Любовь в погоне за искусством - Рублева Алиса

Я понимаю, что сдерживаться, чтобы не перейти черту и не утонуть в этой сладкой неге всё сложнее. Именно в этот момент Роман отстраняется. Я сажусь на своё место. Мы поправляем на себе одежду и оба пытаемся унять возбуждённое дыхание. К нашему домику приближается официант с заказом.

Часть 13

Я замечаю, как умело официант балансирует с какой-то внушительной конструкцией на подносе. Он ставит перед Ромой тарелку, кажется, с лазаньей, а передо мной какую-то высокую, многоуровневую конструкцию с расплавленным шоколадом, который стекает с верхнего уровня на нижний и подогревается свечами у основания. Вокруг него ярким узором на тарелке уложены фрукты.

– Прошу. Лазанья и шоколадный фондю.

Руки парня едва заметно подрагивают, но он быстро прячет их за спиной. Осматриваю своё блюдо. Да уж. Выбрала наугад. Не представляю, сколько это стоит. Не хотелось бы, чтобы Рома подумал, что не успели мы сойтись, а я уже решила гулять за его счёт по полной.

– Приятного аппетита, – официант слегка наклоняет голову и уходит.

За громоздкой конструкцией фондю я практически не вижу своего спутника. Но Кольский быстро решает эту ситуацию, пододвинув свой стул ближе ко мне. Мы едим и снова разговариваем ни о чём. Будто это наш обычный поход в кафе. Мне хорошо и легко с Ромой. Хочется узнавать его лучше. У меня столько вопросов. Но, чтобы не рушить гармонию момента, понимаю, что любопытство стоит придержать. Личные вопросы – дело деликатное, задавать их нужно порционно и ненавязчиво. А сейчас я чувствую: время совсем для другого.

Я помню, что скоро у меня рабочая смена в баре. А ещё я обещала Ире разузнать, что не так с Витей. Поэтому, как ни грустно, через час говорю Роме, что мне нужно бежать. Он настойчиво просит меня не лишать его возможности сделать мне приятное и платит за меня сам.

Я пока ещё не знаю, как на это реагировать. Он будто пытается окутать меня заботой. Я ведь хочу этого? С Кириллом у нас всё было иначе. Если куда-то и ходили, то обычно платил тот, у кого были деньги. А поскольку мы оба были безработными, деньги водились далеко не всегда.

Но сейчас я взрослый, самостоятельный человек. Живу в новом городе, нашла работу. Всё так стремительно изменилось, что я даже не заметила, как это произошло. И пока ещё я до конца не понимаю, чего жду от отношений с мужчиной: заботы или возможности быть на равных?

Обратно мы уезжаем на такси. Оно останавливается у общежития. Я целую Рому на прощание и выхожу из машины. Когда он уезжает, становится чуточку тоскливо, будто часть цветов, что благоухали внутри меня, теперь сомкнули свои лепестки без солнышка. Они всё ещё со мной, всё так же хранят в душе весну, только наступила ночь в ожидании новой встречи с его светом. Как бы мне хотелось не расставаться с Ромой ни на минуту, но я не могу отодвинуть свою прежнюю жизнь на второй план. По крайней мере, не так сразу.

Я успеваю буквально на пару минут забежать в комнату, чтобы оставить тетради и переодеться и тут же улетаю на работу, успев практически впритык – за минуту до начала смены.

В семь часов за большим столом собираются мои друзья. Они заказывают напитки и закуски. Пьют, едят и громко смеются. А я жду окончания рабочего дня. Гостей, как всегда, много, поднос переполняется тяжёлыми кружками и так и норовит перекосить меня на левый бок. Официантки должны носить его на одной руке, так что я не всегда могу держать идеальную осанку, перемещаясь по залу. Я с уважением вспоминаю сегодняшнего парнишку, которому так стойко удавалось балансировать с громоздкой конструкцией моего фондю в руках. Мне бы его сноровку.

Пока хожу между столиками, не забываю поглядывать на друзей. Витя с Ирой сидят в разных концах стола. Она будто специально на него не смотрит, видимо, выказывая таким образом обиду за его поведение. А я замечаю, что друг как-то иначе стал поглядывать на Иру. С большей живостью во взгляде, что ли.

Часть 14

В восемь приходит моя сменщица, и я с облегчением выдыхаю. Закончив работу, присоединяюсь к друзьям за столом. Все уже порядком набрались, а мой разум чист, что очень мне на руку. В какой-то момент в заведении включается музыка, и я тяну Витька на танцпол. Мы выходим в свободную часть зала, где посетители ритмично двигаются под зажигательную мелодию. Ира не отрывает от нас внимательного взгляда, но уже через минуту свет приглушают ещё сильнее, и мы смешиваемся с толпой.

