Предатель. Я тебе отомщу (СИ) - Ким Виктория

– Ты, конечно, всегда отличалась странными предложениями… – тянет она, словно не может поверить, что я в очередной раз «посмела» принимать решения. – Хотя, наверное, это единственное, что ты можешь предложить.

Сжимаю зубы, но голос остаётся ровным.

– Адрес?

Я называю тот самый.

– Ресторан, значит? – её голос становится отстранённым. Но я знаю: она уже что-то подозревает.

– Конечно. Вам понравится, Анна Викторовна, – мой голос капает медовой вежливостью.

– Посмотрим, – лениво бросает она. – Хоть что-то ты могла сделать правильно.

А потом её голос смягчается.

– Мы так соскучились по Артёмушке, – теперь в её интонации появляется та самая нежность, которая в мою сторону никогда не направлялась. – Столько времени не виделись… Надеюсь, он действительно рад нам, а не просто пытается отделаться очередной формальностью.

Я сжимаю телефон крепче, ощущая, как внутри разгорается холодная, сдержанная ярость.

– Вы сами всё увидите, Анна Викторовна, – отвечаю я спокойно.

– Что ж, посмотрим, Настенька, – её голос снова обретает ту ледяную нотку, с которой начался разговор.

Звонок сбрасывается. Я опускаю телефон на стол, позволяя себе медленный вдох.

Какая прекрасная будет встреча!

Поднимаюсь со стула, достаю из шкафа своё старое платье. Сегодня мне нужно выглядеть безупречно.

14. Настя

Напеваю себе под нос, водя кистью с румянами по скулам. Оттенок ложится ровно, подчёркивает черты лица, делает их чуть мягче, женственнее. Зеркало в ванной отражает меня — сосредоточенную, точную в каждом движении, в платье элегантного винного цвета, которое когда-то хранила специально для выпускного из университета. Взгляд ясный, но в уголках губ затаилась лёгкая усмешка, словно мне предстоит поход не на пренеприятнейшую встречу с мужем и его семьёй, где будет фигурировать ещё и его любовница, а… скажем, на увеселительное мероприятие.

Впрочем, это недалеко от правды, потому что я воочию хочу увидеть, как трескается маска идеального мужчины на лице Артёма. Ребёнок на стороне. В светских кругах — это не ново, и все же… Такой подлянки он от меня точно не ожидает.

Я медленно провожу помаду по губам, растушёвываю пальцем, делая цвет чуть менее идеальным, более естественным. Навожу стрелки, подчёркиваю глаза. Губы, глаза, линия скул — всё должно быть правильным. Безупречным.

Сегодня все долго выглядеть идеально. На меня будут смотреть. С жалостью, ненавистью или с превосходством? Время покажет.

Я отстраняюсь, изучаю отражение, задерживаю дыхание. В груди странное ощущение — что-то между предвкушением и тлеющим гневом, спрятанным под слоем безразличия. Внутри бушует огонь, но снаружи — только спокойствие, безупречно отточенное годами подавления эмоций.

Вытягиваю телефон, сверяясь со временем. У меня есть ещё полчаса. Достаточно, чтобы добраться до места и насладиться спектаклем в первом ряду.

И тут, не знаю, за каким чёртом, но палец случайно соскальзывает на ярлык банковского приложения. Считывая фейс-айди, оно сразу разблокирывается, и я было уже собираюсь выйти из него и смахнуть вкладку, как вдруг…

Что-то внутри заставляет меня повременить с этим делом. Любопытство? Может быть. Вдруг, Артем решит перекрыть мне кислород заранее? Этого я позволить ему не могу.

На первый взгляд все кажется нормальным. Экран мигает привычными цифрами. Баланс семейного счёта внушительный, достаточный, чтобы любой другой женщине показалось: всё в порядке, муж заботится, обеспечивает.

Но что-то не так.

Листаю вниз. Просматриваю историю транзакций. Пульс начинает биться в висках, а дыхание перехватывает.

Оплата брони в ресторане. Том самом.

Ячасто моргаю, перечитывая снова. На мгновение кажется, что я ошиблась, что это какой-то другой ресторан, другая сумма, другая дата.

Но нет. Сегодня.

Он даже больше не пытается скрыть от меня… свое свинство!

Иду дальше. Несколько чеков подряд. Бутик детской одежды. Магазин игрушек. И последнее — цветочный салон.

