(не) Моя доярушка (СИ) - Боровик Анастасия

Мы вышли на дорогу, а навстречу идут мои друзья. Белла повисла на Толике, Серёжа недовольно шагает рядом, а Алинка — на местном авторитете Борисе. Вот это поворот! Он ещё и смотрит на неё с интересом. Остальные плетутся сзади.

Увидев меня, они машут. Белла, кажется, включила реактивный двигатель — бежит ко мне изо всех сил. Сестрёнка моя, после утреннего происшествия с Машей я даже стал переживать за неё. Она, наверно, тоже нуждается в тёплых словах. Не зря же всё у зеркала крутится и повторяет, что выглядит не очень хорошо.

— Белочка! — кричу я и обнимаю её.

— Марко, как Маша? — спрашивает она, а я поворачиваюсь и вижу, что Николай настороженно смотрит на меня.

— Хорошо, рану обработал, она отдыхает дома, — отвечаю я и добавляю: — На речке порезалась, я помог ей дойти до дома.

— Ой, да он её на себе как герой тащил! — говорит Белка, а я начинаю краснеть. Вот только дедам это говорить не нужно. Потому что они начинают подсвистывать и лыбятся во все свои неполные десять зубов на двоих.

— Привет, — здоровается Борис с дедами и пожимает мне руку. Всё-таки еще помнит после вчерашнего, становится приятно.

— Марко, сегодня всех соберешь, и жду вас в баню, — сообщает Николай Степанович и хлопает меня по плечу. Митяй обнимает меня, и они уходят, а я стою и радуюсь, сам не понимая почему. Может, потому что меня признали, и я теперь свой.

Глава 10

Марко

— Ну что, Марко, герой дня, да? — сообщает мне немного взвинченный Толик. — Решил заботушку проявить, чтобы тебе дали.

— Не твое дело, я человеку помогал прежде всего, — зажимаю губы, едва сдерживая себя, чтобы не треснуть в его наглую физиономию.

Бойцовский дух во мне проснулся с Игорьком, и теперь все время хочется кому-нибудь голову отбить. Толик, на удивление, впервые начинает соображать и успокаивается.

— Не знал, что ты у нас такой спасатель. Что ж, можешь больше не стараться. Если помощь Маше понадобится, я ей организую её, — выплевывает он и выходит из ванной комнаты, где я набирал полотенца для нашей почти дружной компании.

В баню решились пойти не все: большинство устали и пошли отдыхать. Я с Толиком, понятное дело, шли ради Маши, в отличие от Серёжи — фаната бани и всех водных процедур. Его еще маленьким приучили париться отец и дядя. Из девочек согласились пойти только Белла и Алинка. Впрочем, я даже был рад, что пойдут самые близкие, потому что настроение было какое-то упадническое, и хотелось прямо выпить дедов самогон и послушать весёлые истории. Забыться обо всём, особенно о Маше. Меня невыносимо к ней тянуло, и такое было впервые. А ещё я совсем не знал, что делать дальше: завоёвывать? Но как? Игнорировать? Не факт, что справлюсь.

Я всегда был нетерпеливым. «Шило в заднице», – говорила моя мама. Продумывать стратегию и тянуть время — это не про меня. Горячая кровь бурлила, и мне нужно было, чтобы бомбита уже была со мной. Но так не бывает: мы знаем друг друга всего два дня, а через месяц я должен улететь. Как же всё это злит! Может, поговорить с Серёжей? Он подскажет, куда двигаться дальше? Или позвонить отцу? Нет, к нему точно не стоит. Тогда обо всем узнает моя мама, дяди, тети и остальные многочисленные родственники. Начнут уже на следующий день разносить дом Николая Степановича, сватая за меня красавчика – его единственную внученьку-булочку.

У меня не было сомнений в том, что Маша моей родне понравится. Белла не отходит от неё ни на шаг, хотя редко к кому проникается симпатией. Что уж говорить о том, что когда сестрёнке не нравились мои потенциальные девушки, она не стеснялась придумывать всякие небылицы. Например, что у итальянцев принято делать старшего сына евнухом, чтобы другие дети в семье были более плодовитыми. Откуда она это брала, я даже не хочу знать. Чушь, но многие верили, и ещё долго мне приносили шоколадки в знак утешения, и только одна решила, что обязана меня вылечить от такого «заболевания». Потом долго проверяла и гордилась тем, что сотворила чудо. За это я, конечно, был сестричке благодарен.

