Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ) - Варшевская Анна

— Не знаю, — тяну растерянно. — Как-то я об этом не подумала.

— Вот и подумай! — назидательно грозит мне пальцем Сашка.

Киваю, но решаю отложить раздумья на потом. Надо выспаться перед сменой.

Что решение было правильным, понимаю, когда прихожу утром на подстанцию.

— Агния Станиславна, я тебя сегодня в реанимационную бригаду ставлю! — сообщает мне Владислав.

— Но… — теряюсь, потому что не ожидала.

— Ну некому больше, — разводит руками старший. — Хоть одна ремка должна ездить в городе! А у меня десяток фельдшеров, и ни одного с сертификатом. Выручай, Агния!

— Ладно, — киваю, деваться-то некуда.

— Отлично! Давай тогда, шагай, укладку проверь. И зайди распишись за наркоту.

Киваю и иду получать ампулы морфина — это дело строго подотчётное, за разбитую не дай бог ампулу столько объяснительных писать придётся, что проклянёшь всё на свете. А если нецелевое использование — там вообще распнут вплоть до уголовки.

В пару мне ставят опытного фельдшера, с которым мы уже пересекались на станции, но вместе ещё ни разу не работали. Больше всего меня радует, что это крепкий мужчина — я со своим «бараньим» весом всегда с трудом справляюсь с транспортировкой пациентов. Ловлю себя на мысли, что Игнатьев наверняка посмеялся бы моей формулировке — я же «ягнёночек» — и тут же чуть не ругаюсь вслух. Всего за несколько дней чёртов хирург уже и в голову мне забрался!

Первый же вызов — реанимационную бригаду вызывают «на себя». То есть обычной бригаде потребовалась помощь реанимации. Врубаем маячки и несёмся — на переезде столкнулись два автомобиля и фура. Увозим тяжёлого пациента с шоком третьей степени и большой кровопотерей. В итоге мы с напарником в мыле и в крови по самые уши, а уж про машину и говорить нечего.

На подстанции удаётся найти сменную форму, так что переодеваемся и вперёд — дальше работать. Вот стараюсь я не зацикливаться на приметах, но как быть, если они всё время срабатывают? После первого «кровавого» вызова идёт следующий, за ним ещё один. К вечеру я уже с трудом переставляю ноги, а ведь ещё вся ночь впереди!

Но дальше всё затихает. Несколько часов мне удаётся даже поспать в ординаторской на подстанции. И только под самое утро в конце смены нам поступает вызов — парализовало, угроза жизни. Прыгаем в машину и мчимся на адрес, где нас встречает дочь и проводит к своему отцу — военному в отставке.

— Рассказывайте, что случилось? — сажусь рядом с пациентом.

— Да вот, спина у меня болела, доктор, — стонет он, — ну день, другой, неделю примерно. В ногу немного отдавало.

— Так, — записываю себе симптомы. — А дальше что?

— Так ногу парализовало сегодня, встать я не смог, — жалуется мужчина. — Вся левая сторона как отнялась! Инсульт у меня, не иначе! И болит! Всё болит!

— Да что вы спрашиваете?! — возмущается дочь, стоящая тут же. — Скорее его надо в инсультное отделение! Что за врачи пошли, вы что, не знаете, что в таком состоянии нужно как можно быстрее действовать?!

— У вас не инсульт, — говорю спокойно пациенту, проводя осмотр. — При инсульте, который сопровождается параличом, болей быть не может. Разве что голова будет болеть. Вам нужно не в неврологию, а в нейрохирургию, у вас люмбаго. То, что в народе называют — прострел. И ишиас — именно из-за него нога онемела.

— Да я жаловаться на вас буду! — дочь уже не просто возмущается, а почти визжит.

— Жалуйтесь, — говорю устало. — Это ничего не изменит.

— Подожди, дочка, — мужчина смотрит на меня внимательно. — Вы уверены?

— Да, — киваю ему.

— Папа, что ты её слушаешь! Посмотри, она же хорошо если медицинское училище закончила, да и то на тройки одни, поди! — разоряется девушка.

— Я позвоню старшему врачу, может быть, он вас переубедит, — достаю телефон, сил на ругань у меня нет.

— Не надо, — пациент качает головой. — Поехали, куда вы там сказали. В нейрохирургию? В госпиталь тогда везите. Я хоть и в отставке, но мне туда положено.

