(не) Моя доярушка (СИ) - Боровик Анастасия

Усаживает меня и садится рядом, рассматривая мою ногу. Мне бы сопротивляться и самой решить проблему, но я, кажется, перегрелась на солнце. Мыслей нет, сил нет, только неожиданная жалость к себе. Хочу домой, в подушку и плакать. К нам подбегают Изабелла и Серёжа. Пытаюсь всех успокоить, что всё нормально.

— Стекло глубоко вошло, надо вытаскивать и обрабатывать, — говорит Серёжа, и Кудряшка соглашается.

— Я тогда дойду до дома, у меня там всё есть, — говорю я, натягивая футболку на мокрый купальник.

Марко берёт мою юбку и полотенце, кладёт всё в мою пляжную сумку и отдаёт мне. Парни что-то обсуждают между собой, как будто меня нет. Я встаю и думаю о том, как бы сейчас дойти до дома. Серёжа хлопает Марко по плечу и уходит.

Итальяшка поднимает меня и, словно мешок, закидывает на плечо. Пока я нахожусь в шоке, он продолжает меня нести. Чувствую, как напрягаются его руки, и пот струится по плечам. Ещё бы такую корову тащить, и я пытаюсь слезть с рук.

— Поставь меня. Я сама дойду.

Марко ставит меня на землю.

— Маша, давай, чтобы тебе было удобней, запрыгивай на спину.

Серьёзно? Похоже, мальчик перегрелся. Проходит минута, а я всё стою и смотрю на него. Марко явно злится, но я же правда могу сломать ему спину. Как он это не понимает?

— Хорошо, иди ко мне на ручки.

— Не-е-т, — кричу я. — Да что ты пристал, я тяжелая, понимаешь, — выдаю ему снова.

Зачем он заставляет меня это повторять, неужели сам не видит, как я себя чувствую?

— Вот то, что ты глупая, я вижу. Нам надо быстрее до дома дойти.

— Но я сама могу, — дую губы.

— Ты сама не пойдешь. Или на спину, или на плече потащу, — строго причитает итальяшка. Еще смотрит на меня не как милашка-кудряшка, а как местный решала с кличкой «Кудрявый».

Залезаю ему на спину. Солнце так нещадно жарит, что мой купальник уже весь высох, и теперь я чувствую, как горит кожа.

— А ты знаешь, что в Корее так женщин носят? Я в дорамах видела.

— В каких драмах?

— До-ра-мах. Это такие корейские сериалы.

— А тебе китайцы нравятся?

— Корейцы. Ну у них сериалы интересные про любовь.

— И что там такого они делают про любовь? — смеется Марко.

— Ну заботливые, помогают, зонтики держат, шнурки завязывают, милые такие.

— Понятно, а банки-то моют из-под молока, чтобы внимание привлечь? — усмехается он и ставит меня на землю, а я смотрю вниз как-то стесненно, интересно, на что это он намекает.

Мы пришли к моему дому. Марко помог мне аккуратно зайти. Вижу, что дедушки нет, наверно, ушел к другу своему Митяю или за веником.

Сажусь в кресло, пока Марко суетится и ищет аптечку. Садится рядом, берет мою ногу и вытаскивает щипцами осколок. Становится так неловко, я сразу убираю ногу и успокаиваю его:

— Всё, всё, дальше я сама.

— Дай сюда ногу, — раздражается он.

— Нет.

— Почему?

Как вот объяснить, что мне стыдно? У Алинки маникюр на ногах и руках, а у меня от земли мозоли появились.

— Не трогай мои ноги, — возмущаюсь я, но меня игнорят.

Только выпучил свои глаза и губу нервно зажевывает. Мы словно местами поменялись, теперь я веду себя как дурочка с переулочка, а он у нас всезнающий зазнайка. Напоминает сейчас Серёжу, друга своего, всё-таки не зря они спелись. Два зануды. Пока я рассуждаю, мою ногу хватают и притягивают к себе.

— Марко! Ну хватит, я не хочу, чтобы ты смотрел и трогал мои ноги.

— Да что не так-то, — повышает он голос.

— Мои рабочие копыта не стоит разглядывать, грязные ещё, — резко заявляю я, пытаясь вырваться. Только теперь мою ногу держат еще сильнее.

— Глупая ты, Машка, — говорит он и гладит мою ногу. — Красивые у тебя ножки, смотри, какие маленькие, — берет мою ступню в свою руку, а она полностью помещается в ней. Это же какие у него руки здоровые, удивляюсь я. Гладит мою ступню, и я успокаиваюсь. Протирает водой, убирая кровь, смотрит, чтобы не было больше осколков, обрабатывает и клеит пластырь.

