Твоя наследница (СИ) - Беж Рина

Ответ прост до банальности.

Именно те, кто живут в этой хреновой многоэтажке, под окнами которой я припарковался фиг знает сколько времени назад.

Моя дочь и ее мать.

Два сокровища, которые я тупо просрал семь лет назад.

Странное дело, но именно здесь, где я имею возможность вот таким банальным способом быть к ним ближе, глупо пялясь в темные окна двухкомнатной маленькой квартирки, мне становится спокойнее и комфортнее, чем где-либо еще.

А ведь всего неделю назад я даже не подозревал, что моя жизнь сделает такой крутой вираж, перетасует колоду приоритетов и выведет на первый план ту, кого давно считал обманщицей и наглой лгуньей.

Юлия Котова — обычная, ничем не примечательная по началу девушка, каких на каждом шагу пруд пруди. Одна из многих, кто работал на нашу семью, обеспечивая потребности. По сути — наемный персонал, который со временем совершенно перестаешь замечать.

Она помогала моей сестре, преображала ее из обычной красотки в супер-красотку. Хотя, как по мне, Карина в любом образе всегда оставалась очаровательна. Но спорить с женщиной, тем более младшей любимой сестренкой, вот уж ни за что.

Всегда ее баловал, потакал любым капризам, даже забрал от отца из Турции, где ее во всем ограничивали. Только бы она всегда радовалась и сияла, как звездочка, а не грустила и печалилась.

Пусть у нас с Кариной были разные матери — я на это не обращал внимания. Любил безоговорочно, сглаживал неприятные инциденты, в которые она иногда влипала, а некоторую ее резкость и высокомерие списывал на влияние Дамира Цикала.

И когда сестренка решила приблизить к себе Котову, вначале отнесся ровно. Дружат. И пусть дружат. Мало ли с кем сестре общаться приятнее.

Все изменилось, стоило нам с Юлей столкнуться в несколько экстремальной для нее ситуации. И мне очень не понравилось то, что я увидел: плачущую девчонку практически раздел и надел на себя один из гостей сестры прямо на кухне.

Правда, зло я тогда сорвал не на Стасе Хромове, золотом мальчике из тусовки Карины, а на самой Котовой. Хотя на следующий день, досталось уже герою-мажору. Я дождался, чтобы он проспался, и с особым удовольствием пересчитал ему ребра.

Малышка же при близком общении оказалась не промах. С огоньком. Дерзкой и ершистой, пусть и боялась до заикания, но не шла на попятный.

И вот так, слово за слово, всё закрутилось.

Думал ли я, что это может вылиться во что-то серьезное?

Нет. Не в первые несколько дней точно.

А потом, как затянуло.

Котова оказалась коробочкой с сюрпризом. Внешне милая, она не переставала притягивать меня свежестью и естественностью, но сильнее всего искренними эмоциями. Я как зависимый, с удовольствием впитывал ее свет, позитив, радость при встрече со мной, яркий блеск голубых глаз, прерывающееся дыхание, легкий, манящий румянец, взгляд влюбленный, открытый и чистый.

На меня никто и никогда не смотрел, как на восьмое чудо света, как на единственного мужчину, которому готова вручить всю себя без остатка, доверить жизнь, сердце, любовь, идти за ним, не глядя по сторонам, не ради материальной выгоды, а потому что он — это он.

Особенный для нее.

От этого моя зачерствевшая в жестоком мире бизнеса душа отогревалась, ширилась и чуть ли не пела. Я впервые без зазрения совести отодвинул дела на второй план и сосредоточился на удивительной девушке, без усилий завладевшей всеми моими мыслями.

Той, кого легко смог представить своей женой.

Той, с кем собирался растить детей, создавать совместными усилиями домашний уют, и кого мысленно клялся любить и уважать даже спустя годы.

Той, кому с трепетом в сердце выбирал обручальное кольцо и надел на безымянный пальчик.

Той, кому спустя месяц приказал это кольцо снять и выкинуть, а меня забыть и не преследовать.

Той, кого обозвал обманщицей, коварно вздумавшей навязать мне чужого ребенка, как своего.

Той, кого, как думал позже, удачно вырвал из сердца.

Думал…

Именно думал…

Но не сделал, как оказалось.