Грудь сдавливает, будто невидимый кулак медленно, но уверенно сжимается внутри.

Цветы. Уж точно не предназначенные для меня. Мне он их никогда не дарит.

Я смотрю на экран, позволяя этим цифрам застыть в сознании. Артем решил не просто отметить день рождение сына, а, видимо, макнуть меня лицом в собственное дерьмо.

Мол, раз ты уже знаешь, то можно в целом больше не прятаться. Что дальше? Он приведет ее в наш дом вместе с сыном? Будет держать меня здесь на птичьих правах и использовать в качестве персональной Золушки?

О, этому не бывать!

В груди будто разливается раскалённый металл.

Теперь Артёмпоказательнотратит деньги на неё. На ребёнка, который не мой. На жизнь, которой я не существую. Да это ведь все равно, что плюнуть мне в лицо и удивляться потом, почему я не рада от этого!

Злость ударяет резко, накрывает с головой, разрывает что-то внутри. Пальцы сжимаются на телефоне, костяшки белеют.

Я даже не осознаю, как покидаю ванную. Перед глазами настолько красная пелена, что дорога по лестницы до первого этажа просто вылетает из головы.

Бах, и я уже на кухне, а сковородка с остатками картошки, которую я приготовила себе ранее, летит в раковину, ударяется о край и с глухим звуком падает на дно, разбрызгивая липкие капли жира на белоснежную столешницу. Вилка, которая секунду назад лежала у плиты, глухо звякает об пол.

Я не смотрю вниз. Не замечаю, как остатки еды расползаются по гладкой поверхности, не обращаю внимание на созданный мною хаос. Всё это — неважно.

Я делаю шаг назад. Потом ещё один. И вдруг, в каком-то отчаянном порыве, смахиваю со стола всё, что стоит рядом — чашку, солонку, стеклянную бутылку с маслом. Они рушатся с резким звоном, разлетаются осколками.

Но мне всё равно. Так же, как и ему.

Я резко оборачиваюсь, бросаю взгляд в сторону гостиной. Диван выглядит так же, как и всегда — идеально заправленный, с ровно разложенными подушками, с аккуратно сложенным пледом. Как будто ничего не изменилось. Как будто всё ещё под контролем.

Меня передёргивает. Артём не заслуживает этого порядка!

Подушка срывается с места первым же движением руки. Потом ещё одна. Ещё. Они летят на пол, врезаются в журнальный столик, одна валится набок, опрокидывая фарфоровые статуэтки с полки.

Я дышу тяжело, неровно. В груди скапливается что-то сырое и горячее, будто раскалённый металл растекается по рёбрам, прожигая внутри пустоту.

Потому что всё это больше не имеет смысла. Ни дом. Ни порядок. Ни эта чертова иллюзия счастливой жизнь.

Я сжимаю пальцы в кулак, ногти впиваются в ладони. В голове проносится единственная, чёткая, холодная мысль.

Я не могу здесь дальше оставаться. Но и уйти нищей — значит признать свое поражение.

Артём не оставил мне выхода, он сам вынудил меня сыграть по его правилам.

Поворачиваюсь и быстрым шагом иду в его кабинет, подавляя в горле ком тошноты. С каждым шагом внутри все сильнее разливается густая, маслянистая ярости. Сама не понимаю, как раньше могла её не замечать.

Зря он оставил ноутбук.

Зря не поставил на него хотя бы пароль.

Какая жалость.

Я опускаюсь в кресло, кладу руки на клавиатуру, быстро пробегаюсь взглядом по папкам. Деловая переписка, контракты, финансовые отчёты. Всё аккуратно разложено, подписано.

Как же я была слепа.

Раньше мне это не было интересно. Я не вникала в его бизнес, не задавала вопросов. Приученная довольствоваться тем, что он разрешал мне видеть.Но сейчас я понимаю — это было ошибкой.Настолько глупой, что меня передёргивает от отвращения к самой себе.

Нужно было не в переписки лезть.Не следить за его ложью.А плевать в лицо первой.

Я открываю один из файлов, мельком пробегаю его глазами. Крупная сделка. Переговоры. Что-то важное. Что-то, что принесёт ему и его компании миллионы.

Я не вникаю. Пока что.

Флешка оказывается в порте, копирование начинается. На экране бежит строка загрузки, проценты сменяют друг друга — 10%, 30%, 50%... Меньше минуты.