Полный спектр - Нова Тери

– Вы не можете…

– Ради всего святого, – ворчит Роддс, вытаскивая телефон. – Не собираюсь я тебя убивать, – качая головой, он подходит ближе, проводя пальцем по экрану, и сует устройство мне в руки. Я видела такие только у фермера, когда он звонил в лавку, чтобы свериться с амбарной книгой, но никогда не пользовалась сама, ведь прошло слишком много времени с тех пор, как… Не важно.

– Это случилось в день, когда твое очередное послание прибыло в Бостон. Вот почему мне пришлось настоять, чтобы письма прекратились.

Полковник нажимает на треугольный значок в середине экрана, и тот мерцает, оживая. Мой рот широко открывается, когда смотрю на запись с камеры, где мужская фигура в черном перебегает улицу, встречаясь с человеком, передающим конверт. Картинка не четкая, но даже отсюда я вижу красивое повзрослевшее лицо Уэйда и тень улыбки прямо перед тем, как он убирает мое послание во внутренний карман своей куртки.

Дыхание замедляется настолько, что почти вовсе исчезает. Уэйд так изменился, стал более мужественным и крепким, а черты его лица огрубели, но не утратили первозданной красоты. Он возвращается к мотоциклу, припаркованному у дороги, забираясь на него, но вместо того, чтобы отъехать, снова вынимает конверт из кармана и смотрит на него какое-то время. В этот момент появляется другой человек, одетый в боевое снаряжение, он набрасывается на Уэйда со спины, прижимая что-то металлическое к основанию шеи. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы подавить крик ужаса.

Экран гаснет, и мой взгляд, уже помутневший от слез, поднимается вверх. Лицо Роддса остается лишенным эмоций.

– Он в порядке, – сразу же опережает мой вопрос. – Но ты должна понимать, что это происходит не впервые, ваше общение не безопасно ни для кого из вас. В ночь, когда Уэйд спас тебя, он тоже отвлекся, и это могло привести к гибели всех, кто был в контейнере.

– По-вашему, это моя вина? Мы даже не были знакомы, как я могла помешать?

– Ты напомнила ему сестру, и он потерял концентрацию.

– Это глупо! Вы не можете приписывать мне все это, и каждый раз, когда ему придется спасать маленькую девочку, ожидать неудачи! Он спас меня в конце концов! Спас! – В довесок ко всему я знаю, что слова полковника лишь попытка манипуляции, вызванной желанием вывести меня из уравнения и получить контроль над Уэйдом.

– Я хочу, чтобы ты поняла меня, Ремеди. Однажды мне пришлось отказаться от части своего сердца, чтобы защитить тех, кто дорог. Если бы я мог вернуться назад, поступил бы точно так же снова. Как думаешь, почему «Стикс» так часто вербует одиноких людей, потерянных, сбитых с пути, сирот? В нашей работе нельзя ни к кому привязываться, а это, – он указывает на конверт на столе, – прямое доказательство, что рано или поздно ваша связь станет только крепче. Уэйд теряет концентрацию, он проделал слишком много работы, чтобы потерять все, к чему шел.

– Вы пытаетесь сделать из него подобие себя, а еще обрекаете его на вечное одиночество, это ужасно нечестно и жестоко. Вы – такой же монстр, как его отец!

Удивление Роддса мимолетно, держу пари, он не знал, что я в курсе, но за последние годы мы с Уэйдом делились слишком многим.

– Пусть так, но это хорошая цена за невинные жизни, в том числе и твою.

– Со мной здесь ничего не случится, я в безопасности.

Что-то во взгляде полковника после этих слов мне не нравится, как будто он знает что-то еще, но сознательно не говорит.

– У нас слишком много врагов, и если однажды такое письмо затеряется и попадет не в те руки, они могут прийти за тобой, Ремеди. Это сломает Уэйда и, как бы плохо ты обо мне ни думала, меня тоже.

Понимание сказанного слишком медленно просачивается в черепную коробку, оседая в мозге. Я проваливаюсь, тону в плотном вакууме, где все еще есть шанс выкарабкаться на свободу, но, когда оболочка нарушится, станет нечем дышать. Ни один вариант действия не кажется подходящим. Я так давно не чувствовала себя на своем месте. Бесконечные поиски хобби, попытки сбежать, выглянуть за пределы забора, письма и открытки, через которые я проживаю чужую жизнь.