– Ты совсем пропал. Не выходишь на связь в последнее время, – завожу разговор с Витей, стараясь перекричать музыку.

– Да… Есть такое. Учёба, дела, замотался.

– Долгов навалилось?

– Да, вроде того. И отцу помогал. У нас ремонт дома.

– Понятно.

Вижу, что Витёк не поддаётся. Надо как-то по-другому подступиться.

– Ну, ты почаще объявляйся. Я-то ладно, а вон Ирка злобу затаит, вы же с ней больше общаетесь.

– А она что-то говорила? – Витя останавливается и серьёзно на меня смотрит.

– Да нет. Просто, тоже заметила, что ты пропал.

Друг начинает хмурить брови и смотреть куда-то в пустоту. Я не наседаю. Молча жду. Только почему-то чувствую себя как-то неуютно. Будто ледяной холодок по спине проходит. Оглядываюсь по сторонам и в подтверждение своим ощущениям замечаю за дальним столиком мужчину. Высокий, широкоплечий, он сидит в чёрном костюме, контрастируя на фоне остальных посетителей. Он слишком далеко, чтобы разглядеть, но нутром чую: мужик смотрит на меня. Волоски на моих руках встают дыбом. Я покрываюсь мурашками и обнимаю себя. Что за фигня? Отворачиваюсь и ищу поддержки в знакомом лице друга.

– Пойдём на улицу? Воздухом подышим, – наконец, заговаривает Витя.

Хватаюсь за его предложение, как за спасательный круг. И по-дружески беру парня под руку.

– Идём.

Оглядываюсь на странного типа, но дальний столик уже пуст. Дела… Выходим на улицу. Витя чиркает зажигалкой.

– Ира что-то тебе говорила? – начинает он.

– Не-ет… А должна?

Друг недовольно дёргает щекой.

– Скажи, что я совсем замотался. Скоро позвоню ей.

Я скептически поднимаю бровь.

– Что за бредни, Вить? Скажи сам. Её что, здесь нет?

На его лице начинают играть желваки. Он переминается с ноги на ногу.

– Не могу я сам! Правда нужно бежать.

– Ладно, – неуверенно протягиваю и похлопываю друга по плечу.

Витя выпускает несколько клубов дыма, бросает мусор в урну и уходит. Я возвращаюсь в бар одна. Рассказываю Ире в двух словах о том, что мне удалось узнать. Она благодарит меня за помощь и погружается в свои мысли до конца вечера. Ещё час мы с друзьями отдыхаем. В какой-то момент, голос подаёт Катя.

– Иришка, а ты чего такая грустная?

– Я в норме. – Натянуто улыбается Ира.

– А по тебе не скажешь.

Я чувствую, как внутри начинает клокотать злоба. Почему Катя навязывается, пытаясь поковыряться у человека в душе?

– Катя!

– Да?

– Даже не думай.

– Что?!

– Не лезь к ней.

Катя возмущённо бьёт по столу ладошкой.

– А ты сидишь, молчишь. Подруге, вон, плохо, а тебе плевать!

– Кать, ты когда выпьешь, с тобой разговаривать вообще невозможно.

– Да пошла ты!

Катя демонстративно отворачивается, показывая, что не собирается продолжать разговор.

– Чего вы, девчонки? – встревает Ира. – Всё отлично. – Она смотрит на часы. – Сколько времени? Нам в общагу не пора?

Когда до комендантского часа остаётся совсем немного, закругляемся и расходимся по домам. По дороге мы с Катей не разговариваем. Поднявшись в свою комнату, я стягиваю с себя одежду и падаю на кровать без сил.

Часть 15

Конец ноября. Зима ещё не вступила в свои права, а снега уже навалило с лихвой. Открываю форточку, и комнату моментально наполняет запах морозной свежести. Я кутаюсь в тёплый халат и думаю о Роме. На лице начинает играть довольная улыбка. Мы с Ромой вместе уже три недели. Видимся каждый день: либо на занятиях, либо после пар. Обычно мы гуляем в парке, сидим в кафе или идём в кино. Каждый вечер созваниваемся и говорим перед сном не меньше часа. Я больше не могу представить свою жизнь без этого человека. Конечно, такую связь невозможно скрыть от соседки по комнате. К тому же Ира – моя подруга. Поэтому она единственная, кто в курсе о моём романе с преподавателем. Когда я только решилась рассказать, подруга была в шоке. Но сейчас уже спокойно реагирует на наши с Ромой часовые разговоры и больше не подтрунивает… Если только совсем чуть-чуть.