Селянин (СИ) - "Altupi"

Все эти диалоги и монологи происходили внутри него. Снаружи он оставался бодр и весел, развлекал Егора шутками и смеялся вместе с ним. Иногда даже громче него. Всю дорогу по пути назад в Островок Кирилл в лицах пересказывал новые эпизоды «Звёздных войн», особенно рьяно стебясь над Кайло Реном.

— И вот напряжённый момент, он снимает маску, и весь кинотеатр такой: «Бля! Надень её обратно!» Кайло реально такой уродец — лопоухий, носастый! Все такие: «Понятно, почему он маску носил!»

Кирилл ржал, а Рахманов только улыбался. Наверно, больше из вежливости, чем от качества спектакля. Сцепив пальцы в замок на коленях, он смотрел на приближающуюся деревню.

— Ну, чтобы понять, кино смотреть надо, — не обиделся на него Калякин. Помолчал секунду. — Егор, а ты давно в кинотеатре был?

— Когда учился. У нас в городе кинотеатр давно закрыли. «Великий Гэтсби» смотрел последний раз.

От дальнейших вопросов Кирилл отказался, потому что представил, что Егор ходил в кинотеатр с Виталиком, и они там обнимались на последних рядах или держались за руки. От этого стало грустно. Печалей к гложущим его тревогам прибавилось.

— Понятно, — бодро ответил он и сделал вид, что сосредоточился на дороге. Они как раз подъезжали к ведущему в деревню съезду с шоссе и через две минуты достигли его. Иномарка привычно перевалилась с асфальта на щебень и затряслась по неровностям. Пока, загородившись от солнца козырьками, они медленно проплывали мимо бурьяна, руин церкви, деревянных хаток, беспокойство Кирилла нарастало — вдруг за изгибом улицы увидит ведомственный уазик или какую другую машину, людей из компетентных органов, приехавших по указу депутата Калякина. Это был бы ужасный ужас.

Солнышко светило, птички пели, мотыльки порхали, а он, огибая кусты на этом повороте, мандражировал, блять! Егор его нервозности не замечал или просто не лез не в своё дело, по крайней мере, ничего не спрашивал, смотрел в окно на свою просторную, богом позабытую клетку. Возможно, думал, что выбраться из неё сможет только в одном единственном случае.

Усилившая тревога длилась недолго: изгиб остался позади, и Кирилл увидел конец улицы с полным отсутствием транспорта. Банкиршин дом скучал в безмолвии, неполитые цветы за забором чахли. Дом Пашкиной бабки опять зарастал травой. На обочине перед Рахмановыми в пыли, будто на пляже, развалились куры. Посигналив, Кирилл спугнул их и свернул на облюбованное ими место.

— Приехали, — нараспев сообщил он. Машина дёрнулась и заглохла. Хер с ней. — Отнесём пакеты и поеду, да?

Егор кивнул. Они синхронно вышли из машины в знойный полдень и открыли задние дверцы. Кирилл взял за ручки три находившихся по его сторону пакета-майки с продуктами, хозяйственным скарбом, витаминами для скота, но тут в его кармане зазвонил смартфон. Оставив пакеты и выпрямившись, Кирилл достал его, на девяносто процентов уверенный, что это мать. Егор вопросительно смотрел на него поверх запылённой крыши.

— Отец, — буркнул Кирилл, сомневаясь, стоит ли отвечать. Но Егор кивнул и тактично удалился. В одной руке он, сгибаясь вправо, понёс два пакета, в другой — три пустые банки, держа их в горсти за горлышки. В его поведении опять сквозила равнодушная отрешённость, смирение с происходящим, какой-то фатализм. Не верил Егор в их будущее. Он-то как раз видел, как хрупок их мирок — его купол тоньше мыльного пузыря, а они оба хоть и совершеннолетние, но абсолютно бесправные.

Звонящий не унимался. Кирилл вздохнул и принял вызов.

— Алло…

— Кирилл! Ты ещё не дома? — Отец не интересовался, он прекрасно знал ситуацию и рычал. Ну, начинается…

— Нет, — ответил он односложно, чтобы не дать сказанное использовать против себя. Интонация единственного слова хорошо выражала, как его все достали.

— А когда ты будешь дома? Тебе сколько раз ещё повторить, чтобы ты немедленно… понял? Немедленно ехал домой? И не к себе, а к нам! Здесь поговорим.

Кирилл закатил глаза. Ему претило, когда с ним разговаривают, будто он маленький, и грозят наказанием. В мозгу возникал психологический барьер, сковывающий голосовые связки или генерирующий только грубости.

— Что ты молчишь? — через минуту потребовал отец.

