Иден театрально закатила глаза.
— Ну что ж, звучит это довольно аморально, — заметила она с иронией.
Лили поняла, что сказала что‑то не так, и тут же энтузиазмом воскликнула.
— Я говорю о чистой любви, деньги меня не интересуют. Меня не интересует благополучие я принимаю жизнь людей такой какая она есть хорошая или плохая.
Иден тут же откомментировала это по–своему
— Конечно, ты принимаешь жизнь любых людей Только я до сих пор не узнала, сколько же ты берешь с них за это?
Лили с сожалением покачала головой:
— Не твоя вина в том, что ты так цинична, ты продукт своего общества, стала увещевать она.
Иден гордо улыбнулась.
— Мне не нужно твоего снисхождения, — спокойно отпарировала она. — Я хочу знать, что тебя интересует в Мейсоне. Он что хорош в постели? Или тебя привлекают какие‑то иные его качества?
При этом она с таким озорством сверкнула глазами что Лили поневоле отступила на шаг назад.
— Мейсон добрый, — сказала она без тени юмора. — В нем очень много хороших черт. Да и в тебе, Иден, тоже.
Иден не скрывала своего скептического отношения к подобным утверждениям:
— Интересно, а каким ты находишь моего отца? — спросила она все с тем же лукавством. — Я думаю, что ты нуждаешься в крупных пожертвованиях. Или это не так? Так вот, могу тебе сказать, что ты их не получишь, удовлетворенно констатировала она. Могу тебе сказать, что я тоже подписываю все чеки Кэпвеллов, и ты не увидишь ни цента.
Лили с лицемерным сожалением покачала головой
— Если бы твое воображение направить на доброе дело, представь себе, как многого можно было бы достигнуть, — медоточивым голосом сказала она.
— На доброе дело? — с саркастической усмешкой воскликнула Иден. — На то, чтобы кормить, поить и обожать мисс Лили Лайт? Нет, я так не думаю. Знаешь, Лили, предложи это кому‑нибудь другому В нашей семье не дают деньги бездельникам.
В Лили заговорило задетое самолюбие, и она с нескрываемым отвращением воскликнула
— Похоже, что деньги — твое единственное божество. Но нельзя же назвать цену на мир, братство нельзя!
Иден подняла брови:
— А что, почему бы и нет? Давай попробуем, — с энтузиазмом воскликнула она. — Ну сколько, пятьдесят тысяч, сто, двести?
Ее слова носили столь издевательский характер, что Лили посрамленно молчала. Настоящим спасением стало для нее появление Мейсона. Увидев торжествующее лицо сестры, он спросил:
— Ну, что, Иден, тебе удалось раскусить Лили? Пока нет, но я еще сделаю это.
Мейсон примирительно улыбнулся:
— Не трать напрасно время. Лили нечего скрывать.
Последний аргумент в споре Иден приберегла напоследок.
— Мейсон, я не понимаю, как она вообще может тебе нравиться, зло сверкнув глазами, — сказала Иден. — Ведь она абсолютно ничем не отличается от Джины.
Мейсон на минуту озадаченно умолк, затем, стараясь найти выход из положения, несколько натянуто рассмеялся:
— Физическое сходство, конечно, потрясающее, — признал он, — однако они совершенно разные. Лили такая, какой могла бы стать Джина.
— Неужели? — скептически воскликнула Иден. — А по–моему, тут все очевидно.
Лили оскорбленно вскинула голову:
— Я поставлю себе целью доказать, что не имею ничего общего с этой вашей Джиной. Не важно, что мы похожи.
Иден смерила ее пронизывающим взглядом:
— Не трать понапрасну время.
Выразив все свое отношение к проповеднице, Иден удалилась.
Стараясь не выглядеть обескураженной, Лили криво улыбнулась Мейсону:
— Ничего не скажешь, члены твоей семьи оказывают мне весьма теплый прием.
Мейсон смущенно пожал плечами:
— Да, Иден упряма.
— Мне придется приложить немало усилий для того, чтобы понравиться твоей семье.
Мейсон развел руками:
— Будь терпелива, и они все поймут. Конечно, у меня не самая набожная семья в Санта–Барбаре, однако у нас все образуется.
Звонок в дверь заставил Мейсона оглянуться:
— Можешь не торопиться, — сказала вдруг Лили, — твой отец уже спускается со второго этажа, чтобы открыть.
