Порочный контракт (СИ) - Ковалева Анна

Лихорадочно начала блуждать глазами по комнате, ища пути к спасению. Пока наконец не наткнулась на окно.

С надеждой бросившись к нему, обнаружила что оно закрыто. Проклятье. Придётся разбивать.

Дальше скорее действовали инстинкты, чем мозги. А может, всё вместе, просто я не могла здраво оценивать происходящее.

Углядев массивную статуэтку, я бросилась к столу, обрезала ножницами остатки подола и обернула ими металлическую фигуру. Чтобы хоть немного приглушить звук бьющегося стекла.

Я понимала, что времени мало, поэтому действовала так быстро, как только могла. Разбив окно, кое-как выбила особо длинные стекла из рамы и полезла наружу.

Повезло хоть в том, что туфли на мне были на небольшой платформе. Так что не пришлось резать ноги, проходя по осколкам.

А вот ладони все же пострадали, не было времени их особо беречь. Правда, боли не почувствовала, а кровь увидела, уже когда оказалась в саду.

Времени на раздумья не оставалось, так что чисто интуитивно я побежала к задней части дома. Исходя из того расчёта, что в главном дворе сейчас полно народа и куча охраны. Там мне точно ничего не светит.

Нет, особых иллюзий я не питала. Понимала, что шансов выбраться с территории особняка мало. Но и терять мне было уже нечего, Стас ясно дал понять, что не пощадит.

Так лучше пусть меня пристрелит охрана при попытке сбежать, чем я буду покорно ждать мучений и насилия…

Как ни странно, мне везло. Я успешно перебегала открытые участки, а где могла пряталась за изгородью, кустами или клумбами. Еще более странным было то, что меня еще не бросились искать.

Если бы разбитое окно в кабинете обнаружили, то везде была бы охрана с собаками. А значит, Стас с этим Тагировым утрясает какие-то свои дела. Поэтому по мою душу ещё не пришли. Да и чего торопиться, если жертва заперта и связана?

А в том, что приехали люди Тагирова я не сомневалась. Больше некому было. Так что оставалось использовать единственный шанс на спасение.

В моём случае даже один процент вероятности успеха лучше полного нуля.

Наконец я вроде бы выбрала удобное место. Здесь дерево очень близко росло к забору. И ветки не так высоко были расположены. Есть шанс перебраться с дерева на стену, а потом уже прыгать.

Дав себе пару минут передышки, прислонилась к дереву. Нужно было хоть немного восстановить дыхание и набраться сил перед подъёмом.

А потом мне померещился крик, полный ярости, который резко придал ускорение. Спешно вытерев об остатки платья руки, я попыталась ухватиться за ветку.

Сорвалась. И во второй тоже. И только с третьего раза удалось зацепиться и подтянуться вверх.

Снова передышка. Сброшенные вниз туфли и отдых ободранным рукам. И снова рывок вверх.

Казалось, это будет длиться бесконечно… Но все же я умудрилась добраться до ветки, идущей вровень с верхушкой забора, а потом осторожно перебраться на него. Практически лежа перебралась, благо ширина позволяла.

А потом так же осторожно, вцепившись в самый край, начала спускать ноги вниз. Попыталась в конце немного сгруппироваться, выдохнула и сиганула вниз…

Было больно. Очень. Боль прорезала ступни и щиколотки, и я упала на колени. А потом повалилась на бок, закусив руку, чтобы не заорать.

Не знаю, сколько прошло времени. Я просто дождалась когда боль отступит, и попыталась сесть. Ощупала ногу. Правая лодыжка опухла, судя по ощущениям. Черт, это плохо…

Если это перелом, то мне конец… Но рассиживаться все же нельзя. Поэтому я попыталась осторожно встать.

Наступать на ногу было больно. Но все же возможно. Поэтому я сделала шаг, другой и поковыляла прочь от этого треклятого дома.

Не знаю, чего я ждала. Моей целью было выбраться — и я выбралась. А теперь вот топала по дороге в сумерках и не знала куда податься.

У меня нет ни денег, ни документов. В полицию не обратиться. Внешний вид жалкий. Полуголая, вся в крови и ссадинах, растрепанная.

Я попыталась остановить несколько машин, но все пронеслись мимо меня.