Кирилл издал тягостный вопль и, зачем-то измерив улицу шагами, сподобился ответить: отец, если уж брался за воспитание, становился ещё жёстче матери, не любил, чтобы ему перечили, а сын-пидор — пятно на его репутации, карьера ведь превыше семьи. Хотя они думают, что делают благое дело, вправляя сыну мозги, заботятся о его будущем. А Кирилл хотел для себя то будущее, в которое не верил Егор.

— Я не молчу, — вынимая соринку из внутреннего уголка глаза, огрызнулся он. — Не хочу я домой, ну как вы не поймёте?

— Я от этой деревни… — отец заговорил низким глухим голосом. — От этого рассадника наркомании и педерастии камня на камне не оставлю, а тебя…

— Да понял я! Понял! — вскричал Кирилл. Он уже далеко ушёл от машины. — Понял я!

— Что ты понял? Повтори.

Что вы нихуя меня не любите, хотел правдиво ответить Кирилл, но, естественно, не ответил.

— Приеду я, — буркнул он, про себя добавив: «Когда-нибудь».

— Когда?

— Не знаю… Скоро.

— К вечеру чтобы был дома, — отрезал отец и исчез из эфира. Кирилл в досаде сжал погасший смартфон, развернулся на пятках к дому и увидел, что Егор забирает из машины пакеты, которые он собирался отнести. Вряд ли Егор слышал разговор на расстоянии метров пятнадцати, но у Кирилла прибавилась ещё одна нехуёвая тревога. Ну, а что он мог ответить? — Всё равно бы от него не отстали. Жалкий трус.

Смирившись, он поплёлся к машине. Хотел забрать у Егора часть ноши, но тот не дал.

— Сам донесу. Ты езжай, если собрался.

— Да, поеду, — не глядя на него, кивнул Кирилл. Он рассматривал небо, выгоревшую под палящим солнцем траву, нашедших себе новый пыльный пляж кур, улегшихся и дрыгающих в этой серой рассыпчатой массе лапами, взбивающих её красными, чёрными и белыми крыльями. В подсознании проносились видения, где он достаёт из пачки сигарету и курит, опираясь спиной о кузов «Пассата». Или где он говорит: «Пфф, я что, предков слушать должен?» и сваливает по своим запланированным делам, невзирая на строжайший запрет.

— Кир…

Кирилл только заметил, что Егор стоит рядом с тремя тяжёлыми пакетами в руках, на которых напряглись выступающие вены, и смотрит на него.

— Кир, — повторил Егор, увидев, что тот обратил на него внимание, — если не хочешь ехать…

Он неверно истолковал задумчивость, с которой Кирилл, поставив руки в бока, бесцельно скользил взглядом по сельским неухоженным реалиям.

— Я поеду, — сказал Кирилл.

— С отцом… всё в порядке? — спросил Рахманов, но так, будто долго решал, задавать этот вопрос или не вмешиваться. Естественно, его интересовало вовсе не состояние дел или здоровья областного депутата.

— Всё также, — отмахнулся Калякин с улыбкой, мол, тебе не о чем беспокоиться, это только мои проблемы. Он погладил Егора по выглядывающему из-под рукава футболки плечу, вспоминая текстуру его кожи, и сел за руль. Не дожидаясь, когда хлопнет калитка, развернулся и покатил в обратном направлении.

60

Центральная усадьба бывшего колхоза «Путь Ленина» выглядела более цивилизованно, хотя тоже убого и уныло. Колхоз, конечно, давно разорили и растащили удалые дельцы, только металлическая конструкция с названием при въезде осталась, непонятно как не распиленная на чермет. Была она ржавая, некогда покрашенная в синий, белый и жёлтый цвета, и, приветствуя въезжающих в населённый пункт, своим страдальческим видом как бы говорила: «Люди, бегите отсюда, пока вас нахуй не затянула эта трясина!» Но асфальт на главной улице лежал хороший, хоть и узкий, именно по нему Кирилл понимал, куда ехать, остальные улицы власти засыпали всё тем же жёлто-серым известняковым щебнем.

Цивилизация заключалась в большом количестве домов, причём почти на всей улице они были стандартными, трёх видов — двухквартирные панельные, финские домики и коттеджи-скворечники с мансардами под остроконечными крышами. Многие утопали в цветах, кое-где хозяева соорудили декор из покрышек, пластиковых бутылок, пней, видимо, соревнуясь друг с другом в креативной утилизации мусора. Были улицы со старыми бревенчатыми домами, люди побогаче обкладывали их кирпичом или обшивали сайдингом. В отдалении стояли трёхэтажки, штук пять или шесть, зелёная краска на их фасадах облупилась, и смотрелись они как декорации к фильмам Хичкока. Кирилл удивился, он не подозревал, что в деревнях бывают многоэтажные дома.