Думаю, Белла мстила мне за то, что я от нее вместе с Серёжей всех парней отгоняю. Поэтому сильно не злился. Фух, задумчиво вздыхаю.

— Маркуша, мы тебя там потеряли. Ты чего так тяжело вздыхаешь? Полотенце выбрать не можешь? — слышу голос друга.

— Всё нашёл, сейчас банку из-под молока возьму и выдвигаемся.

— Все с тобой ясно, — смеётся Серёжа, а я тоскливо вздыхаю, как раненый щенок. Друг переживает за меня. Начинает мне стишок зачитывать:

— Что ты, девица, грустна,

Молча присмирела,

Хоровод забыв, одна

В уголку присела?

— Да иди ты, — толкаю его в плечо, но он правда особо никуда не двигается, а я вот закусываю губу от неприятных ощущений, всё-таки костяшки пальцев за два дня бойни болят.

— Ты бы хоть обработал, — заботливый спортсмен рассматривает мои руки, а я обнимаю его и шепчу на ухо:

— Серёжка, вот ты идеальный мужик, давай вместе жить будем. Заботиться обо мне будешь, ну этих женщин. Ты всё равно себя хранишь для единственной, а может, она — это я.

Друг хватает меня за ухо и шлёпает ногой со всей силы по попе.

— Маркуша, свои нетрадиционные шуточки оставь для Толика, вы сейчас одинаково себя ведёте. Я бы тебе посоветовал не закрываться в своих чувствах и быть искренним.

— А если мои чувства на хрен не сдались?

— Пока не спросишь, не узнаешь.

— Серёж, а ты вот всё хочешь одну-единственную найти, а как ты поймёшь, что это она?

— Не знаю. Сердце подскажет.

— Ты говоришь, как моя бабушка. Уйди отсюда, — смеюсь я, и Серёжа, подмигивая, забирает все полотенца и выходит, оставив меня со своими мыслями, в которых первым делом было вспомнить, как готовить лазанью.

Мы быстро и весело дошли до дома Маши. Навстречу нам вышел Борис. Интересно, он тоже собирается в баню или у него другие дела? Когда он начал бросать на Алинку жаркие взгляды, стало ясно, что планы у него есть, и точно не на баню. Она же поджала губы, приняла надменный вид и демонстративно отвернулась, слегка покачивая головой.

Калитка открылась, и к нам вышла моя пышечка, улыбается, немного прихрамывает. Меня накрывает теплом, я начинаю улыбаться, да так сильно, что Джокер бы мне позавидовал. Махаю ей банкой, и Машенька смеется. Мы входим в калитку большой группой. Все идут к столу, а я останавливаюсь рядом с девушкой и передаю ей банку. Наши руки соединяются, держим банку вместе, словно семейный молочный очаг.

— Снова помыл.

— А как иначе, всегда буду мыть.

— Не устанешь?

— Я, может, это дело люблю, ты только молоко давай.

— Буду давать, — шепчет она, и мне кажется, что банка дрожит. Я смотрю в ее голубые глазки, и внутри все обрывается от осознания, что я нравлюсь своей пышечке.

Николай Степанович подходит к нам и, наваливаясь на меня, кладет свою руку мне на плечо.

— Маркооо! Дружок мой, стаканы уже стынут!

Утаскивает меня на самогонно-банную вечеринку. Стол стоит на улице, на нем — салат, колбаса, сало и котлеты. Я хочу сесть рядом с Сережей, но дед сажает меня между собой и Митяем, который вежливо пододвигается, чтобы мне было больше места. Дед Коля улыбается и достает из-под стола бутыль.

— Ну что, дрябнем! Митяй, давай рюмку, — говорит он, а пожилой мужчина осторожно спрашивает:

— Может, не надо? Все-таки молодые.

— Ой, не начинай.

— Я тоже буду, никогда не пила самогон, — заявляет Изабелла.

Дед с радостью ей наливает. Я молчу, понимая, что сестра и половины не сможет выпить, выплюнет тут же, как только в глотку попадет. Сережа с Толиком мотают головами, отказываясь. Борис сидит с Алинкой рядом, жует зеленый лук и, не сводя с нее взгляда, ставит свою рюмку под подлив. Маша садится напротив, и тут же к ней поворачивается Толик, рассказывая что-то смешное. От злости выпиваю рюмку залпом, хватаю котлеты и сую в рот.

— Ты куда, новобранец? Нас не ждёшь? — возмущается дед и пьёт следом за мной.