— Две птицы в баре. Я имею в виду поляне.
— Да. Значит, хищная птица видит прекрасную голубку...
— Подожди, ты должен был рассказать историю о том, как мы встретились как люди в другой жизни, а не как птицы в этой.
— Ты издеваешься надо мной?
Шэй стучит кулаком по моему плечу.
— Мне нужна моя история! Расскажи ее правильно!
Я снова смеюсь, потому что, видимо, это моя новая фишка.
Хорошо, что мы проведем вместе только одну ночь. Если бы мы начали встречаться, моя репутация хладнокровного, безжалостного ублюдка была бы разрушена в течение недели.
— Хорошо, моя упрямая голубка, — бормочу я, целуя ее в висок. — Вот твоя история. Давным-давно самый совершенный ангел, которого когда-либо создал Бог...
— Теперь ты затронул библейскую тему? — перебивает Шэй в раздражении. — Сначала птицы, потом Библия. Мне неприятно это говорить, но ты ужасно рассказываешь истории.
Я переворачиваю ее на спину и целую, выдыхая воздух только тогда, когда она трепещет подо мной, впиваясь ногтями в спину и хныча от желания.
— Это радует, потому что с меня хватит разговоров. Пора снова трахаться, милая.
— Слава богу. Я уже почти заснула.
Мы ухмыляемся друг другу. Затем я тянусь за еще одним презервативом, думая, что десятков, которые у нее в сумочке, не хватит.
Мы трахаемся. Едим. Потом трахаемся снова, снова и снова. Мы разговариваем и смеемся, пока утреннее солнце не пробирается сквозь оконные тени. Когда она зевает, ее веки тяжелеют, а прекрасные глаза стекленеют от усталости, я укладываю ее под покрывало и держу, пока ее дыхание не становится глубоким и ровным.
Потом я лежу, борясь с желанием остаться, пока она снова не проснется.
Я хочу узнать ее. Все о ней. Все ее секреты и страхи, все то, что делает ее такой, какая она есть. Но это означает, что ей придется узнать и меня... и это было бы катастрофой.
Я — последнее, что нужно этой невероятной женщине в ее жизни.
Но поскольку я эгоист, то остаюсь здесь дольше, чем следовало бы, вдыхая ее запах, ощущая тепло ее мягкого тела, запоминая точный цвет ее волос.
Затем поднимаюсь и смотрю, как она мирно лежит на кровати, пока я молча одеваюсь. В дверях спальни оборачиваюсь, чтобы бросить последний, долгий взгляд.
Прощай, прекрасная Шэйна. Это была моя привилегия.
Может быть, в другой жизни.
С болью в сердце я выхожу из номера.
Я просыпаюсь от стука в дверь гостиничного номера. Не знаю, как долго они стучат, но подозреваю, что очень, потому что каждый последующий стук становится громче. Сажусь в постели, стону от боли в теле и оглядываюсь. Коул ушел.
Еще до того, как открыла глаза, поняла, что его здесь нет. Я засыпала под звуки его ровного дыхания, под его успокаивающее тепло у меня за спиной, и отсутствие этого не давало покоя. Я знаю, что мы договорились провести только одну ночь, но часть меня втайне надеялась, что он передумает.
Как и я.
Очевидно, что нет.
Подавив разочарование, поднимаюсь с кровати, хватаю белый махровый халат, висящий на крючке возле ванной, и завязываю поясок на талии. Спешу через гостиную. Заглянув в щель входной двери, вижу незнакомого мужчину в черном костюме, стоящего в коридоре. В одной руке он держит белый чехол для одежды.
На вид ему около тридцати лет. Темные волосы коротко острижены. Он подтянут, широкоплеч, с пронзительным взглядом, который может дать Коулу фору.
На левой стороне его шеи из-под накрахмаленного воротника белой рубашки выглядывает татуировка с изображением чего-то, что я не могу определить.
Через дверь я говорю: — Да?
— Здравствуйте, мисс. Это для вас.
У него глубокий голос с британским акцентом. Мужчина протягивает чехол. Я с подозрением смотрю на него.
— Что это?
