Крузу вдруг почувствовалось, как в его жилах начинает вскипать кровь. Стараясь сдерживать себя, чтобы не взорваться, Кастильо произнес сквозь зубы:
— Что ж, в этом мире никто не безупречен. Я, по крайней мере, хоть не скрываю улики от суда присяжных.
Тиммонс обиженно поджал губы.
— О чем это ты? — с вызовом спросил он. Круз усмехнулся и покачал головой.
— Кажется, я выразился вполне ясно.
Слова Круза Кастильо словно повисли в воздухе. Тиммонс ошалело смотрел на Круза, тот не сводил взгляд с глаз окружного прокурора. Кастильо видел, что Тиммонс напуган его словами…
То, что сказал Круз, было не просто голословным утверждением, это было уже обвинением…
Окружной прокурор, которому было что скрывать, почувствовал, как холодок пробирает его с ног до головы. Что же знает этот полицейский? Почему он так уверенно себя ведет?
Каждая секунда молчания играла не в пользу Тиммонса, и он прекрасно понимал это. Сейчас, чтобы избавиться от ненужных волнений, ему необходимо было просто прекратить этот разговор. Но прервать его в этой самой важной точке, после того, как в лицо ему брошены недвусмысленные обвинения, он не мог.
И в этот самый момент прозвучал спасительный голос сержанта Клейтона:
— Инспектор…
Тиммонс, услышав голос сержанта, облегченно вздохнул.
— Да? — откликнулся Кастильо.
— Вам звонят, — сказал сержант, поднимая руку. — Телефон вон там. Пройдите, пожалуйста. Я сказал, что вы сейчас возьмете трубку.
— Спасибо, — сказал Круз.
Затем, повернувшись к Тиммонсу, он извинился и направился туда, куда показывал сержант.
Окружной прокурор, смерив коренастую фигуру Кастильо оценивающим взглядом, негромко хмыкнул. Он прекрасно понимал, что разговор отнюдь не был закончен.
Дрожащими руками Сантана налила себе виски и стала отпивать крепкий напиток из стакана большими глотками. Глаза ее были полны слез.
Увидев ее состояние, Иден, которая находилась рядом с ней, решила позвонить Крузу в здание суда. Сержант Клейтон, который поднял трубку, сказал, что позовет Кастильо. Спустя минуту Иден услыхала в трубке хорошо знакомый ей низкий голос Круза.
— Да, я слушаю.
— Привет, — с замиранием сердца сказала она.
— А, это ты, Иден? Здравствуй.
Услышав на другом конце провода голос дочери СиСи Кэпвелла, Круз встревожился:
— Что случилось?
— Я в ресторане, — отворачиваясь к трубке, сказала Иден. — Здесь рядом со мной находится Сантана. Она очень странно себя ведет…
— Что с ней?
— Не знаю, — ответила Иден. — Я никогда раньше не видела ее такой… Она очень злая и расстроенная. Сначала я решила, что она слишком много выпила. Сейчас мне кажется, что ей просто очень плохо.
Круз понял, что медлить нельзя.
— Я сейчас приеду. Спасибо, — сказал он и положил трубку.
Тем временем Сантана допила виски и, схватив со стола сумочку, вскочила.
После разговора по телефону Иден направилась к ней.
— Держу пари, что знаю, с кем ты сейчас говорила, — не скрывая своей обиды, сказала Сантана.
На ней был ярко–желтый костюм свободного покроя. Несмотря на то, что в зале ресторана отнюдь не было прохладно, она зябко запахивала полы пиджака, словно пытаясь погасить разбиравшую ее дрожь.
— Это был Круз? — с горечью в голосе сказала Сантана.
Иден опустила голову.
— Да, — тихо ответила она. — Я попросила его приехать.
Иден была в смущении, ей казалось, что все вокруг знают о тех чувствах, которые она по–прежнему испытывала к Крузу, В первую очередь это касалось его жены, Сантаны, поэтому Иден были неприятны любые разговоры о Крузе, особенно если о нем приходилось говорить с его женой.
— Ты хотела, чтобы я была опозорена в его глазах, не правда ли? — вызывающе сказала Сантана.
Голос ее дрожал, на глаза наворачивались слезы, по щекам Сантаны растекся болезненный румянец. Пышные темные волосы слиплись на лбу, словно Сантану мучили приступы лихорадки.