Чуть не застонав, соображаю, что очередная встреча с Игнатьевым у меня не за горами. Похоже, все дороги ведут туда. И смена, как назло, заканчивается. Просто так он мне уехать точно не даст.

Глава 7

Деваться всё равно некуда. Запрашиваю у сонного диспетчера направление, и мы грузимся в машину. Дочь пациента ещё продолжает что-то там бурчать, но я не реагирую.

— Ждите, пока я спущусь! — выдаёт наконец. — Отвезёте меня вместе с отцом!

— Скорая — не такси, — отвечаю спокойно. — Мы бригада реанимации. Мы везём пациента. Вы можете приехать в больницу позже, в установленные часы приёма.

С каждым моим словом её лицо искривляется всё сильнее.

— Это форменное безобразие! — шипит девица. — Я напишу на вас официальную жалобу!

— Пишите, — снова пожимаю плечами. — Не забудьте отправить копии в Минздрав и президенту.

— Хамка! — визжит она, но я уже сажусь в машину.

За несколько недель работы на скорой я просто перестала реагировать на такие угрозы. Люди чаще всего не в курсе, что мы действуем строго по инструкции. И бригаду взгреют на плановом совещании как раз за постороннего в машине. А жалобы от таких вот родственников пациентов, да и от самих пациентов, все официальные инстанции получают пачками.

В госпиталь мы приезжаем уже после восьми утра, когда у меня, по идее, заканчивается смена. Транспортируем пациента в приёмный покой, я отдаю дежурному сопроводиловку и, пока он подписывает мне бумаги, устало слежу, как мужчине помогают перелечь с нашей каталки на больничную.

Параллельно ловлю себя на том, что прислушиваюсь, силясь услышать знакомый низкий голос. Мысленно ругнувшись, уже разворачиваюсь к выходу, когда… голос до меня действительно доносится. И не успеваю я сообразить, что за странные нотки в нём, как из-за поворота выходит Игнатьев. А рядом с ним, чуть не заглядывая ему в рот, идёт женщина в медицинской форме и накинутом сверху белом халате.

Молодая. Красивая. Я замечаю со вкусом уложенные светлые волосы, тщательный, хоть и почти незаметный макияж на лице. Улыбается хирургу так, что зубы мудрости рассмотреть можно. И… он улыбается ей. Правда, сдержанно. Говорит что-то, отдаёт бумаги, которые нёс, прикасается к плечу. Та кивает и, бросив на него многозначительный взгляд, скрывается за одной из дверей.

Как-то тут же вспоминается, что на мне сине-серая униформа врача скорой помощи, что за последние сутки я пропахла потом и кровью, не сказать бы хуже — предыдущего пациента стошнило в машине, а ещё одной формы на смену уже не было. Волосы у меня растрёпаны, косметики ноль целых ноль десятых, да ещё и наверняка круги под глазами от недосыпа.

— О, ягнёночек! Уже по мне соскучилась? — слышу насмешливое и поднимаю на Игнатьева усталый взгляд.

Могла бы и успеть уйти. Нечего было стоять тут и пялиться. Можно подумать, ты не знала, как на него смотрят женщины. Ты это ещё в университете видела сотню раз. А он прекрасно этим пользовался.

— Агния, ты что? — Даниил смотрит на меня серьёзнее, потому что я молчу, разглядывая его. — Что-то случилось?

— Нет, — качаю головой. — Я пойду.

— Подожди, — хирург бросает взгляд на часы. — У тебя ведь уже час как смена закончилась!

— Переработка, — пожимаю плечами. — Мне надо ехать, сдать бумаги.

Отворачиваюсь от недовольного чем-то мужчины и выхожу из приёмного. Вдыхаю холодный утренний воздух.

— Ты что, в реанимационной бригаде сегодня?

Он всё-таки вышел следом за мной и увидел машину.

— Да.

— Агния, постой!

Уже открыв дверь, оборачиваюсь к хирургу.

— Игнатьев, я дико устала. Что тебе нужно?

— Ты помнишь о нашем договоре? — спрашивает он.

— На память не жалуюсь, — киваю.

— Я говорил, что заберу тебя после смены!

Краем глаза замечаю, как переглядываются второй фельдшер и шофёр, и сжимаю челюсти, чуть не застонав. Просто прекрасно! Теперь вся подстанция будет в курсе!

— Насколько я понимаю, ты занят, — говорю сквозь зубы и немного невнятно. — Нет никакой необходимости. Свяжемся позже.