Плохая фанатка - Бейли Тесса

А женщины пусть хоть из холодильника вылезают. Ей было плевать.

Ну а ком в горле засел из-за того, что ей не дали полежать в ванной.

– Почему-то мне кажется, – Уэллс оттолкнулся от косяка и провел рукой по затылку, – что этот момент лучше прояснить. Женщины возникали в моем номере дважды, и оба раза мне пришлось звать охрану. Не самый приятный сюрприз – в отличие от стонущей рыжей девчонки у меня в ванной…

– Что будем делать с номерами? – перебила она одновременно с непонятным облегчением и заметным смущением. – Мне позвонить на ресепшн?

Несколько секунд Уэллс пристально смотрел на нее.

– Не надо. Живи здесь. Я схожу за вторым ключом.

Джозефина задумалась.

– Но если тот номер предназначался мне, вдруг там в ванной будет мужчина? – Похлопав ресницами, она проскользнула между Уэллсом и дверью, стараясь не обращать внимания на бабочек, запорхавших в животе, когда он опустил взгляд на ее губы. – Лучше проверю.

Он повернулся к Джозефине, которая теперь стояла в гостиной, и на челюсти его зловеще дернулась жилка.

– Ты здесь ради гольфа. – Он бросил на нее многозначительный взгляд. – И я тоже.

В мгновение ока Джозефина вспомнила, что теперь перед ней стоит ее работодатель и он совершенно прав. Они действительно приехали в Техас ради гольфа. Наверное, не стоило препираться с гольфистом, победа которого способна изменить ее жизнь? А раз Уэллс ее работодатель, лучше было как можно меньше светиться перед ним в очень коротком полотенце.

– Я помню.

– Отлично, – сказал он отстраненно, вновь скрестив руки.

– А ты?

– Я всегда думаю о гольфе. Просто в последнее время это не помогало мне победить.

– И о чем же ты думаешь? – поинтересовалась она, хотя стоило бы, пожалуй, заткнуться и одеться.

– О гольфе, – выплюнул Уэллс. – Только что же сказал.

– О чем конкретно? О своем ударе? Турнирной таблице? Мяче? Следующей лунке?

– Я же говорил, что не люблю вопросы, Джозефина.

Она не собиралась так просто сдаваться.

– Придется полюбить, или я не смогу делать свою работу, Уэллс.

Он слегка наклонился вперед, и она ощутила доносящийся от него аромат. Он пах хвоей и чем-то еще. Как салон новой машины. Теплой кожей? Джозефина никак не могла понять, что же это, но с фантазиями нужно было заканчивать. А то она уже представляла, как проводит носом по изгибу сильной шеи, чтобы понять, откуда исходят эти хвойные нотки.

– Мой прошлый кедди вопросов не задавал, – заметил Уэллс.

Джозефина расправила плечи и шагнула к нему.

– Я бы твоего старого кедди не стала слушать даже в шаге от лунки. У него вместо мозгов банан.

– Кхм… – Он только что сдержал смех? – Тебе бы научиться ругаться, раз уж мы планируем вместе работать.

– Ладно. Он был куском говна в хаки.

– Уже лучше.

– Спасибо. Теперь отвечай. О чем конкретно ты думаешь?

– Обо всем. Сразу, – отрывисто сказал он. – О своем жалком рейтинге, об очередной потенциально просранной игре, после которой все во мне разочаруются, включая… Бака, о том, что даже сраная клюшка больше не лежит в руке, хотя раньше была ее продолжением. – Склонив голову, он шагнул к Джозефине. – Достаточно тебе такого ответа, надоеда?

От его искренности заныло в груди, но она постаралась не подать вида.

– Для начала неплохо, – выдавила она.

Уэллс фыркнул.

– Для начала? И что будет дальше?

Они стояли почти что вплотную.

Настолько близко, что она чувствовала кожей его дыхание.

Когда только успел подойти?

Кончики его пальцев были так близко от полотенца, что он мог легко скользнуть подушечками по обнаженной коже бедер. Хотя нет, не мог. Ведь она на него работала. Поэтому она подавила желание податься вперед и узнать, каково это – когда его большие пальцы впиваются в ее бедра. М-да. Кажется, ей действительно очень не хватало мужчины.

– Думаю, мы это выясним… вместе, – прошептала Джозефина.

