Золотые рельсы - Боумен Эрин

— Джесси Колтон, — повторяет Босс, его губы расползаются в ухмылке. Потом он наклоняется ко мне, черты его лица застыли, в глазах злоба, и говорит: — Если надуешь меня, Мерфи, твоя мать заплатит в десять раз дороже. Слышишь? Не приведешь Джесси Колтона в воскресенье, она потеряет палец.

И за каждый следующий день еще по одному, если моя месть будет отложена. После пальцев рук наступит очередь пальцев на ногах. Когда их не останется, твоя мать получит красивые шрамы. Я слышал, за порезанных шлюх неохотно платят, и будет очень жаль, если она не сможет зарабатывать себе на жизнь.

Изрыгая эти угрозы, он дико вращает глазами — этот кровожадный ублюдок, который клялся, что не причиняет вреда женщинам и детям. Но я не могу показать ни испуга, ни огорчения. Я должен выглядеть так, словно меня это мало заботит.

— Я приведу тебе Джесси Колтона в воскресенье, — говорю я.

Мы с минуту смотрим друг на друга, словно два противника, готовых спустить курок. Потом он очень медленно наклоняется и протягивает мне руку в перчатке.

Я пожимаю ее. Прекрасно зная, что мои намерения нечестны, я жму руку этому ублюдку. Ведь я не солгал. Я приведу Джесси Колтона. Просто сделаю это не для того, на что надеется Босс.

Он выпрямляется и машет парням. Они окружают нас, глядя на меня, словно стая голодных койотов. Когда Босс велит им ехать вперед, Диас взрывается.

— Ты веришь этой крысе? — рычит он.

— Я верю, что у него есть вполне годный план.

— Да эта сволочь убила Хоббса и Джонса! Он ни на что не годный трус и предатель, от которого можно ждать только ножа в спину!

— Мерфи говорит, их убила женщина.

— Да у нее даже оружия не было!

— Ты был так вымотан, что в памяти ничего не задержалось, да? — парирую я. — Кто в тебя стрелял, Диас, я или она?

— Она, — признает он. — Выпалила в меня прямо через дверь.

— Так, может, ты ошибаешься? Может, у нее было оружие, а помощь требовалась мне, но ты уехал и бросил меня гнить там?

Он хмурится еще больше. Той ночью было темно, и все произошло слишком быстро. Видя, как он морщит лоб, я понимаю, что, если надавлю посильнее, он сдастся.

— Ну? — настаиваю я.

— Если это все правда, скажи, почему ты еще жив, Мерфи. Раз она убила двоих наших и стреляла в меня, почему ты до сих пор не покойник?

— Потому что я умней тебя, Диас. Я напел ей в уши, представился жертвой, чтобы вызвать сочувствие к себе. Втерся к ней в доверие, с тем чтобы, когда явится ее муж — тот самый ковбой, за которым Босс охотится все эти годы, — я смог его доставить Боссу. И что я за это получил? — киваю я на свою залитую кровью куртку: — Взбучку за мою верность.

— У меня все-таки нехорошее предчувствие, Босс, — говорит, качая головой, Диас. — Мерфи никогда по-настоящему не был одним из нас. Мы не можем ему доверять.

— Брось, Диас, — Кроуфорд стоит, опираясь всем своим весом на здоровую ногу. — У Малыша отличный план, а если он не выгорит, его мамашу порежут. Думаешь, он этого хочет?

Босс коротко кивает, хватает меня за запястье и поднимает на ноги. Каждый мускул в моем теле протестует от боли и усталости.

— Увидимся в воскресенье, сынок.

Другим это вряд ли слышно, но Лютер Роуз немного повысил голос в конце, словно это вопрос.

— Увидимся в воскресенье, — повторяю я.

Это все, что он хочет услышать. Босс садится в седло и направляет лошадь на север. Другие, следуют его примеру. Пошел снег, я смахиваю с ресниц снежинки и наблюдаю, как уменьшаются вдали «Всадники розы». Они исчезают за горизонтом, а я все слежу, чтобы убедиться, что они не вернутся. Мне казалось, у Босса нет слабостей, но это не так. Вопреки всем легендам, слухам и страшным рассказам, он — человек. Есть у него слабое место, и это — я, тот сын, которого у него никогда не было. Но он мне больше не указ — я стану его погибелью. Я улыбаюсь, и это чертовски больно.

Глава тридцать четвертая

Шарлотта

Когда Риз наконец возвращается, начинается сильный снегопад.