— Блузка, мисс.
У меня перехватывает дыхание.
«Не волнуйся. Я куплю тебе новую».
Вспоминаю слова Коула, сказанные прошлой ночью после того, как он грубо сорвал с меня блузку, и мое лицо краснеет, а сердце начинает бешено колотиться. Тем временем мужчина в черном костюме терпеливо улыбается, как будто у него в запасе все время мира.
— Вас послал Коул?
— Да, мисс.
— Вы из отеля?
— Нет, мисс.
— Вы... из службы доставки?
— Нет, мисс.
Он протягивает руку и слегка встряхивает чехол. Решив, что он не опасен — хотя в нем есть что-то такое, что позволяет предположить, что при подходящих обстоятельствах он был бы опасен, — открываю дверь.
— Привет.
— Доброе утро, мисс.
Я беру чехол, а затем стою в дверях, хмурясь и растерянно оглядываясь.
— Так вы работаете на Коула, да?
Его улыбка становится шире, как будто он наслаждается какими-то своими мыслями. Что бы это ни было, он не делится этим. Мужчина просто говорит: — Хорошего дня, мисс, — а затем разворачивается и уходит.
Высунувшись за дверь, я смотрю, как он исчезает в лифте. Затем возвращаюсь внутрь и расстегиваю чехол. Внутри — изысканная черная шелковая блузка.
Она простая, с классическими, чистыми линиями, но явно дорогая. Когда я проверяю ярлык, я чуть не роняю чехол от шока.
Блузка от Balmain.
Это исторический французский бренд класса люкс, известный качеством своей кутюрной одежды. Не говоря уже о ценах. В их весенней коллекции был алый кашемировый жакет, который я отчаянно желала, но никогда не могла себе позволить, потому что он стоил тридцать тысяч долларов. А футболка из магазина стоит почти тысячу.
Подозреваю, что цена этой простой блузки, которую держу в руках, исчисляется тысячами.
С замиранием сердца возвращаюсь в спальню и осторожно кладу чехол с блузкой на кровать. Несколько мгновений стою и смотрю на него, пытаясь решить, что делать.
Я не знаю, кто доставил подарок, и не могу позвонить ему, чтобы он приехал и забрал его. И у меня нет номера телефона Коула, поэтому не могу сообщить ему, что это слишком дорогой подарок, чтобы я могла его принять. Не то чтобы я всерьез рассматривала возможность сделать что-то из этого, потому что уже знаю, что оставлю этот прекрасный предмет одежды себе, но мне будет легче хотя бы на мгновение притвориться, что меня мучают угрызения совести, прежде чем принять щедрость Коула.
Мне следовало начать заводить отношения на одну ночь много лет назад.
Как в подростковом возрасте!
Вот только, учитывая мою удачу, все эти встречи оказались бы с женатыми мужчинами или сбежавшими преступниками, так что отсутствие у меня опыта в этой области, наверное, к лучшему.
Не имея никого, кому можно было бы позвонить и поблагодарить за эту чудесную вещь, я звоню Челси.
— Шэй! — кричит она, как только берет трубку. — Я как раз собиралась тебе позвонить. Рассказывай все. Было круто? У него большой член? Ты ходишь враскорячку?
Чувствуя себя невесомой, как переполненный воздушный шар, я улыбаюсь.
— Да, на все три.
Наклоняюсь, чтобы погладить шелковую ткань блузки, легко проводя кончиками пальцев по черным перламутровым пуговицам. Затем новый стук в дверь номера отвлекает меня.
— Челси, подожди. Я должна ответить.
Снова спешу к двери. Когда я открываю ее, то вижу молодую женщину в униформе, стоящую возле тележки, задрапированной белым бельем. Сверху на ней стоит множество накрытых блюд.
— Доброе утро, я Беттина из службы обслуживания номеров. Могу я войти?
— Что все это значит?
— Ваш завтрак, мисс.
— Вы, наверное, ошиблись номером. Я не заказывала еду.
Беттина улыбается.
— Джентльмен, сделавший заказ, сказал, что вы так скажете. Но, уверяю вас, это правильная комната.
