Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти - Флайт Танита

Но вот уже в который раз я в аэропорту Шарль де Голль. Эрик встречает меня. Как всегда спокойный, хладнокровно оценивающий мой внешний вид.

– У тебя сережки новые? А почему зеленые? Где мои бриллиантовые?

Я его оборвала:

– Мне надоело твое недовольство. То меня постригли не так, то покрасили, то юбка странная, то сапоги старые. Причем абсолютно при каждой нашей встрече я вынуждена выслушивать эти бесконечные замечания. А где твои слова о том, как ты соскучился, о том, как здорово, что я приехала. Всего этого я не слышу. И всегда, в любой из ста моих приездов и отъездов во мне что-то было не так. Хватит. Не хочу больше слушать претензии по поводу внешнего вида. В твоих силах все исправить, если что-то не нравится. Или я лечу обратно.

Но самой неожиданной в тот раз оказалась дорога в отель. Всю дорогу, от аэропорта до отеля “Costes”, мы ни на минуту не переставали целоваться. И это не сказав друг другу ни слова во время поездки. А как он при этом еще умудрялся вести машину? Немыслимо. До сих пор не понимаю, откуда на нас нахлынули эти полузабытые чувства. Может, его вдохновила моя пламенная речь при встрече?

Отель “Costes”, как всегда, порадовал своим совершенством и гламурностью. Вечером мы отправились в ресторан есть мои любимые устрицы. Из окон ресторана открывался вид на мою любимую, светящуюся желтыми огоньками Эйфелеву башню. Мы разговаривали о том, как наши судьбы схожи с судьбой Орфея и Эвридики. Эрик ставил в Бельгии спектакль о судьбе этих несчастных влюбленных. Он много думал и о них, и о нас. Я – Эвридика. Эрик – Орфей. Так и напрашивалось множество параллелей. Что Эйдос – это Москва, от привязанности к которой Эрик никак не может меня избавить. Что любовь наша победит обстоятельства, если я пойду на свет, а Эрик не будет оглядываться. Потому что, по сюжету мифа, Орфей оглянулся и Эвридика исчезла.

Позже в туалете я пересеклась с женщиной, которая сидела за соседним столиком. Она невольно подслушала наш разговор, поэтому спросила меня о нас с Эриком. Мы разговорились. Я ей кое-что рассказала. А когда мы вернулись за свои столики, эта женщина, по имени Марьям, сказала Эрику, что он должен поехать за мной в Москву, потому что женщина должна иметь чувство дома и родного ей окружения. Мужчина может скитаться, но у женщины должен быть дом. На что Эрик мгновенно взбунтовался. Выяснилось, что эта женщина – экстрасенс и психолог с большим опытом, она жила и работала в разных странах. Когда мы уходили, она пожелала нам всего самого хорошего. И сказала, что желает нам мудрости, чтобы перейти эту «реку». А Эрик по дороге в отель отчитал меня за то, что я с первой встречной делюсь своей жизнью, заметив, что дама из туалета, по определению, не может дать хорошего совета.

На другой день состоялась необычная поездка в Собор Парижской Богоматери. Мы пошли прогуляться на остров. Сели на лавочку прямо на берегу Сены. Но тут мужчина в индийском балахоне снял свои сланцы и остался в одних носках. Он надел наушники и начал что-то петь, не издавая ни звука, при этом совершая активные телодвижения, похожие на танец. И столько было пафоса и значения в каждом его жесте, что это было похоже на признание в любви этому фееричному городу. Может быть, этот импозантный мужчина совершает ритуал, значение которого ведомо только ему. А вместо церкви он приходит сюда, на берег Сены, совершая этот поэтично-наивный, но чрезвычайно трогательный обряд. Очень жалко, что Эрик не мне дал досмотреть концовку этого индо-католического танца (во время своего действа незнакомец крестился). А чуть поодаль его терпеливо ждала собака. Видно, только она и понимала важность всего происходящего на этой сцене перед Сеной.

Мы снова вернулись на это место. Уже вечером. Спустились к Сене по лестнице.

Но чтобы подняться по другой лестнице, находившейся напротив, нужно было перейти по тонкой перекладине, так как вся платформа была залита водой.

– А давай пойдем, – предложила я.

– Не-а, мы что, сумасшедшие? Глупость какая то, – ответил Эрик.

И все же мы потихоньку двинулись. Остановились посередине. Но тут волна – и мы оказались по колено в воде.