Он появляется на дороге, ведущей на поляну, и выглядит вначале как неясное темное пятно среди снежной бури. Потом становится видно лучше: он скачет, наклонившись вперед, заслоняя лицо от снега своей широкополой шляпой, и я испытываю облегчение. Близятся сумерки, мы уже целый час беспокоимся. Его не. было дольше, чем мы ожидали. Но по мере того, как Риз приближается, чувство облегчения сменяет ужас — его лицо, наполовину закрытое шляпой, залито кровью.

— Риз! — кричу я Колтонам. — С ним что-то случилось!

Я выскакиваю за дверь быстрее, чем Кэти встает на ноги, а Джесси выпрямляет спину у очага, в котором разводил огонь. За мной увязывается Матт, он бежит впереди меня, взметая снег.

Земля засыпана им на дюйм, поляна словно укрыта одеялом, а ветви деревьев побелели. Только поверхность воды осталась нетронутой, и в ней отражается серое небо.

Я останавливаюсь прямо перед мордой Сильвер и хватаю ее за повод. Риз думает, что я собираюсь помочь ему спешиться, так оно и есть, но он наклоняется слишком быстро, соскальзывает с седла и падает мне на плечо. Я пытаюсь удержать его обмякшее тело, но он все же безжизненно валится в снег головой вперед.

Я переворачиваю его и невольно зажимаю рукой рот, подавляя крик. Он точно нашел банду, вернее, они нашли его. Один подбитый глаз совсем заплыл, а нос, не успевший зажить после удара Кэти, снова сломан. Рот, подбородок, шейный платок — все в крови. Куртка в бурых пятнах, и, очевидно, тело под одеждой все в кровоподтеках. Удивительно, что Мерфи сумел вернуться и не вывалился из седла гораздо раньше за много миль отсюда.

— Иисусе… — бормочу я.

— Грешно поминать Господа всуе, Вон, — сипит он, — не говори мне, что это все мое дурное влияние.

Вечно он умничает, даже сейчас.

— Если бы ты себя видел, тоже не удержался бы.

— Я ведь доехал, несмотря на снегопад, значит, все не так плохо.

— Да-да, мистер умник.

Он улыбается и тут же смущается, но я успеваю увидеть, как блеснули его зубы, измазанные кровью.

Позади меня скрипит снег.

— Вот черт, — говорит Джесси, рассмотрев Риза. Кэти тоже подходит вперевалку, накинув на плечи одеяло. Джесси, прищурившись, всматривается в дорогу.

— За тобой следили?

Все тихо, виден только падающий снег.

— Нет, — говорит Риз.

— Уверен?

Риз кивает.

— Они накинулись на меня, прежде чем я успел сказать им хоть слово. Но все в порядке. Они уехали первыми. Я смотрел, как они уезжали.

Все вздыхают, Рис в изнеможении закрывает глаза. На миг тишина так глубока, что я слышу звук, с которым сталкиваются друг с другом хлопья снега, опускаясь на землю.

Джесси берет повод Сильвер.

— Шарлотта, можешь проводить Риза в дом, пока я позабочусь о лошади?

Я киваю в ответ.

— Я помогу, — говорит Кэти.

— А ты пойдешь, сядешь у огня и не будешь утомляться, — велит ей Джесси.

— Мне надоело, что со мной обращаются как с фарфоровой куклой, — ворчит Кэти. — Ребенок все равно родится, даже если я всю неделю пролежу в постели. Я же не буду носить его всю жизнь.

Джесси умоляюще смотрит на жену, и она, неохотно подчиняясь, тяжело бредет к дому.

— Риз? — я сажусь на корточки рядом с ним.

— Ты назвала меня по имени, — говорит он.

Ну да. Я беру его руку и закидываю себе за шею.

— Вставай вместе со мной, хорошо? — Я с трудом поднимаюсь, он проделывает то же самое и неуклюже оседает на меня, рискуя свалить с ног — мне не хватает ни роста, ни стати, чтобы действительно помочь ему. В итоге мы ковыляем к дому, едва переставляя ноги.

— Знаю, это часть плана, — бормочу я по пути, — но выглядит весьма неутешительно.

— Все образуется, вот увидишь.

— Пока я вижу, что знаменитый Малыш Роуза избит до полусмерти.

— Разве не этого ты всегда хотела? — он наклоняется ко мне, поля шляпы касаются моего лба. — Увидеть, как я страдаю и мучаюсь.