— Хорошо, — кивнул Мейсон, — мне как раз нужно еще кое–куда позвонить. Идем со мной.
Они оставили гостиную, направившись в комнату Мейсона.
Открыв дверь, СиСи увидел перед собой сержанта Пола Уитни:
— А, хорошо что зашли, инспектор, — воскликнул СиСи, — проходите.
— Спасибо, мистер Кэпвелл.
Они остановились в прихожей:
— У меня совсем немного времени, — сказал Пол. — Вы хотели меня видеть?
— Да. Я не задержу вас надолго, мистер Уитни. Я говорил с инспектором Кастильо о поиске Августы Локридж. Он должен заняться этим делом немедленно, потому что я заплатил миллион долларов за то, чтобы ее выпустили. Теперь я хочу знать, что с ней и где она.
Уитни кивнул:
— Я понимаю.
— Мне кажется, что в этом деле с похищением Августы Локридж не все чисто, — продолжил СиСи.
— Да, разумеется, мы будем искать ее. Но мне непонятна одна вещь, — сказал Уитни. — Когда я ехал к вам, возле старого дома Локриджей стояла машина Лайонелла Локриджа. Очевидно, он сейчас находится там.
У СиСи от изумления глаза полезли на лоб:
— Что? Это очень подозрительный факт. Могу поклясться, что раньше он не проводил столько времени в этом доме, когда он принадлежал ему.
Уитни несколько мгновений помолчал:
— Да, интересно, что он там может сейчас делать?
СиСи раздраженно махнул рукой:
— Какая разница! Вытащите его оттуда, и немедленно. И мне все равно, как вы это сделаете. Арестуйте его за нарушение прав на частное владение. В конце концов, вы полицейский и сами должны знать, что делать в таких случаях.
— Хорошо, — сказал Уитни, — я немедленно займусь этим.
Когда он вышел из дома, СиСи направился в гостиную и, остановившись у окна, бросил пристальный взгляд на высившуюся за деревьями крышу дома Локриджей.
— Я бы тоже хотел знать, что он там делает, — вполголоса произнес он. — Ну, Лайонелл, берегись, если вы с Августой вздумали обмануть меня, то я сотру вас в порошок.
Лайонелл задумчиво прошелся по полупустому залу на первом этаже своего дома:
— Ах, если бы эти стены могли говорить, — с тоской сказал он, — получились бы очень интересные мемуары. В этом доме прошли мое детство и юность, в этом доме я пережил самые счастливые дни своей жизни, здесь нам с Августой было хорошо.
Кортни, которая вместе с Элис стояла возле окна, вытянув шею, стала вглядываться куда‑то за деревья:
— Перл, — вдруг испуганно воскликнула она, — посмотри, что это?
Перл вскочил с дивана и, на ходу дожевывая остаток французской булки, бросился к окну.
— У нас неприятности, — озабоченно сказал он, повнимательнее присмотревшись. — Это полиция.
Жена Брика Уоллеса, Эмми, была трезвой и рассудительной женщиной. Услышав о предложении, которое ее мужу сделал СиСи Кэпвелл, она, как того и ожидал Брик, не выразила по этому поводу ни малейшего энтузиазма:
— Все это мне не нравится, — сказала она мужу, когда они в машине направлялись в казино. — Только не подумай, что я пытаюсь тебя отговорить. Если ты принял решение, значит, так тому и быть, но я хочу, чтобы ты знал — я против.
— Эмми, — успокаивающе сказал Брик, гладя ее по руке, — я решил заняться этим потому, что я действительно засиделся в этом ресторане. Стабильность — это, конечно, очень хорошо, однако в работе интересны перспективы, а чем мне оставалось заниматься в «Ориент Экспрессе?» Там налаженный, пусть и не слишком громадный, бизнес. Иден сможет взять на место управляющего любого специалиста, мало–мальски сведущего в управлении. Там все тикает, как часы. Доходы пусть и не слишком велики, но постоянны. Я поставил это дело так, что оно будет продолжать приносить прибыль даже без моего участия, а ведь для менеджера это самое главное. Теперь работа там стала для меня просто не интересной, я обязан взяться за что‑то более объемное и перспективное. Предложение СиСи пришлось как раз вовремя — я чувствую, что уже начал дисквалифицироваться.