Ну конечно. Кому хочется встревать в неприятности, подбирая странную девушку? Да и салон кровью пачкать не охота.

Адреналин постепенно выветривался, силы оставляли тело, но я продолжала идти из чистого упрямства. Не позволяя безнадеге окончательно завладеть сознанием. Просто бессмысленно шла вперёд, ожидая сама не зная чего.

То ли спасительного чуда. То ли скорой, но безболезненной смерти.

А потом сзади темноту прорезал резкий свет фар. Обернувшись, с надеждой посмотрела в ту сторону. Я не могла различить марку приближающейся машины, а когда она тормознула в метре от меня — было уже поздно…

— Юлиана! — раздался голос, заставивший меня попятиться. Это был тот мужчина, правая рука Горецкого… Они меня нашли!

— НЕЕТ!!! — взвизгнула я, снова ощутив всплеск энергии. Попыталась убежать, но больная нога не позволила… Я упала на землю и начала ползти спиной вперед. — Не подходите, не трогайте меня!!!

— Юлиана, спокойно! — мужчина приблизился ко мне, держа ладони вверх. — Все хорошо, слышишь? Все будет хорошо…

— Хорошо? Это как? — сплюнув кровь, с трудом поднялась на ноги. — Когда твой хозяин отдаст меня ублюдкам Тагирова, да? Вам будет хорошо??? Сволочи!!! Будьте вы все прокляты!!!

— Юля, успокойся! Всё не так! — еще пара быстрых шагов, и руки мужчины легли на мои плечи. — Послушай меня…

Но слушать я уже была неспособна. Я начала всеми силами отбиваться от мужчины. Тот ругался, матерился, пытался меня удержать.

А потом моя рука неожиданно наткнулась на рукоятку пистолета, торчащую за поясом его брюк. За которую я тут же схватилась.

И надо же — хватка мужчины тут же ослабла. Как только он почувствовал дуло в районе своей груди.

— Юля, не делай глупостей, — я отошла на пару шагов, не переставая целиться в мерзавца. Такого же, как и его хозяин.

Он же продолжал следить за мной взглядом, который не выражал абсолютно ничего. И ощутимо напрягся только когда я взвела курок…

Да, я много читала и знала разницу между курком и спусковым крючком. И вот на последний как раз лег мой палец.

Готовясь совершить первый и, скорее всего, последний в жизни выстрел.

— Юля, не надо… — продолжил меня увещевать. — Давай поговорим. Ты…

— Я уже поняла, что разговаривать бессмысленно. Мне всё равно никто не верит… — начали приближаться другие машины — и я поняла, что пора. Больше медлить нельзя. Пусть псам Тагирова Горецкий ищет другой десерт.

— Надеюсь, ты и твой хозяин будете гореть в аду, — выплюнула и подняла пистолет повыше.

Я понимала, что моя песенка спета, что я загнана в угол, но просто опустить руку с оружием не могла.

Потому что уже дошла до своей точки срыва и путей к отступлению не находила. И полное отчаяние придало мне решимости идти до конца.

И пусть меня потом убьют другие псы Горецкого, те, которые уже на подходе, но я хотя бы буду знать перед смертью, что боролась до конца.

И что ушла на тот свет, очистив мир от одного из ублюдков. Одного из главных ублюдков Стаса.

Прикрыла глаза всего на секунду, но успела увидеть перед этим, как перекосило всегда невозмутимое лицо мужчины.

А дальше началась суматошная борьба: подонок сделал резкий рывок вперед и начал отводить мою руку в сторону.

Надавил на запястье болевым захватом, стараясь выбить оружие. Но я боролась, отказываясь воспринимать боль и упорно не желая выпускать последнее средство защиты из рук.

Потом был толчок, оглушающий выстрел… и кровь, которая почему-то начала стекать по моему лицу…

— Пиздец… — ругаясь на чем свет стоит, мужчина подхватил моё тело и как-то чересчур осторожно опустил на землю… — Юля, открой глаза, слышишь меня?

Сзади раздались крики, визг тормозов, топот ног, но я не разбирала толком. Уши заложило после выстрела.

— Пошли вы все к чёрту, — пробормотала, уплывая в спасительную тьму. Туда, где нет страха, боли и мучений.

Глава 38

Стас