Обещание острова - Таль Мен Софи

– У тебя руки крюки, – крикнула Роза и захихикала от удовольствия.

– А у дедули Яна ноги – крюки. Когда он ходит! – добавил Мало, стерев улыбку с дедушкиного лица.

Днем, немного раньше, веселая компания собралась пройтись до бухты Сен-Николя. Ян придумал предлог, чтобы остаться: он будет готовить праздничный стол, но Маттье все понял и заставил его присоединиться к прогулке. Если он хочет заставить отца действовать, нужно его подтолкнуть. Даже унизить. Даже усадить на багажник трицикла Джо, рядом с Прозаком. Операция удалась. Ян натянуто засмеялся, а потом признал, что нужно срочно искать кого-то на временную замену. Он даже притворился удрученным. Ведь они с Джо сделали все необходимое. Он не понимает, почему желающие не толпятся у входа. Честно не понимает.

– Покажи-ка это объявление! – распорядился Маттье, после того как раздали все подарки.

Он взял планшет, лежавший на столе. Все склонились над экраном, и Джо счел необходимым уточнить:

– Это первый вариант. Я могу его еще улучшить.

– Прочти, пожалуйста, – попросила Мари-Лу.

– Ладно… Слушайте, – прочистил он горло.

«Док Мадек ищет на временную работу врача общей практики. Для начала на две недели».

– На две недели? – поперхнулся Маттье, на которого неодобрительно покосилась Мари-Лу.

– Не перебивай.

Джо опять прокашлялся.

«Для начала на две недели. Можно и больше, если сработаемся. Пациенты от 0 до 99 лет, довольно симпатичные. Разнообразные диагнозы. 30 приемов в день. Посещения на дому. Жилье предоставляется. Также для работы предоставляется автомобиль, и не какой попало: полностью обновленный «мехари» с откидным верхом, опускающимся в случае дождя».

Маттье закатил глаза.

«Имеется секретарь: усердный, эффективный, универсальный, хороший спутник для рыбалки, любитель шахмат. И к тому же красивый».

Всеобщий, или почти, взрыв смеха наполнил автора гордостью. Его улыбку сменило серьезное выражение лица, и он продолжил:

«Выплачивается 80 процентов гонорара заменяемого врача. Никакой дистанционной записи на прием и никаких цифровых медицинских карт. Короче, никакого программного обеспечения. Зато настольные игры в приемной. И последнее: тем, у кого аллергия на собак, не обращаться».

Ян слегка обеспокоенно покосился на сына. Похоже, плоды творчества Джо не обрадовали Маттье. Совсем не обрадовали.

– Чушь какая-то! – взорвался Маттье, стукнув кулаком по столу.

– Наверное, не надо было упоминать собаку, – заволновался Джо, почесывая затылок, что превратило общий хохот в гомерический.

– Теперь я лучше понимаю, почему никто не откликнулся, – пробормотал Ян с притворно наивным видом.

– Ага, поскольку Джо явно спутал сайт знакомств с сайтом поиска врача на временную замену, – хихикнула Мари-Лу.

А Оливия добавила:

– С другой стороны, заместитель будет иметь дело именно с ним. По-моему, это объявление хорошо отражает особенности Джо.

– Вот-вот, это может оттолкнуть желающих, – согласилась Мари-Лу, не подумав.

Джо надулся.

– Нет, я не то хотела сказать… Прости, Джо.

Вопрос был закрыт. Никто больше не затрагивал эту тему до отъезда гостей, а Мари-Лу быстро разубедила Маттье в необходимости дать другое объявление. Лучше было в это не вмешиваться. За несколько лет молодая женщина хорошо усвоила, какие отношения сложились в семье Мадеков между отцом и сыном. Тесные и одновременно отстраненные. Немного застенчивые и искренние. В любом случае это парочка чертовых упрямцев. Оба невероятные гордецы. Плюс зашоренные и неуправляемые. А она дала жизнь их же миниатюрной версии, только подумать! Так что ее ждет еще немало сюрпризов.

