхаться? Не проще ли смириться и покориться фатуму и обстоятельствам?

К тому же, в эти самые дни, как его познакомили с будущей супругой, вернее незадолго до этого события, он расстался с очередной своей любовницей, некоей Марией Фёдоровной Вепренцевой. Это была весьма эксцентричная и хорошенькая особа, которая удачно водила его за нос, ежедневно признаваясь в пылких чувствах, а после коварно предала и вышла замуж за богатого престарелого генерала. Предпочла деньги любви. Сердце юного Гладышева было разбито, как ему казалось, уже навсегда. Как только ветреная Машенька бросила его, он тут же почувствовал, что безумно в неё влюблен, и теперь его горю не было предела.

А потому на предстоящем сватовстве он вёл себя словно безвольная марионетка, злорадствуя в душе над поворотом собственной судьбы. Страдая от предательства легкомысленной девицы, он словно бы желал сделать самому себе как можно больнее, дабы новая боль вытеснила из его сердца прежнюю. Словно мантру, он твердил про себя слова: «Да, так… именно так, поддайте-ка ещё жару… пусть мне будет хуже. Выдержишь ли ты, Миша, весь этот морок и злой глум? Вряд ли… Моя любовь предпочла деньги, а что же остаётся делать мне? Чем я-то хуже? Всё одно – скоро всему конец. Зато теперь я богат, словно Крез».

– Подумай, Миша, этот брак навсегда сделает тебя обеспеченным человеком, – увещевал его отец. – Ты же знаешь, сколько у нас долгов. Одно лишь имение в Гатчине после моего брата и осталось. Так и то, дом ремонта давно требует. И мать надобно бы на воды отправить. Кашель у неё сильный.

Очнулся наш «декадент и романтик» лишь тогда, когда прошло венчание, и отгремела своим чуть диковатым и чужеродным весельем разудалая свадьба. Наступила первая ночь юных новобрачных. Кстати, отец невесты подарил им двухэтажный дом на Прядильной улице с пятью огромными спальнями, несколькими залами, гостиными и прочими комнатами, отделанными под барокко и ампир, с оклеенными шелком стенами, множеством статуэток, дорогих картин, лаковой мебели, вазонов, канделябров и прочих милых сердцу безделушек. Словом – живи и радуйся…

И вот настало время судилища, свершаемого цветущим, но строгим и взыскательным Гименеем. Нагой и прекрасный бог брачных уз без колебаний и снисхождений, сразу после свадьбы призвал нашего героя к праведному ответу. И что же?

Опустим гнусные подробности…

Да, он не смог!

Скажем лишь о том, что поутру наши новобрачные сидели на разных этажах огромного дома. При этом Татьяна Николаевна, красная от негодования и стыда, в злой обиде и тоске, всхлипывая, безудержно поглощала эклеры и бисквит, оставленные после свадьбы, а наш Михаил Алексеевич нервно курил дорогие сигары и с грустью смотрел на утренний туман, поднимающийся из палисадника.

При всём своем нигилистическом и декадентском настрое наш герой не мог и предположить, что его собственные обиды и сердечные страдания не будут приняты во внимание ровно никем на этом свете, и вместо того, чтобы оставить его в покое, от него вдруг настойчиво и совершенно пошло потребовали исполнения супружеских обязанностей. Без любви! Да, он был настолько глубоко оскорблен навязчивым поведением супруги, что ясно и без обиняков дал ей понять, что устроенный родителями брак, был свершен не по его воле и желанию, что он лишь оказался жертвой обстоятельств, и что глупо Татьяне Николаевне, в её-то зрелых летах и при её внешности, рассчитывать на ответную любовь. Позднее он всё же жалел о жестокости и скоропалительности собственных признаний. Но из песни слов не выкинешь. С тех самых пор меж супругами пролегла глубокая пропасть отчуждения. О, женщины никогда не прощают подобных обид!

Но странность заключалась в том, что, несмотря на нелюбовь и холодность супруга, Татьяна Николаевна, наоборот, ещё сильнее воспылала страстью к своему избраннику. Она не оставила своей затеи – влюбить в себя ветреного Гладышева. Именно с тех самых пор из их дома не вылезали портнихи, модистки, маникюрши и разного рода парикмахеры. Она настолько тщательно ухаживала за своей внешностью, что многие её знакомые посчитали даже, что брак пошёл Татьяне Николаевне на пользу. Ей часто говорили комплименты о том, как сильно она похорошела сразу же после замужества. Но только она знала о том, что все её изменения произошли не благодаря любви её супруга, а скорее благодаря его «нелюбви». Увы, как она не старалась, он так и не смог очароваться её тщательно деланной красотой.

Но мы слукавим, если скажем вам, дорогие читатели, что между Михаилом Алексеевичем и Татьяной Николаевной никогда не бывало близости. Дело в том, что иногда, благодаря парам щедрого и крайне неразборчивого и легкомысленного Бахуса, а равно неземным ароматам французских духов и роскоши кружевных пеньюаров, наш мятежный герой обнаруживал себя в покоях своей осчастливленной его неистовыми ласками супруги. Потом он долго мучился от того, что в утренние часы ему приходилось повторять свои ночные подвиги, хотя уже с гораздо меньшим энтузиазмом. Спустя дни, он долго копался в себе, пытаясь объяснить собственное нелогичное поведение. И все собственные размышления он сводил к одному неоспоримому выводу: «Всё-таки она моя жена, и я просто исполнил свой долг. Должен же я хоть иногда это делать…» Тем паче, что Татьяна вела себя с ним в эти минуты настолько безупречно и ласково, что ему становилось стыдно за собственную вечную холодность. Но уже к полудню, завтракая с супругой в огромной столовой, он заново отчетливо понимал, что вновь поспешил с добрыми выводами. Когда он смотрел на неё трезвыми глазами и слушал её назидательный тон и глупые в своей очевидности рассуждения, то всякий раз осознавал, что он не любит эту женщину, и что она ему совершенно чужая. С унынием он вновь давал себе зарок, никогда более не пить в обществе жены.

А дальше вновь наступали холодность и длительное отчуждение.

Он просто не любил её, и в этом как раз и была вся трагедия. Но усердию Татьяны Николаевны мог позавидовать сам Сизиф. Она не оставляла надежды, влюбить в себя неверного супруга. И надо сказать, что довольно часто она таки вновь побеждала в этой странной игре, и наш герой снова оказывался в её спальне. И даже совершал в ней довольно пикантные подвиги, от которых его супруга бывала самой счастливой женщиной во всей Российской империи.

Много ли нужно любящему сердцу? Лишь чуточку тепла и самую малость страсти. Этим оно и бывает довольно…