Айви. Возрожденная из пепла - Кристи Саманта

– Несмотря ни на что, – говорит она, ее тихие слова ускользают, когда она борется со сном. – Обещай.

Слезинка катится по моей щеке, пока я смотрю, как она засыпает.

– Обещаю, малыш.

Мой телефон пищит, оповещая о сообщении.

Я целую Далию и кладу фото на место. Вылезаю из постели, быстро умываюсь и надеваю легкий летний комбинезон, чтобы встретиться с ним на утренней прогулке по пляжу.

Слушать, как Басс на закате играет на гитаре, становится моим самым любимым занятием. Вчера вечером мы вернулись с Ваймеа как раз к закату, а парень по имени Туа принес с собой укулеле, и вместе они собрали целую толпу.

Но сегодня дальше вниз по пляжу на песке лежала большая черепаха, и все пошли посмотреть на нее, так что мы с Бассом сидим у костра вдвоем, пока он перебирает струны.

Я узнаю мелодию, которую он играет. Это та, которую он написал для меня или обо мне. Я до сих пор не могу понять, как я к этому отношусь, но сегодня она звучит даже лучше. Каждый раз, когда он играет ее, он добавляет что-то новое. Здесь аккорд, там ноту. И в отличие от меня он не смотрит на гитару, когда играет. Он смотрит на меня. Как будто он занимается со мной любовью через музыку.

Я ерзаю на скамье, предвкушая то, что произойдет, когда мы вернемся ко мне домой на ужин. Я хотела приготовить для него что-то сегодня. В последние два вечера он водил меня в рестораны и ни разу не позволил мне заплатить. Не думаю, что он зарабатывает много в свой первый год работы в пожарной охране. И он прав еще в одном – мои родители продают целую кучу цветов.

Они получили один цветочный магазин от родителей моего отца, когда бабушка и дедушка решили выйти на пенсию. Потом, примерно двадцать лет назад, они превратили его в сеть магазинов. К счастью, бизнес стал довольно успешным, поэтому деньги никогда не были для нас проблемой. Сейчас у них три магазина. Три магазина, которые они планируют оставить своим троим детям. По одному для каждого из нас.

Но вот в чем дело: я не уверена, что хочу управлять одним из них.

Я все еще люблю цветы. Мне нравится, когда их красота окружает меня, когда я вдыхаю их сладкий аромат. Но теперь они просто напоминание о моей умершей дочери. Особенно один из них.

– Вот черт! – выкрикивает Басс, опуская гитару и бросаясь к воде. – Держитесь, мисс!

Я оглядываюсь, чтобы понять, кому он это кричал. Это серфингистка, застрявшая на камнях, которые окружают пляж справа от нас. Ее доска стучит о камни, и девушка не может встать или выбраться. Похоже, она совсем выбилась из сил. Я даже боюсь думать, сколько времени она так сидела, пока Басс не заметил ее.

Басс скидывает шлепанцы и осторожно лавирует между острыми и скользкими лавовыми камнями.

– Не двигайтесь, – говорит он ей. – Я помогу вам.

Глубина здесь небольшая, всего несколько футов, но я подозреваю, что она слишком устала, чтобы попытаться встать и поднять свою доску. А в том месте, где она застряла, дно покрыто еще более острыми камнями. Басс предупредил меня вчера об этом, когда давал мне первый урок серфинга.

Я наблюдаю, как он ловко пробирается между камнями и помогает ей забраться на самый крупный из них. Пока она сидит там, в шоковом состоянии, он достает ее доску и кладет рядом, чтобы ее не унесло в океан. Потом он поднимает девушку на руки и переносит через опасные камни. И после всего этого он возвращается за ее доской.

Девушка наконец приходит в себя достаточно для того, чтобы поблагодарить Басса за его помощь. На самом деле она успокаивается настолько, что приглашает его на свидание.

– После этого я просто обязана пригласить тебя на ужин. Я обязана тебе за то, что ты спас меня. Не думаю, что вообще выбралась бы отсюда сама. – Она смотрит на него с восхищением. – Ты такой сильный!

Я внимательно разглядываю девушку. Молодая. Я бы удивилась, окажись ей больше двадцати одного. Даже насквозь промокшая, она невероятно красива. Она улыбается ему. И я уверена, что она не стала бы прятаться за деревьями в истерике, как недавно сделала я. И ей не нужно пить снотворное, чтобы не видеть кошмары. И наверняка она не плачет каждый раз, когда идет дождь, потому что представляет свою мертвую дочь, танцующую в лужах.

Он должен быть с кем-то вроде нее. С кем-то, кто не мертв внутри. Не со мной.

Я встаю и возвращаюсь к скамейке, чтобы не помешать ему ответить на приглашение. Через несколько минут девушка уходит, неся под мышкой свою доску.

Басс садится напротив меня, берет гитару и начинает играть другую мелодию, будто ничего не случилось.

Я не могу отвести от него взгляда.

– Все хорошо? – спрашивает он.

– Да, все хорошо, – киваю я, указывая на его ноги. – Вопрос в том, в порядке ли ты сам? Наверняка все ноги изрезал, пока шел по камням.

– Не-а, у меня толстая кожа, прям как у слона.

– Басс, ты только что спас эту девушку.

– Ну и что, Айви? Я врываюсь в горящие здания и взбираюсь по мостам.

Я ахаю:

– И тебе приходилось лазать по мосту?

– Ага. Один раз был вызов из-за самоубийцы, который хотел спрыгнуть. Не переживай, на мне была страховка, я бы не упал.

Я вздыхаю и пытаюсь не показать слишком много. Пытаюсь не думать о том, как часто я проезжала по мостам в городе, раздумывая о том, чтобы вылезти из машины и прыгнуть в воду вниз головой.

– Ты собираешься пойти на ужин с той девушкой?

Он щурится.

– Конечно нет.

– Она красивая. Почему не хочешь сходить?

Он фыркает на мой вопрос.

– Во-первых, правило пожарных номер один – не вступать в отношения с теми, кого ты спас. Они смотрят на нас как на спасителей. Это не лучший способ начинать отношения. А во‐вторых, у меня уже есть с кем пойти на ужин сегодня и каждый вечер, пока я здесь.

Не могу сдержать ощущения облегчения, которое наполняет меня, и ругаю себя за приступ ревности.

– Получается, тебе нельзя встречаться с теми, кого ты спас?

– Такое не приветствуется. Но бывают исключения. – Он хлопает по скамейке рядом с собой, приглашая меня присоединиться. – Иди сюда.

Я встаю, обхожу костер, опускаюсь рядом с ним, и он передает мне свою гитару.

– Ой, нет! – я передаю гитару ему обратно.

– Ты говорила, что играешь так себе. Давай я попробую тебя научить? Прошу!

– Ладно, – говорю я, надув губы.

Он подталкивает меня к краю скамейки, а сам садится за мной, так, что я оказываюсь между его ногами. Его руки обвивают меня, когда он показывает, как брать некоторые аккорды. Мы играем по очереди, пока совсем не темнеет, и единственный свет, который мы видим, – от костра и факелов, освещающих территорию.

Когда мы заканчиваем, я откидываюсь назад и расслабляюсь, прижимаясь к нему.

– Может, это банальность, – говорит он. – Но вместе у нас получается красивая музыка.

Я смеюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Тогда он целует меня в щеку.

– Думаю, мне это нравится, – говорит он, – держать тебя и гитару в своих руках.

Я киваю. Мне тоже нравится, но я не говорю ему об этом. Не хочу давать ему ложную надежду.

– Ты голоден? – спрашиваю я его вместо этого.

– Да, но есть не хочу, – отвечает он, глядя мне в глаза. – Давай занесем мою гитару и пойдем к тебе. Потом ты приготовишь ужин, а на десерт я бы хотел попробовать тебя.

Он ведет меня в свою комнату, не отпуская мою руку, мягко поглаживая большим пальцем по костяшкам моих. Это такое едва заметное движение. Я даже не уверена, что он осознает его. Но от этого меня словно прошибает током, и, когда он открывает дверь, я тяну его через всю комнату. Толкаю его, и он садится на диван. Я сажусь сверху.