Алексис с каждым днем все чаще вел себя как третий ребенок в семье. Или как не самый надежный бебиситтер. Встречая племянников из школы, он по дороге не упускал случая объесться конфетами, дома подолгу занимал туалет, читая комиксы в «Журнале Микки», за столом ел руками, не всегда убирал за собой посуду после еды, смотрел по телевизору «Ослика Тротро», посадив на колени Орельена, за спиной сестры с энтузиазмом собирал и относил в «Эммаус» одежду бывшего зятя, забывал чистить зубы и ложился спать очень рано – с курами, как говорила Валентина.

Единственным исключением были пятничные вечера, когда он отправлялся в «Смерть мухам» к своей компании. В свой первый вечер здесь он посмеялся над Мари, когда она предложила ему помощь, но теперь понимал, насколько благотворно на него действуют веселые друзья. Этот бар по соседству стал своего рода мостом, соединяющим его с прошлым. Мостом, который придавал ему уверенности и, возможно, вел к лучшему будущему. В этом он иногда сомневался, просыпаясь по утрам, потому что его продолжали преследовать умоляющие черные глаза. В такие дни он слонялся по квартире, пытаясь выбросить из головы все мысли, и мечтал, чтобы день поскорее закончился. Но, к счастью, случались, причем все чаще, и другие пробуждения, когда все казалось возможным. Даже бежать по улице с племянниками, чтобы успеть в школу до звонка, приходить к Ивонне в «Смерть мухам» и есть на завтрак андуй [6].

В первый раз хозяйке бистро понадобилось время, чтобы узнать его. Она ущипнула его за щеки, словно маленького мальчика, а потом предложила прямо за стойкой постричь его и сбрить ему бороду. Он ценил ее искренность, грубоватый юмор и заботы, столь непохожие на его собственные, что помогало ему отвлечься. Ее, например, волновали результаты забегов, местные сплетни и победитель телеигры «Вопросы для чемпиона». Как предсказывал Маттье, Алексис не смог остановить ее расследование, но необходимость отвечать на вопросы Ивонны странным образом не раздражала его. Собеседница была настолько далека от актуальной геополитики, от вооруженных конфликтов или эпидемии СПИДа, бушующей в мире, что ему не приходилось вдаваться в подробности. Ее в основном интересовали его романтические похождения и особенности местной кулинарии.

– Что едят в Колумбии? Красную фасоль? Потроха, похоже, они готовить умеют… Ну что, ты даже не расскажешь мне ни одной амурной истории?

Однажды утром он увидел ее искаженное от боли лицо и капли пота на лбу; она тяжело опиралась на стойку. У нее не было привычки жаловаться, поэтому Алексис поспешил выяснить, что с ней.

– Можешь взглянуть на мою ногу? Язва не заживает, и я уже не знаю, что делать. Зверски больно.

Алексис отшатнулся:

– Извини, но ничем не могу помочь… С медициной для меня покончено.

– Да ты что? Кто тебе вдолбил такую глупость?

– Я сам… Больше не чувствую себя способным. И нет желания, как мне кажется.

Ивонна стукнула кулаком по стойке:

– Нет желания помочь? Но это же чистый эгоизм! Сообщаю тебе, что, как ни крути, твоя учеба оплачена моими налогами… И с моим копытом не смогут разобраться ни гинеколог Мари, ни хирурги Маттье и Анна, ни невролог Мари-Лу. Так что, дружок, вот что мы сделаем: ты оторвешь свою задницу от табурета, притащишь ее за стойку, а я размотаю бинт. Давай-ка! И поживее!

Алексис выслушал ее не моргнув глазом и механически сделал, как она велела. В конце концов он не мог не признать ее правоту.

– Не нервничай!

– Еще бы я не нервничала! Скоро конец апреля, а у тебя по-прежнему никаких планов. Ты просто дурью маешься, Алексис!

– Я, скорее, считаю мух, – ответил он, надеясь, что она улыбнется, но напрасно.

Он начал осторожно снимать повязку, под которой на икре обнаружились неправильной формы синяки.

– Неудивительно, что у тебя не заживает, отек такой большой, что он, как жгутом, стягивает твою рану.

Состояние кожи было скверным. Глубокую язву окружала оранжевая полоса нездорового вида; багровая отекшая ступня нависла над краем обуви.

– Рана инфицирована, я тебе выпишу антибиотики и придется на несколько дней бросить работу. Твоя нога должна быть все время в приподнятом положении.