В начале семестра до меня дошли слухи, что они были никудышными, а некоторые считали их потрясающими, так как они дали свое первое выступление. Конечно, это было благотворительное мероприятие, но появляться на публике в качестве артиста — всегда хороший знак. Мы продолжали посылать друг другу музыкальные произведения, которые написали сами, в моем случае я писала и пела. Иногда это были видеозаписи нас самих. В других случаях это были необработанные мысли, записанные ручкой и бумагой о том, что чувствовали наши сердца в тот день. Блейк выходил в обеденный перерыв выкурить косячок, а я изливалась по поводу того, что моя семья все еще вела себя так, словно меня не существовало, а мои кузины втягивали мою сестру в свой высокомерно-подлый кружок девчонок. Он жаловался на свою семейную жизнь, на самовлюбленного брата и непутевого отца, но говорил, что музыка и травка — это единственное, что помогает ему справляться с трудностями. Мы проверяли друг друга, чтобы убедиться, что мое расстройство и его зависимость не взяли верх над нами. И хотя мы знали, что это не остановит другого от рецидива, нам помогало осознание того, что на другом конце кто-то несет за него ответственность. Усилия, направленные на то, чтобы сохранить надежду хотя бы у одного человека, помогали. Благодаря желанию идти дальше и пытаться выжить, было гораздо легче держаться за жизнь. По крайней мере, так подсказывал мне мой оптимистичный разум.
7
ЭБИГЕЙЛ
Мне нравятся красивые мелодии, рассказывающие ужасные вещи.
— Том Уэйтс
Семнадцать лет
Я задуваю свечи и заставляю себя съесть кусочек торта. Однако мне удалось есть здоровую пищу три раза в день и восстановить нормальный вес. Есть сладости и вещи, которые до сих пор считаются запретными, непросто. Мне было приятно ощущать, как эти грешные удовольствия проникают в горло, но чувство вины всегда побеждало. В свою очередь, булимия стала моим новым другом в борьбе с беспокойством о еде. По крайней мере, когда речь шла о еде, которую я считала ужасной. Меня рвало после обильного ужина в кругу семьи или, когда моему организму захотелось жиров и углеводов, и я намеренно переедала, зная, что меня вырвет позже. После этого я ненавидела себя, но в то же время чувствовала контроль. Я никому не рассказывала об этих рецидивах, в основном потому, что напугана. Смущена. Пристыжена. Все вышеперечисленное. Единственным человеком, которому я хотела рассказать, был Блейк, но казалось, что я каким-то образом оттолкну его, теперь, когда мы стали немного старше. И он часто консультировался с тех пор, как его брат официально вступил в НФЛ, а его отец теперь женился на враче скорой помощи.
Недавно я узнала, почему они с Тоби ненавидят друг друга, когда листала Facebook и нашла фотографию, на которой Блейк был отмечен сидящим рядом с Тоби. Он выглядел несчастным. Они были вынуждены стать сводными братьями по браку. Я чувствую, что Блейк сейчас занят другими проблемами и отошел от нашей хрупкой привязанности. К тому же, его новая машина и мускулы превратили его в одного из тех парней, которые не обращают внимания на девушек в школе. Во всяком случае, я слышала это в коридорах. Блейк Киллиан был мужчиной-шлюхой.
Несмотря на то, что мне приходилось справляться со своим расстройством в одиночку, я была рада видеть, что он преодолел свою зависимость. Не могу не задаться вопросом, было ли легче справляться с какой-либо борьбой с помощью денег, которые Блейк получил от своего брата. Во всяком случае, так это казалось внешнему миру. Когда я видела его в школе, он выглядел здоровым. Румяные щеки и здоровый вес, но особенность зависимостей и расстройств заключалась в том, что их было легко скрыть и трудно обнаружить взглядом внешнего мира. Вы могли выглядеть совершенно нормально, даже красиво, гуляя каждый день, но внутри вели войну, полную смятения, и ни одна душа об этом не знала. Было почти страшно, насколько сильный фасад могут создавать люди.
Пока моя мама и семья продолжали разговаривать за столиком ресторана, я увидела, как загорелся мой телефон. На экране появилось текстовое сообщение. Я уже знала, от кого оно.
Блейк: 11:11 утра. С днем рождения, Эбс. Ты уже загадала желание?
Я улыбнулась, поднимая телефон, и немедленно ответила.
Я: С днем рождения, зодиакальный близнец. Да, но если я скажу тебе, то оно не сбудется.
Блейк: Да ладно, а что, если я смогу сделать так, чтобы это сбылось?
Мои щеки вспыхнули при мысли о поцелуе Блейка, моем первом поцелуе. Это было моим желанием в этом году, поскольку я до сих пор не поцеловала ни одного парня, а сейчас мне семнадцать. Не хочу заканчивать среднюю школу и быть законченной ханжой, не зная, каково это — чувствовать мужские губы на своих, знать, что делать со своим языком, когда другой массирует мой собственный.
Я: Будь осторожен в своих желаниях. «подмигивающее личико».
Блейк: Мы Скорпионы. Мы токсичны, ядовиты. Другие должны говорить нам это.
Он был прав. Мы оба были отравлены одним и тем же ядом, но этот один и тот же яд, текущий по нашим венам, делал нас более вредными для самих себя, чем для кого-то еще.
Я: Что ты загадал?
Блейк: Чтобы твое желание исполнилось.
Мое сердце учащает ритм. Возможно ли, что он уже знал, чего я хочу?
Я: О? Откуда ты знаешь, что я загадала?
Блейк: Давай я тебе покажу. Я заеду за тобой в одиннадцать, и мы сможем вместе задуть свечи и загадать желание. К тому же у меня есть печенье с арахисовым маслом, на котором написано твое имя.
На этот раз я не смогла сдержать улыбку.
Я: Не искушай меня.
Блейк: Почему бы и нет? Это то, что делают соблазнители.
Я мысленно закатила глаза.
Я: Так ты хочешь, чтобы я улизнула? Ты знаешь, что моя мама не разрешает мне задерживаться допоздна, поскольку наши дни рождения выпадают на воскресенье. Утром нам в школу.
Блейк: Мы никуда не поедем. Мы можем просто посидеть в моей машине. Скажи «да», Эбс! Мы можем послушать музыку, и, может быть, я смогу убедить тебя выкурить со мной косяк. Позволь мне показать тебе, чего тебе не хватает.
Я: Определенно нет.
Блейк: Просто шучу. Мы можем просто отправить это в горячий ящик.
Я: Должна ли я знать, что это значит?
Блейк: Мне многому нужно тебя научить
— С днем рождения, Блейк. — «Dancing Queen» играет в динамиках его машины, когда я протягиваю ему кусок торта, который припасла ранее. Он разглядывает его, пытаясь понять, что создало красный водоворот внутри.
— Моя мама печет мне ванильный пирог, а после выпечки кладет в середину желе.
— Ты имеешь в виду пакетики с желе? — Он спрашивает, приподняв бровь.
— Да, они делают пирог более влажным. Кроме того, это придает ему эстетичный вид внутри. — Моя правая нога начинает нервно подергиваться, когда он смотрит на меня. Его взгляд задерживается на мне дольше обычного, и это начинает меня пугать. Я отказываюсь выглядеть испуганной, вздергивая подбородок, заявляя о неповиновении. Он не сводит с меня глаз.