Идея попыталась оправдаться:
— Сантала, я просто беспокоилась за тебя, — произнесла она едва слышным голосом. Однако эти слова возымели на жену Круза обратное действие. В глазах ее вспыхнули искры, руки задрожали еще заметнее.
— Не стоит! — нервно выкрикнула она. — Я ухожу! Сантана вскинула голову и, словно пытаясь скрыть раздирающие ее чувства, направилась к выходу. По пути она едва не задела один из стульев, но успела обойти его.
— Сантана, подожди! Куда ты? — закричала Иден, бросаясь следом за ней.
Однако все было напрасно. Жена Круза выскочила за дверь.
Иден в полной растерянности остановилась у выхода из ресторана, наблюдая за тем, как фигура Сантаны исчезает за поворотом.
— Ведь тебе нехорошо! Подожди, Сантана! — без особой надежды крикнула она.
СиСи Кэпвелл в сопровождении своего дворецкого, эксцентричного молодого человека с косичкой на длинных волосах, Перла, направился к выходу из здания суда. Затем он на мгновение остановился, словно вспомнив что‑то, и озабоченно произнес:
— Кажется, я забыл там кое‑что…
Повернувшись, он направился назад, в помещение зала суда, и по дороге наткнулся на стоявшего у двери Дэвида Лорана.
Возникла неприятная пауза, нарушить которую первым попытался СиСи Кэпвелл.
— Ну, Дэвид? — вопросительно произнес он, глядя на Лорана.
Дэвид спокойно вынес взгляд его проницательных стальных глаз и таким же вопросительным тоном, словно не смущаясь перед авторитетом и богатством своего бывшего дальнего родственника, произнес:
— Ну, СиСи?
СиСи почувствовал некоторую неловкость, что, в общем, было ему несвойственно. Обычно он чувствовал себя спокойно в любых — даже самых неприятных — ситуациях.
— Теперь ты свободен, — произнес он, однако в его голосе не слышалось ни уверенности, ни удовлетворения.
Тем не менее, Дэвид развел руками и, слегка улыбаясь кончиками губ, сказал:
— Да, я свободен…
Поскольку разговор не клеился, спустя несколько секунд Дэвид добавил:
— Свободен и от обвинений и от тебя, СиСи…
Ченнинг–старший почувствовал в голосе Дэвида вызов. Однако он с удивлением отметил про себя, что практически ничего не может возразить. Наконец он развел руками и сдержанно произнес:
— Я был к тебе жесток, Дэвид.
Лоран усмехнулся. Затем, с трудом подбирая нужные слова, он вымолвил:
— Ты знаешь, СиСи, как чувствует себя человек, от которого отворачивается семья?
СиСи поджал губы.
— Да, знаю, — хмуро ответил он. — И мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
Присутствовавшие при этом разговоре Перл и Кортни внимательно слушали слова Ченнинга–старшего.
Услышав последние слова СиСи Кэпвелла, Дэвид мрачно усмехнулся.
— Все это не более чем слова, — с горечью в голосе промолвил он. — Все вы, Кэпвеллы, только и делали, что постоянно унижали меня. Ты и твой брат Грант — самые бессердечные из всех, кого мне приходилось встречать за свою жизнь. В вашем хорошо отлаженном механизме нет главного — доброты! — последние слова он почти выкрикнул.
Как это не странно, СиСи, увидев гнев и раздражение Дэвида, почувствовал в душе облегчение. В таких, близких к стрессовым, ситуациях он обычно внутренне мобилизовался и обретал спокойствие.
Вот и на этот раз он бросил беглый взгляд на Дэвида и, почти не разжимая губ, сказал:
— Понимаю, ты сейчас огорчен, Дэвид.
— Огорчен? — недоуменно спросил Дэвид. Спустя несколько мгновений он издевательски усмехнулся и сказал:
— Да я просто покончил со всеми вами. После того, что произошло, вы отвернулись от меня.
С этими словами он поднял руку и потряс указательным пальцем.
— Теперь я сделаю то же самое с вами! — в его голосе слышалось желание мести.
Дэвид отвернулся от СиСи и обратился к его племяннице:
— Кортни, можно тебя на минуту?
Та растерянно посмотрела на дядю, который не нашел в себе сил подбодрить ее взглядом. После того как Кортни, нерешительно оглядываясь, направилась следом за Дэвидом, СиСи обратился Перлу:
