Хорошие девочки попадают в Ад (СИ) - Индиви Марина

Ники не чувствовала боли из-за адреналина, к счастью, это помогло ей продержаться почти до самой операционной. Экстренная операция из-за черепно-мозговой травмы, хирург, которого выдернули из другого города и привезли сюда, один из лучших в своем деле. Временами все случившееся казалось сюрреалистичным, каким-то бредом, потому что в ее ситуации каждая секунда промедления, каждая задержка могла бы стоить ей жизни.

Но все обошлось.

Все. Обошлось.

Хотя операция была непростая, Ники выжила, и это так на нее похоже. Потому что она боец, боец по жизни, и она заслуживает раскрутить эту жизнь на полную, как никто.

— Она может прийти в себя на следующий день, а может через неделю, — так сказал врач.

Этот хирург спас ее, и поэтому Лукас ему верил, верил в то, что он говорит — операция прошла успешно, теперь все зависит от нее, от скорости ее восстановления.

Он сообщил ее отцу и матери, и мать уже летела через океан. Снова. Отец ничего не сказал, но Лукасу было плевать: он сделал все, что мог. Если этот идиот не понимает, какую драгоценность он мог потерять сутки назад, это его проблемы. Пусть идет на хер.

— Привет.

Ее голос, пока еще тихий и слабый, раздался так неожиданно, что Лукас на мгновение замер, а потом стремительно подался вперед и коснулся губами бледных губ.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала она, когда Лукас отстранился.

— Я позову врача…

— Не надо. Дай мне пару минут, чтобы сказать то, что я должна была тебе сказать сразу… на Мальдивах.

— Ты еще успеешь сказать мне все, что ты хочешь, а врач…

— Для меня это важно.

Он остановился на этих словах. Потому что в конечном счете нет ничего важнее чем то, что важно для того, кто тебе дорог. Настолько.

— Я тогда испугалась, — Лукас опустился на край ее койки, чтобы ей не пришлось прилагать усилия и говорить громче. — Очень. И я боялась, что в моем сердце опять случится полная катастрофа, если я позволю себе любить Амиру… и тебя. Мне кажется, я испугалась именно этого, а не того, что может произойти. Или всего вместе. И я жила с этим, думала, что смогу с этим справиться…

— Тебе не нужно ничего объяснять, — попытался остановить ее он, но Ники упрямо сжала губы.

— Но я не смогла. Вы для меня целый мир, и целый мир мне не нужен без вас.

Если бы Лукас пытался подобрать определение тому, что чувствует, точнее он бы не сказал.

— Прости, что я дотянула до… ну, почти до Рая. Но я рада, что мне подарили второй шанс, чтобы я могла тебе это сказать.

— Главное, что ты жива, — он коснулся ее щеки. — Для меня это главное.

— Ну, тогда, полагаю… — Ники сделала паузу, улыбнулась и добавила. — Мы в порядке?

— В полном, — ответил он. — И чтобы в этом убедиться, я позову врача.

— Теперь можешь звать кого угодно.

Она прикрыла глаза, а Лукас нажал кнопку вызова. И снова, не удержавшись, провел пальцами по ее щеке.

— В полном, — повторил он.

Ники

Меня спас Лукас. Буквально. То есть если бы меня не привезли в больницу вовремя, меня бы уже не было. Иногда мысль об этом до сих пор проходила дрожью по моему позвоночнику: даже несмотря на то, что меня уже перевели из отделения реанимации в обычное.

Похоже, ему придется здорово разориться на психолога, чтобы я могла с этим справиться. И слава богу, что у меня есть такой шанс, потому что у многих девочек, которое в свое время доверились психопатам, нарциссам и абьюзерам, у них его больше нет.

Не знаю, какие демоны заставляли меня читать статистику домашнего насилия, но я ее читала. А еще читала про маньяков, похищающих жертв и удерживающих их в подвалах. Психолог, которая уже ко мне приходила, говорит, что это мой способ справиться с травмой. Прожить ее.

И я справляюсь. Как умею. С помощью близких: мама решила остаться здесь, в Сочи, хотя бы до того, как меня выпишут из больницы. Ди тоже прилетела.

— Пожить в Красной поляне вместо Москвы? Шутишь что ли? Это ж мечта.