– Вместе. – В этот раз светло-карие глаза точно замерли на ее губах, и он глубоко вздохнул. Настолько, что почти коснулся грудью ее полотенца. На мгновение его взгляд метнулся ко входу в спальню за ее плечом, и веки слегка опустились. Но так же быстро, как это произошло, он сомкнул челюсти и отступил назад. – Встречаемся у твоего номера в семь.

– Зачем?

– Вечеринка, Белль. Пойдем вместе.

«Дурацкое сердце. Хватит так биться!»

– Почему?

Ей показалось или в его глазах появился опасный блеск?

– Не хочу, чтобы остальные кедди сожрали тебя живьем.

– Я могу за себя постоять, – заметила Джозефина.

– Да, но меня взбесит, если они до тебя докопаются.

– А что тебя не бесит?

Уэллс не ответил.

– А нам нужно, чтобы я сосредоточился на гольфе. Тут вроде мы уже все решили. – От отступил к чемодану и поднял его, отчего взгляд Джозефины машинально упал на его бицепс. – Ты же не из тех девушек, которые собираются миллион лет и потом всюду опаздывают?

– Нет.

– Вот и отлично.

Уэллс направился к двери, но по пути вильнул в сторону и подошел к холодильнику. Джозефина с любопытством наблюдала, как он открывает дверцу, осматривает содержимое и снова ее захлопывает.

– Если захочешь, есть сок. Яблочный и апельсиновый. Тебе же можно их пить?

От грубоватого вопроса так сильно перехватило дыхание, что стало даже неловко. Сначала он с ней ругался, потом – волновался о ее уровне сахара. Откуда же он такой явился?

– Да. У меня и свои лекарства есть. Та же глюкоза. Но… спасибо.

Буркнув что-то себе под нос, он вышел из номера.

Джозефина медленно опустилась на один из бесполезных диванов. Она понимала, что работать с Уэллсом будет интересно. Но прошел всего час, а она уже подозревала, что недооценила насколько.

Глава 9

Значит, она все-таки была из тех, кто собирается миллион лет.

Уэллс стоял напротив номера Джозефины, прислонившись спиной к стене, и прожигал взглядом дверь. Он слышал, как она носится по ту сторону. Чем она там занималась? Что, ее вещи валялись по всей комнате? Но как? Зачем? Почему?

Может, после его ухода она снова приняла ванну, раз она так ей понравилась?

Он выругался, вспомнив о стоне, и провел усталой рукой по лицу. Он теперь никогда его не забудет, да? Такой раскованный, хриплый… Если она так реагировала на горячую ванну, то что она будет делать, когда он опустится между ее ног? Просто… раздвинет их и хорошенько вылижет? Но тогда он будет добиваться не стонов, нет. Ему будут нужны крики.

Откашлявшись, Уэллс принялся расхаживать по коридору.

Не стоило заходить к ней в ванную. Он же не дурак, знал разницу между стонами удовольствия и боли. Но он нутром чувствовал, что в ванной была Джозефина, и стоило только подумать, что ей плохо, как инстинкты толкнули вперед. Эта импульсивность дорого ему обошлась. Очень.

Теперь он знал, как выглядит ее светлая округлая грудь и ягодного цвета соски.

Жить с этим знанием будет непросто.

Даже очень, он бы сказал.

Ее обнаженное тело было таким же соблазнительным, как ее губы… и он понимал, что не сможет выкинуть это из головы. Никоим образом. Он не мог забыть ее мокрые бедра, ее кожу в капельках влаги, мягкую от горячей воды.

– Да твою ж мать, – пробормотал Уэллс, и в то же мгновение Джозефина вышла из номера.

– Прости! Прости. Родители позвонили.

– Кто-кто тебе позвонил?..

Он был готов ругаться. Высказать все, что он думает о ее бесконечных сборах. Увы, стоило ей появиться в коротком платье без бретелек, и он забыл, где находится, – что уж говорить о своем недовольстве.

Оно того стоило. Каждой секунды.

У него не было любимого цвета, но темный изумруд ее платья мгновенно стал им. Оно прикрывало ее лучше, чем полотенце, так почему ее кожа словно… сияла? Да и с волосами она что-то сделала, потому что обычно они были собраны в растрепанный пучок. А теперь падали на плечи и прямо… струились? И блестели.