Оказавшись на лестнице, мы громко засмеялись, а какая-то ребятня сверху, видно, наблюдавшая за странными чудаками, громко захлопала в ладоши. Когда мы поднялись и поравнялись с ними, они пропели французскую шутливую песенку. Меня все это позабавило. А Эрик напрягся. Оказывается, они пели песню о том, что сегодня у нас будет секс. В общем, они не ошиблись, хотя сексом это назвать трудно. Мы просто целовались всю ночь напролет. Все-таки Париж действительно самый романтичный город.

Эта поездка вызвала во мне бурю эмоций. Я хотела запомнить каждое мгновение, каждое переживание, сохранить ощущение необыкновенного счастья. Почему? Да, наверное, потому что я думала, что эта поездка будет последней, так как наши отношения окончательно зашли в тупик.

Но судьба распорядилась иначе, и мы снова встретились. Тринадцатого октября 2009 года у Эрика должно было состояться открытие персональной выставки фотографии. И он пригласил меня. Я, конечно, согласилась. Хотелось встретиться с ним, с моей любимой французской кухней, с красивыми витринами, с Айзаком. Я так соскучилось по Эрику, по его «май Бьюти», по его всегда свежему запаху, по его манере восхищаться мной, по нашим философствованиям и, наконец, по Парижу, его красоте.

Эрик на этот раз почему-то встретил меня прохладно, без лишних слов и эмоций. И я сдерживала свои чувства. Перекусив в одном из ресторанов устрицами и запив их вином, мы отправились к месту нашего временного пребывания. Кораблик-дом расположился прямо на Сене. Спуск к нему был достаточно опасен: отсутствовали некоторые ступени, а оставшиеся были очень скользкими. Но зато, когда я вошла в этот дом на воде, я сразу в него влюбилась. Двести метров в длину и сто в ширину плавучего пространства с тремя спальнями, несколькими ванными комнатами, кухней, даже с камином и фортепьяно. В общем, настоящий дом, но только на воде.

Как там было уютно и мило. Цена этого счастья равнялась цене маленькой комнатки в гостинице. Дом на воде находился совсем недалеко от галереи, где должна была состояться выставка. На следующий день мы отправились туда, чтобы подправить кое-какие детали – перевесить картины, выставить свет, расположить плакаты. Надо сказать, что я дала ему немало дельных советов. Затем мы отправились забирать из аэропорта его маму и сына.

Мама Эрика, как всегда, была на высоте. Шикарно одетая, с прелестной улыбкой, роскошная ухоженная француженка. Айзак был в черной шляпе и в костюме, поэтому смахивал на своего кумира Чарли Чаплина. В его восемь у мальчика был совсем неординарный вкус: он отличался любовью к бабочкам и галстукам. Маленький денди оценивал на качество и цвет не только свою одежду, но и окружающий мир. «Это красивая машина. Это ужасно. Это красивый дом. Этот безобразный». Вопросы красоты у восьмилетнего мальчика стояли на первом месте. Видимо, это качество передалось по наследству: ведь Эрик считался специалистом в области красоты. С Айзаком я была очень дружна. Он чудесно ко мне относился. А его родственники даже нашли, что мы похожи.

Дом на воде даже этого маленького ценителя прекрасного привел в настоящий восторг. И Эрик получил сыновнее одобрение. На следующий день Айзак ни в какую не хотел выползать из этого райского местечка для детей и взрослых. Когда его оставили на мое попечение, вытащить Айзака на прогулку оказалось невозможно. Дом отвечал всем эстетическим и практическим целям. Мама Эрика была, конечно, милейшим созданием, но она, хоть убей, не могла запомнить мое имя. И все три дня, что мы находились вместе, упорно называла меня Мишель – именем мамы Айзака.

Наконец наступил день открытия выставки. Эрик попросил меня не надевать вечернее платье. Это у них не принято. На французской выставке народу оказалось больше, чем на московской. Фуршет был на высоте, присутствовали даже суши. Надо сказать, на этой выставке только одно обстоятельство приводило меня в замешательство: фотография его бывшей девушки Линды красовалась на центральной стене. За день до открытия я устроила по этому поводу скандал. Меня для выставки он тоже фотографировал, но моя фотография в эту серию не вошла. Может, она не очень получилась. Но во всяком случае она была гораздо интереснее некоторых из представленных, где, например, был изображен железный гараж. Я же лучше гаража!