Она начала шутить когда меня выписали из реанимации и когда я начала говорить, что ей нужно вернуться к Андрею. Потому что я знаю, как сильно она его любит. В ответ она выдала мне это.

А до того, как меня перевели, я слышала, как она выдала Лукасу, что Роба нужно было оставить ей.

— Я бы засунула ему в задницу раскаленную кочергу.

Если честно, я до сих пор не поняла, была ли это шутка, знаменитый фирменный черный юмор от Дианы Астаховой, потому что Ди из тех людей, кто за своих близких загрызет любого. Мне просто повезло оказаться в ее стае, и меня оттуда не вышвырнули даже после всего, что я творила, когда запала на Роба.

Все это сейчас кажется таким далеким, что я даже не представляю, как вообще могла на него повестись. Наверное, мне нужно было себя наказать за то, что мама от нас ушла. Это если разбирать мою любовь-наваждение с точки зрения психологии, ну точнее, так сказала психолог. Потому что дети всегда переносят все на себя.

— Мне очень жаль, что все так получилось, Ники, — сказала мама в одном из наших разговоров. — Если бы я могла все исправить…

— Ты не можешь, — перебила ее я. — И я не могу тоже. Если бы могла, я бы не валялась тут после черепно-мозговой и никогда бы не встретила Лукаса.

Последняя мысль вызывает у меня тот же самый мороз по коже, как и мысль о том, что он мог не успеть. Не прийти. Или что тот доктор из Краснодара мог отказаться… в общем, когда я думаю о том, что наши с ним пути могли просто-напросто не пересечься, это вызывает во мне ужас, схожий со страхом стать жертвой безумия Роба.

Так что, наверное, все было не напрасно.

— Но ты сможешь простить меня когда-нибудь?

— Я уже тебя простила, мам. Потому что я сама сбежала от девочки, которую безумно люблю, потому что испугалась.

Мы с Амирой не говорили даже по видеосвязи, и я понимаю, почему. Сначала Лукас не хотел травмировать ее моим видом (а там было чего пугаться), потом… ну, возможно, я просто себя уговариваю, и Амира на самом деле не хочет со мной разговаривать. И вообще знать меня не хочет, хотя если бы моя мама вернулась тогда, сразу как ушла, я бы подулась на нее парочку дней, а потом не слезала бы у нее с рук. Как та кошка, которая изо всех мягких мест в доме выбирает тебя.

У нас с мамой уже совершенно нормальные разговоры, конечно, мы далеки от той близости, которой мне хотелось когда-то, но это уже что-то. Не все сразу, нам нужно время: и мне, и ей. Учитывая, сколько времени прошло…

Она показывала мне фото сестры, и я слегка удивилась. Если не сказать больше. Эта девчонка похожа на меня как две капли воды. Учитывая, что я была один-в-один Мария, вся эта псевдонаучная фигня про то что мы живем в Матрице уже не звучит как фантастика.

— У меня для тебя сюрприз, — сообщил Лукас за пару дней до выписки.

— Да? Какой?

— Тебе не говорили, что сюрприз — это когда тот, кому его делают, ни о чем не догадывается? — улыбается он.

Оказывается, его улыбка исключительно для меня. И для Амиры, я видела, как он общается с остальными, и его лицо — это просто эталонный покерфейс, даже если речь заходит о тех, кто ему импонирует. Но таких людей немного. Например, он совершенно не проникся моей матерью, зато проникся Дианой. Я поняла это, когда у них состоялся тот запоминающийся разговор про кочергу в заднице. Возможно, его как раз кочерга и впечатлила. Кстати, он ее взаимно впечатлил. Тем, что свернул Робу шею на месте, а потом… в общем, теперь никто не знает, куда он исчез.

Лукас и Ди думали, что я сплю, пока они обсуждали такие моменты, а я не спала. И поняла, что подруга отчаянно прониклась мужиком, которого я отхватила. В том смысле, что…

— Помнишь, что я тебе говорила про криминал и отца? — поинтересовалась она в нашем следующем разговоре. — Так вот, забей. Лукас зачетный. Рядом с ним я за тебя спокойна.

«Зачетный» — это ВИП-характеристика, особенно из уст Ди.