— Ну вот и всё, а ты брыкалась, лошадка. Копытца обработаны, — смеется Марко, превращаясь снова в того самого беззаботного парня, к которому я привыкла за последние дни.

— Спасибо.

Нога уже не дергается от боли, но Марко всё равно продолжает её нежно поглаживать. Я чувствую какое-то волнующее напряжение. Никогда не думала, что моя эрогенная точка — это ступни, но за эти трения я готова отдать ему всю себя.

Может, я футишистка, или как называют этих извращенцев? Стоп, всё наоборот, футишисты же — это кто испытывает влечение к стопам. Тогда я точно не из этих. Марко как будто читает мои мысли и начинает гладить ступню сильнее, с нажимом. Вот блин, пусть он будет футишистом, я согласна отдать ему свои ступни для грязных делишек. Моя грудь вздымается, сама не замечаю, как издаю что-то похожее на стон облегчения.

Ну всё, пропала я. Итальяшка смеется, видимо, тоже это понял. Взял другую здоровую ступню и начал массировать. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

— Только не останавливайся, — выдохнула я, погружаясь в удовольствие.

Это было восхитительно — чувствовать, как уставшие ноги расслабляются под заботливыми руками. Массаж прекратился, и я открыла один глаз. Интересно, что ещё он может помассировать? Я покраснела от своих мыслей и снова закрыла глаза. Марко подвинулся ближе, и я почувствовала аромат луговых трав, речной прохлады и свежих яблок. Может быть, он хочет меня поцеловать? Если так, я согласна. Открыла глаза и увидела весёлые глазки Кудряшки. Внутри что-то взорвалось, я захотела, чтобы он страстно прижался ко мне, зажал меня и намял все мои телеса, коснулся моих губ, показал мне истинную итальянскую страсть. Однако вместо этого Марко поцеловал меня целомудренно в лоб и ласково произнес: «Отдыхай, Маша», — и вышел из комнаты.

Глава 9

Марко

Интересно, в какой момент желание обнять и поддержать мою пышечку стало сильнее стремления снять с неё платье и уткнуться всем лицом в её выдающиеся сиськи? Она смотрела на меня своими большими голубыми глазами, полными неуверенности и неловкости. Да еще и выдумала глупость какую-то про свои маленькие аккуратные ножки. Другой на моём месте мог бы и не заметить, что Маша просто стесняется... Но я, как старший брат вечно недовольной своей внешностью итальянки, знаю всё про девчачьи глупости.

Моя мама постоянно выпрашивает у папы комплименты. Помню, подошла она к нему и стала причитать:

— Ох, Габриэль, у меня руки какие-то старые стали. Ты как думаешь?

Папа напрягся, а мама руки ему пихает свои и ждет от него слов. Раньше бы он просто сказал: «Нормальные руки», но после парочки скандалов с фразой, что «ты меня не любишь», теперь мой папа — эксперт в женской психологии. Он учил меня, что комплименты должны быть конкретными.

— Bella dona, посмотри, какие у тебя маленькие и аккуратные пальчики, а какая кожа гладкая!

Чем больше прилагательных, тем быстрее мама от него отстает. И все равно, папа говорит, что каждый раз как по подвесному мосту идешь, не знаешь, когда оступишься и упадешь. Вот и тогда он все-таки слишком конкретно разошелся и добавил:

— Только вот указательный у тебя чуть кривоватый.

В тот день он остался ночевать у нас с Белой и пробыл несколько дней, пока не подобрал кольцо для указательного пальца. Так, говоря, и перед мамой, и перед пальцем извинился.

Вот и Машка, с одной стороны, дерзкая и сильная, а с другой — как малышка. Моя булочка с корицей. Наверное, стоит оставить свои поползновения в её сторону и просто общаться, быть рядом. Всё-таки она не такая, как все, а особенная. Не хочу лишний раз ранить её или обидеть.

Выйдя из калитки, я направился к дому. Хотелось лишь добраться до кровати и уснуть. Работа в саду, самогон и поход на речку меня изрядно утомили. Если в городе днем я не мог спать, то теперь готов был отдать все за прохладную постельку. Эта мысль придала мне сил, и я ускорил шаг, несмотря на мозоль от новых тапок. Мечтам не суждено было сбыться: рядом с моим домом стоял дед Маши и кричал на берёзу: