— А думаешь, я — нет?
— Ты помнишь только ее смерть, — с легким укором сказала Жозефина. — Кейт…
Она вдруг нервно взмахнула рукой.
— Она была отличной пловчихой! — воскликнул он. — Разве она могла утонуть? Да я никогда в жизни не поверю в такое, пусть меня в этом старается убедить кто угодно. Это не был несчастный случай.
— Я, как и ты, не знаю ответа на этот вопрос, — тихо выговорила Жозефина Тиммонс — Но ты не имеешь право мстить человеку, вина которого не доказана.
Тиммонс присел рядом с ней на постель и, отвернувшись, с глухим раздражением произнес:
— О чем ты?
Она грустно улыбнулась.
— Ты думаешь, я не знаю? Я до последнего времени читала газеты, смотрела телевизор и не разучилась соображать. Ты преследуешь Круза Кастильо, мне не нравится это.
Она на мгновение умолкла и закрыла глаза. Затем, собравшись с силами, продолжила:
— Кейт я боюсь за тебя.
Он сидел, низко опустив голову и вертел в руках снимок в металлической рамке.
— Почему?
— Потому что нельзя вечно жить прошлым, — она едва не расплакалась. — Ты обкрадываешь себя. Устрой, наконец, свою личную жизнь, найди девушку, женись, заведи семью, детей.
Тиммонс, украдкой смахнув выступившую на глазах слезу, нашел в себе силы пошутить:
— Хорошо, займусь этим сегодня же. Она улыбнулась.
— Вот именно. Я была бы счастлива, если бы рядом с тобой была любящая жена.
Тиммонс в таком смущении заулыбался, что любой, кто знал его только по работе, никогда в жизни не поверил бы, что перед ним сидит строгий, желчный, едкий окружной прокурор. Сейчас это был просто лукавый мальчишка, которого уличили в тайной страсти к варенью.
— У тебя кто‑то есть? Да? Кто‑то есть, я вижу, Кейт, — хитро сказала Жозефина.
Поначалу он отбивался, но потом капитулировал.
— Нету, нету. Да ладно, что это я, есть, конечно. Быстро же ты догадалась, — рассмеялся он, поднимаясь с кровати. — Мы с ней очень подходим друг другу.
Похоже, бабушка Жозефина коснулась той темы, которая ее по–настоящему интересовала.
— Почему же ты нас не познакомишь? — оживленно спросила она.
Кейт смущенно пожал плечами.
— Бабушка, но ведь ты болеешь.
— Да я уже почти на ногах, — улыбалась она. — Так ты не обманываешь меня? Вы собираетесь пожениться?
Тиммонс неопределенно покачал головой и развел руками.
— Возможно, возможно.
— Пригласи ее. Ты приведешь ее ко мне? — настаивала Жозефина.
Тиммонс уклончиво отвернулся.
— Ну, она сейчас очень занята, — пробормотал он.
— Попроси ее, и она зайдет. Вы придете завтра? — с надеждой спросила Жозефина.
Тиммонс кисло улыбнулся.
— Ну, бабушка…
— Что, бабушка? — с напускной строгостью спросила она. — Ты же видишь, я тебя умоляю.
Тиммонс, невпопад рассмеялся.
— Я не могу тебе этого обещать.
— Можешь, — настаивала Жозефина. — Ну, сделай это ради меня. И кое‑что еще…
— Что, показать тебе правнука? — пошутил Тиммонс.
Она устало помолчала.
— Я не требую невозможного, — наконец произнесла Жозефина, — принеси мне ту вещь, которую ты забрал.
Он мгновенно посерьезнел.
— Нет, не могу.
Она с сожалением покачала головой.
— Не возражай, принеси. Она еще у тебя?
Тиммонс низко опустил голову.
— Да, — едва слышно произнес он.
— Ну тогда принеси.
Тяжело вздохнув, окружной прокурор полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда маленький бумажный сверток.
— Она должно быть здесь, — сказала Жозефина. — Я хочу ее видеть.
Тиммонс развернул бумажку и положил на ладонь большую серебряную сережку с большим темно–зеленым камнем.
— Но это же единственная улика, — с горечью сказал он.
Она махнула рукой.
— Никакая это не улика. Серьга не может быть уликой.
— Но ее нашли возле тела Кэтти в тот самый роковой день пять лет назад. Помнишь об этом, бабушка? Если эта сережка не останется у меня, то я не смогу привлечь виновных в гибели моей сестры к ответственности. У меня нет больше никаких доказательств.
Жозефина в изнеможении застонала.
— О боже, Кейт, ну почему ты так упрям? Сколько раз я тебя просила, забудь о прошлом, иначе, оно еще не раз напомнит о себе. Ты знаешь, у англичан есть такая поговорка: не стреляй в свое прошлое из пистолета, чтобы будущее не выстрелило в тебя из пушки. Побольше думай о настоящем. Дай мне эту серьгу.
Она протянула руку. Кейт, немного подумав, положил сережку ей на ладонь и зажал пальцы Жозефины.
— Спасибо, — с благодарностью сказала она. — Ты не представляешь, как я счастлива, что увижу завтра свою внучку.
Она осеклась и поправилась:
— То есть, свою и твою невестку. Я надеюсь, что женитьба заставит тебя выкинуть из головы… — она многозначительно посмотрела на сережку, — все твои планы мести.
Тиммонс долго молчал, а затем наклонился к бабушке и нежно поцеловал ее в лоб.
— Ради тебя, — сказал он, — я готов на все. Но ты должна пообещать мне, что постараешься сейчас хоть не надолго уснуть, хорошо?
Она улыбнулась.
— Да со мной все нормально. Уже ничего не болит. Я только немного устала, и мне не мешает отдохнуть.
Кейт заботливо поправил одеяло, взбил подушку под головой Жозефины и, нагнувшись к ее руке, поцеловал ладонь. Она ласково потрепала его по щеке и закрыла глаза. Тиммонс медленно выпрямился, выключил настольную лампу и зашагал к двери.
— Как ее зовут? — неожиданно спросила Жозефина.
Тиммонс остановился у порога.
— Кого? — оглянувшись, с недоумением спросил он. Бабушка лежала, раскрыв глаза.
— Ну как же, Кейт, я имею в виду ту женщину, на которой ты собрался жениться.
Тиммонс на мгновение задумался, а затем неохотно сказал:
— Джина… Джина ДеМотт.
Он намеренно назвал девичью фамилию Джины, чтобы не смущать бабушку громкой фамилией Кэпвеллов. Жозефина с блаженным видом закрыла глаза и прошептала:
— Джина, Джина. Я буду любить ее.
Кейт обреченно покачал головой и направился к выходу.
ГЛАВА 18
Джина ищет подход к Крузу. Доктор Роулингс собственными руками разбирает кирпичный саркофаг. Мисс Лили Лайт не чужды человеческие слабости. Брик Уоллес предлагает своему врагу сотрудничество. Секс — да, но только время от времени. Визит к окружному прокурору для Круза Кастильо ничем не заканчивается. Брайан жив!
Круз вернулся домой поздно вечером, когда Иден уже спала. Стараясь не разбудить ее, он вошел в прихожую и, повесив пиджак на деревянный крючок, прошел в гостиную. Осторожно ступая по доскам пола, Круз подошел к окну, и, открыв ставни, стал смотреть на ночной океан. Легкий шум прибоя успокаивал и навевал романтическое настроение, однако сейчас Крузу было не до романтики.
Звонок в дверь прервал его тягостное размышление. С сожалением вздохнув, Круз направился открывать. На пороге, что было совершенной нелепостью, стояла Джина Кэпвелл.
— Что тебе нужно? — без особого гостеприимства заявил Круз.
— Я хочу поговорить с тобой, – торопливо воскликнула Джина, как будто боялась, что ее выгонят прежде, чем она успеет сказать хоть слово. — Клянусь, ты об этом не пожалеешь, это очень важно.
Кастильо многозначительно посмотрел на часы и неохотно отступил в сторону, пропуская Джину в дом.
— Ладно, заходи. Только давай покороче, уже поздно.
Джина никак не могла удержаться от приятной возможности съязвить:
— В последнее время ты что‑то рано ложишься, — заикнулась было она, но увидев блеснувшие тусклым огнем глаза Круза мгновенно осеклась и умолкла. Опираясь на палку, она вошла в дом и остановилась в прихожей. — Я слышала, что Сантану, скорее всего, не будут судить.
Кастильо недоверчиво посмотрел на Джину.
— Что? Сантану не будут судить? Где ты такое услышала?
Стараясь выглядеть как можно более убедительней. Джина серьезно кивнула.
— Да, так сказал Кейт, Кейт Тиммонс.
