— И ты сразу поверил? — перебивает он, нахмурившись.
— Нет, — говорю я честно. — Я проверил всё. Анализы подтвердили.
— И ты решил, что можешь просто взять на себя ответственность? — в его голосе столько сарказма, что он почти обжигает.
— Я решил помогать материально, но больше ничего. Она была для меня только прошлой ошибкой, Кирилл. А Паша… он мой сын. Я не мог игнорировать это.
Кирилл качает головой, его глаза полны гнева.
— Значит, ты годами лгал маме. Ты жил с нами, улыбался, играл роль примерного мужа, а в это время у тебя был ещё один ребёнок?
— Я не думал, что это выйдет наружу, — признаюсь я. — Я хотел защитить вас от этого.
— Защитить? — он вскакивает, его голос становится громче. — Ты не защитил никого, папа. Ты разрушил всё. Ты думаешь, что мама это переживёт? Ты знаешь, что ты сделал с её жизнью?
— Я знаю, — отвечаю я тихо. — Но я всё равно должен был тебе это рассказать.
Он стоит передо мной, тяжело дыша.
— Это… отвратительно, — говорит он наконец. — Ты даже не представляешь, как это слышать. Ты предал нас всех, папа.
— Я не спорю с тобой, — говорю я, поднимаясь. — Я хочу всё исправить, Кирилл. Я не хочу терять вас.
— Ты уже потерял, — отрезает он, направляясь к двери, — Ты ведь живешь с этой женщиной, отец. Ты мог просто помогать ей и своему отпрыску бабками, но нет… Ты решил строить, блядь, семью. Когда у тебя уже была семья!!!
— Кирилл, подожди, — прошу я, но он даже не оборачивается.
— Хватит, отец. Я выслушал тебя. Теперь живи с этим сам.
Дверь захлопывается за ним, оставляя меня одного. Я снова падаю в кресло, чувствуя, как стены кабинета сужаются вокруг меня. Я знал, что этот разговор будет тяжелым, но не думал, что он оставит такую опустошающую пустоту.
Потерять доверие сына — это хуже, чем я мог себе представить. Но, как бы больно ни было, я не могу позволить себе сдаться. Я должен найти способ восстановить семью, даже если это будет стоить мне всего остального.
Глава 17. Марта
Лекция прошла ну просто отвратительно. Смотрю на учеников кивая им со скупой улыбкой, а сама буквально недовольна ни своей работой, ни собой.
Почему я позволяю ему влиять на меня тогда, когда уже все ясно и озвучено? Почему не могу взять и собраться с мыслями, чтобы делать то, что я люблю?
Чертов предатель!
Нервно складываю в стопку кипу бумаг и глубоко вдыхаю. Хорошо, что на сегодня это все, останется только заняться организационными и административными вопросами кафедры, хотя если честно вчерашний вечер за просмотром фильмов с мороженым был очень кстати, и я не прочь повторить.
Вся эта ситуация не выходит у меня из головы. Долбит и долбит в одно и то же место, как мигрень.
Выхожу из аудитории и направляюсь на кафедру. Ученики то и дело кивают и здороваются, но по большей части все же боятся меня. К слову, это та дистанция, которая необходима в моей работе. Иначе только бац слабину, сядут на шею, как всему молодому преподавательскому составу. Мы, кто можно сказать, прожженый спец, пытаемся помочь, но опыт дело наживное. И пока на себе не прочувствуют, не выявят свою оптимальную схему работы. Регламенты регламентами, а подход все равно у каждого уникальный. Все мы разные и особенные.
На последнем слове мысль обрывается, переключаясь на нее. А насколько особенна она…
Я помню, как Гордей ухаживал за мной. Очень красиво и ненавязчиво, вплоть до того, что буквально предчувствовал в какую сторону я сейчас поверну. Он не торопился, в какой-то даже степени тормозил. Болезненная улыбка оседает на губах, потому что я помню как однажды не выдержала и спросила когда уже он перейдет к более интересным и приятным для меня действиям. Он тогда так долго и хрипло смеялся, что я как завороженная наблюдала за ним. А потом резко взял, притянул к себе, и практически показал все грани порока. Я влюбилась в него быстро, скорее даже мгновенно. Это было очень просто, и от того бурная жизнь тогда только началась, и если уж откровенно, она всегда была не очень спокойной. Мне казалось, что это даже некий залог нашего успеха.
Только по факту я была наивной дурой, внимая иллюзию страсти, счастья и крепкого брака.
— Доброго дня, — вхожу в деканат, наблюдая нашего секретаря и нескольких преподавателей.
— Ой, Марта Сергеевна, а мы как раз о вас, — смотрят на меня, а я в ожидании жду подробностей: — Точнее, о вашем муже, — немного смущенно говорит Юля, наш преподаватель филологии: — И о браке.
Собственный взгляд тут же тускнеет, и я перевожу свое внимание на документы на стойке, а тело напрягается до такой степени, будто разом все мышцы сводит.
— Варечка, есть что на подпись? — задаю вопрос секретарю и она отрицательно качает головой: — Так почему вы перемывали мне косточки? — свожу на шутку, цепляя легкую улыбку.
Убеждена, что никто не поймёт мою вынужденную игру, а моя нарочитая позиция держать свою семью на расстоянии от работы сейчас как никогда в плюс.
— Ну просто Соню бросил парень, точнее, как бросил, он изменил ей, и она сегодня сама не своя, мы даже вызвали Оксану Игоревну на замену.
Чувствую, как пальцы руки резко немеют, и пытаясь размять.
— Я сочувствую ей, — девочки кивают: — Но это не повод убиваться и лить слезы, — более серьезно добавляю: — Ведь измена это очень болезненный, но единичный удар под дых. Однако, добивает себя женщина сама, наносит себе короткие удары постоянно утопая в тех воспоминаниях. В то же болючее место. Еще и еще. Снова и снова.
— Точно, — подхватывает Полина, тоже историк немногим моложе меня, но уже в разводе как несколько лет: — Ты прямо очень четко описала состояние периода после… — хмыкает она: — Все удивляюсь откуда в тебе столько мудрости, Марта…
Она одна из немногих со мной на ты, потому что уже считай около пятнадцати лет вместе трудимся. Киваю ей, но оставляю реплику без ответа.
— Так что девчонки, к черту мужиков, — чуть громче заявляет она: — Наслаждайтесь жизнью, берите от нее все, а когда встретите того самого, прежде чем довериться, проверяйте. Послушайте мудрую женщину, — смахивает невидимую прядь озорно шутя в конце, а я качаю головой, и наконец, покидаю деканат, чтобы доработать, а потом скрыться дома.
К тому же я просила Еву сегодня остаться дома, чтобы поговорить с ней конкретно и серьезно. Иначе, ее кривляния и поведение до добра не доведут, особенно после того, как она пыталась манипулировать мной ради своей банковской карты.
Глава 18. Марта
Сижу за кухонным столом, заварив себе чай, который, кажется, потерял вкус. Чашка уже наполовину остыла, а я не сделала ни глотка. Дом погружен в тишину, нарушаемую только приглушенными звуками телевизора из комнаты Евы. Это не тишина покоя, это тишина, которая давит, как груз.
Она пришла поздно ночью. Я слышала, как хлопнула входная дверь, как каблуки застучали по полу, как она скинула куртку на пол, не потрудившись повесить её. Меня это не удивило, но внутри всё равно сжалось.
Я смотрю на дверь её комнаты. Внутри борются два чувства: желание оставить всё как есть и пойти поговорить с ней. Но что я могу ей сказать? Что всё это рушит меня? Что мне больно видеть, как она разбрасывает свою жизнь, как будто ей ничего не стоит?
Поднимаюсь. Если я не сделаю это сейчас, то не сделаю никогда.
Я стучусь, не дожидаясь ответа, вхожу. Ева лежит на диване, её волосы растрепаны, в одной руке телефон, в другой — бутылка газировки. Она бросает на меня взгляд из-под длинных ресниц.
— Ты что, не видишь, что я занята?
Я игнорирую ее тон, сажусь в кресло напротив.
— Нам нужно поговорить, Ева.
Она тяжело вздыхает, бросая телефон на диван.
— Ну, давай, только быстро. У меня планы.
— Планы? — спрашиваю я, стараясь сдерживать голос. — Какие ещё планы, Ева? Очередная вечеринка? Тусовка с друзьями, имена которых ты забудешь через неделю?