Стоило вновь ее увидеть, осознал — не смог. Спрятал где-то глубоко-глубоко, в самых дальних недрах сердца, но не вырвал.

Той, перед кем безмерно виноват уже семь лет, потому что усомнился, потому что не разобрался, потому что отвернулся, потому что выбрал не ее.

Семь долбанных лет… упущенного счастья, несозданной семьи, выросшей без отца дочери, преданной любимой женщины.

А она выстояла, не сломалась и сберегла лучшую частичку меня.

Мою дочь.

Мою наследницу, о рождении которой я так долго мечтал.

Юля Котова, честная и открытая девчонка, жизнь которой я чуть было не растоптал грязными ботинками семейства Цикал.

Женщина, на которую я сейчас смотрю и не могу отвести взгляда, хотя при ночнике, слабо освещающем кухню, это довольно сложно.

Откидываюсь на сидение и потираю рукой глаза. В них будто песка насыпали. Не спал больше суток, вымотался, как собака. И, по-хорошему, пора бы уже заканчивать разговор и ехать отдыхать.

Да и Юле нужно ложиться. Завтра предстоит сложный день, а ее и сегодняшний инцидент нефигово вымотал. Пусть не физически, морально — точно.

Но не хочу отпускать.

Еще чуток, всего несколько минут, чтобы, наконец, озвучить главное.

Сказать о том, ради чего я летал в Стамбул… и повиниться.

* * *

— Юля, я хотел…

— Давид, ты не мог бы…

Начинаем говорить одновременно, нарушая умиротворяющую тишину, и замолкаем тоже вместе.

Хмыкаю на сложившуюся ситуацию.

Ну, прям, как дети малые, честное слово.

И, вроде, глупо и смешно оба себя ведём, но не коробит. Пусть вот так неторопливо, неуверенно, прощупывая и изучая друг друга, но мы все же стараемся общаться.

Радует уже то, что Юля открыто не посылает меня в пешее эротическое, хотя, признаю, заслужил. И не только это, но и много большее. Той же скалкой по голове или сковородкой по хребтине.

А она — нет, терпит мое присутствие, выслушивает, старается держаться ровно, пусть ей это и не нравится. Иногда кажется, она даже мысленно матерится, а вслух — ничего, сдержанность и самообладание.

Она изменилась. Повзрослела, стала не то чтобы спокойнее, скорее уравновешенней, уверенней в себе, пластичней и женственней.

Это я заметил не сразу, а вычленил вот так постепенно, из личных наблюдений в пару встреч, из докладов парней, из сегодняшнего телефонного разговора.

— Прости, что перебила, — Котова спохватывается раньше меня.

Вот только извиняться ей нет причины.

— Глупости, — обрываю. — Говори, Юль. Что хотела? — настаиваю голосом.

Любая фраза, произнесенная ей лично, а не под воздействием необходимости, как трос, что укрепляет призрачный мостик нашего общения, перекинутый над пропастью из недопониманий, недоверия и обид.

— Я хотела тебя попросить, — начинает она неуверенно.

Делает паузу, прочищает горло, будто боится продолжать. Не тополю, не задаю наводящих вопросов. Молчу, позволяя высказаться.

— Давид, я понимаю, ты хочешь сказать Амине, что являешься ее отцом, но… Черт, это сложно, — слышу, как Юля чуть отстранив трубку, тяжело вздыхает. Смотрю на нее, сидящую на подоконнике и вижу, как она запрокидывает голову и зарывается свободной рукой в волосы, наматывая «хвост» на палец. Нервничает, но заканчивает мысль. — Я хочу попросить тебя не торопиться.

Тараторит скороговоркой. И замирает. Даже дыхания больше не слышно, а силуэт в окне застывает, словно статуя.

Уверен, ждет, что откажусь. Начну настаивать и давить. Опущусь до угроз.

Только зря.

Она — мать. Если считает, что так будет лучше для ребенка, спорить не стану. Но важное для себя уточняю:

— Сколько?

— А?

Ну вот, явно не верила, что получит согласие.

Хотя стоит ли удивляться?

Раньше я, не особо утруждаясь, уговаривал ее на всё, чего хотел сам. И даже если поначалу она сопротивлялась, то грамотными фразами и умелыми действиями легко менял ее «нет» на «да» в ста случаях из ста.