– Чего вы от меня хотите? – спрашиваю, наконец отдавая телефон обратно. Мне не нужно пересматривать видео снова, чтобы раз за разом испытывать боль. Оно уже запечатлелось на моей сетчатке, как и страх, и чувство возможной утраты. Так глупо, но я уже скучаю, поглядывая на конверт, чувствуя себя недостойной того, чтобы заглянуть внутрь.

– Ты исчезнешь. Знаю, что жизнь здесь – не то, о чем ты мечтала. Я дам тебе возможность выучиться на кого пожелаешь, стать кем угодно, обеспечу до тех пор, пока ты не сможешь найти достойный заработок. Но взамен ты навсегда испаришься из жизни Уэйда. Это мое единственное условие.

– Что, если он станет искать меня?

– Не станет. Произойдет несчастный случай, и одна из послушниц роковым образом погибнет.

– Но ему будет больно.

Слова застревают, обжигая рот, потому что самая страшная правда не в том, что моя вероятная смерть причинит Уэйду боль. Я боюсь того, что ему будет все равно.

– Поначалу да, но время все вылечит. Он придет в себя, а ты получишь жизнь, о которой даже мечтать не могла.

—Соглашайся! – вмешивается Дороти. Я всей душой ненавижу ее за это.

Еще утром я проклинала душные стены Святого Мартина, веря, что застряла здесь на долгие годы, и вот теперь передо мной человек, что держит в руках ключ к свободе… Чувствую слабость в ногах и озноб, но они не имеют ничего общего с утренней работой и холодом, пронизывающим каменные коридоры. Я должна отказаться от единственного, что подпитывало мое желание жить день ото дня.

Отвлекающий фактор, помеха…

Слова Роддса отдают в голове набатом, висящим на часовне, они резонируют, вызывая головокружение и боль, разрастающуюся до немыслимых размеров. Испариться, чтобы он мог жить. Фрагмент видео, где кто-то неизвестный нападает на Уэйда со спины, снова встает перед глазами, и я зажмуриваюсь, чтобы прогнать его. Забавно, как будто это в моей власти… В моей власти…

Ну конечно!

Последняя мысль вспыхивает как спасительная лампочка маяка посреди безмолвных и бушующих вод, резко вздергиваю голову, пронзая Роддса решительным взглядом.

– Вы сказали, что я могу стать кем угодно.

– Все, что пожелаешь, я держу свое слово, Ремеди.

Что ж, была не была.

Делаю уверенный шаг вперед, вздергивая подбородок, и набираю побольше воздуха, собираясь озвучить совершенно безумную идею, которую он, скорее всего, сразу же отбросит.

– Я согласна! Но у меня тоже есть условия, полковник.

Глава 8

Смотрю на нераспечатанный конверт, лежащий на столе в моей комнате, и острые жалящие иглы страха впиваются во внутренности. Слишком знакомое ощущение, которое пытаюсь прогнать всеми силами. Почти одиннадцать лет я не задавался вопросом, какого черта происходит, а теперь немое осуждение следует за непониманием.

У нее не было причин отсылать конверт обратно, даже не открыв, разве что кто-нибудь перехватил письмо, но тогда мясник сообщил бы мне, ведь он получает довольно солидный гонорар за работу. Может быть, я что-то сделал не так? Но что?

Не имея ни малейшего понятия, разрываю пленочную обертку, спасающую конверт от воды, и вынимаю само письмо, откладывая все остальное вместе с набором для вышивки крестом в сторону.

«Привет, Ремеди!

Прости, что пишу только сейчас, это были долгие три месяца, о которых я не готов рассказывать. Надеюсь, за это время ты уже попробовала те новые холсты. А если нет, ничего страшного, я вышлю еще пару наборов с принадлежностями, которые посоветовал продавец в магазине для рукоделия. Держу пари, каждый раз, стоит мне уйти, он в красках представляет, как я продеваю нитку в иголку и нанизываю на нее бисер долгими томными вечерами.