Ао Морита
Со смертью нас разделяют слезы
Данное издание является художественным произведением и не пропагандирует совершение противоправных и антиобщественных действий. Описания и/или изображения противоправных и антиобщественных действий обусловлены жанром и/или сюжетом, художественным, образным и творческим замыслом и не являются призывом к действию.
Text Copyright © Ao Morita 2023
Illustrations Copyright © Amemura 2023
All rights reserved.
Original Japanese edition published in 2023 by Poplar Publishing Co., Ltd.
Russian language translation rights arranged with Poplar Publishing Co., Ltd. through The English Agency (Japan) Ltd. and New River Literary Ltd.
© ООО «РОСМЭН», 2025
Перевод с японского Елены Старостиной
Иллюстрация на обложке Amemura
Руководитель направления Л. М. Мирхусанова
Ответственный редактор И. Е. Воробьева
Литературный редактор П. Р. Смешников
Художественный редактор Е. В. Тукачева
Корректор Г. Н. Смирнова
Технический редактор А. Т. Добрынина
Верстка Е. В. Тё
⁂
Твои слезы
В воскресенье выдалась особенно душная ночь. Перед тем как сесть за стол, я включил стоявший в углу комнаты вентилятор. Запустил ноутбук, зашел на сайт стримингового сервиса. Несколько минут листал каталог в поисках чего-нибудь стоящего.
Наконец нашел симпатичную обложку, прочел описание и нажал на «Просмотр». Отзывы в этот раз не проверял.
Сразу настроил полуторную скорость воспроизведения, надел наушники, выпрямился и сосредоточился на истории. Обратился в зрение и слух, погружаясь во вселенную фильма. Сейчас решается, смогу ли я сопереживать персонажам.
Я напряженно искал в речи главного героя, его характере, проблемах и желаниях сходство с собой. Он такой же, как я, одиннадцатиклассник, и мы оба – те еще жалкие тряпки. А стриженные, но не под ежик, черные непослушные волосы так и вообще точь-в-точь!
С самого начала столько сходств! Неужели наконец-то бинго?..
Но, увы, и сегодня ничего. Через полтора часа я с разочарованным вздохом снял наушники. По названию и описанию казалось, что история способна тронуть до слез, и с героем мы были во многом похожи, но слезы так и не пришли. Уже к середине фильма я почувствовал, что это не то, и даже подумывал выключить, но до последнего надеялся на трогательную развязку. Увы, тщетно…
Оставалось только сглотнуть ком от обиды за впустую потраченное время. В следующий раз не буду обманываться пустыми надеждами и брошу просмотр, как только возникнет такая мысль. Я закрыл ноутбук, широко зевнул, поднявшись с места, и нырнул в постель, не забыв выключить вентилятор.
Уснул, зарывшись носом в подушку и сожалея, что сегодня меня опять не настигла смерть.
⁂
Диагноз «адакри́я» мне поставили еще в детском саду. Адакрия – это, простым языком, малослезие. Однако название несколько обманчивое: у больного вовсе не пропадают слезы, как можно подумать, просто, если хочешь жить, от них приходится отказаться.
Дело в том, что у страдающих от этой болезни слезотечение провоцирует жар, да такой, что выплачешь зараз чайную ложечку слез – и все. Считается, именно столько, с поправкой на индивидуальные особенности организмов, в среднем проливает человек от большого горя.
Еще у обычного человека слезы слабощелочные, а у пациентов с адакрией из-за какого-то неустановленного фактора – кислотные. Причины этого феномена до сих пор не исследованы, и лечения, понятное дело, тоже нет. Адакрию, как правило, обнаруживают в раннем подростковом возрасте – болезнь не врожденная, а приобретенная. Во всем мире зарегистрировано всего несколько сотен случаев, и ученым еще только предстоит решить эту загадку. Впрочем, жизни синдром практически не мешает, главное – много слез не лить. Вот и получается – «малослезие».
Пациенты проливают слезы характерного оттенка, который подарил болезни еще одно название: «синдром голубых слез». Первая капля на вид мало отличается от обычной, но чем дальше – и чем ближе к смертельной отметке, – тем насыщеннее становится цвет. Этот дурацкий синдром проявляется у подростков в самую чувствительную пору жизни, заставляя их, по сути, отказываться от любых сильных переживаний.
Что же до меня, то мне диагноз и вовсе поставили в шесть лет. В те годы я плакал, стоило только отцу на меня хоть немного повысить голос. Уже и не вспомню за что – в памяти остались только пощечины и то, как слезы наворачивались от обиды и боли в левой щеке.
Чтобы не плакать перед отцом, я стискивал зубы, но это не помогало.
Меня пугали, что плаксы не растут или что за ними приходят чудовища: видимо, до рокового диагноза я ревел из-за любой ерунды. Я легко велся на страшилки, но по малолетству не знал, как удержать душащие меня слезы. Таким уж уродился.
Но когда во время очередной истерики из глаз вдруг хлынули голубые слезы, отец вздрогнул и с удивлением уставился на меня. Меня тут же отвели к семейному врачу, который в свою очередь дал направление в университетскую больницу. Там провели несколько исследований и поставили этот странный диагноз: «адакрия».
Когда же мне, недоумевающему ребенку, разъяснили, что если буду много плакать, то умру, я до ужаса перепугался, да и вся семья с тех самых пор отчаянно берегла меня от любых чувств, которые могли довести меня до слез. «Когда тебе грустно, смейся», – наставляла мама. Отец, если видел, что у меня глаза на мокром месте, прикрикивал: «А ну, не хнычь!»
После смерти моей любимой собачки Моко я сдерживал слезы изо всех сил. Когда мы хоронили ее в саду, я по маминому совету натянул на лицо улыбку. Представляю, какое это было странное зрелище. Если бы увидели соседи, обо мне наверняка поползли бы жутковатые слухи.
Я постепенно привыкал к новой жизни без слез, но в четвертом классе мне пришлось нарушить строгий запрет.
Мама умерла от спонтанного кровоизлияния в мозг. Одним ранним утром в самый разгар зимы она готовила завтрак и вдруг ни с того ни с сего упала посредине кухни. Целый час никто даже не знал, что что-то случилось. Отец нашел ее, когда проснулся, и вызвал скорую, но уже к вечеру она скончалась.
Вид неподвижно лежащей мамы меня как громом поразил. Едва прикоснувшись к ее холодной руке, я разревелся, и глаза тут же застлала голубая дымка. Я держался целых три года, но после маминой смерти плотину прорвало: из глаз так и лил нескончаемый поток. Отец что-то орал: наверное, требовал не реветь. Однако я просто не мог остановиться. Симптомы не заставили себя долго ждать, и от дикой головной боли я потерял сознание.
Несколько дней я находился на волоске от смерти. Жар ничем не сбивался, и температура в какой-то момент поднялась до сорока двух градусов. Я выжил каким-то чудом. Врач объяснил, что мне просто повезло: из-за обморока слезы остановились прежде, чем убить меня. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Однако меня предупредили, что в следующий раз чуда не произойдет.
Из-за госпитализации я пропустил мамины похороны. Правда, думаю, я бы все равно разрыдался на прощании. Так же, видимо, считал и отец, потому что он мне даже не сказал, когда ее похоронили.
После выписки отец попросил прощения за то, что не дал проститься с мамой. Сказал, что растерялся и не мог решить, как будет лучше. А еще отчитал меня, что даже без всяких там синдромов плакать на людях попросту стыдно.
