Измена в 45. Месть, которой ты не ожидал (СИ) - Заозерная Марта

— Думаешь, так легко было обеспечивать для тебя комфортный уровень жизни? — хмурится Макс. — Вся эта твоя благотворительность… Один научно-клинический центр в области чего стоил…

— Перестань. Давай ты сейчас не будешь строить из себя страдальца? Тебя никто не заставлял вставать в руководство, ты сам захотел. Валил бы куда-нибудь в свободное плаванье, но, насколько я помню — ты светился от удовольствия, когда отец предложил совету директоров твою кандидатуру, — вскинув взгляд, смотрю на него. Совершенно чужой человек. Даже странно. Сердце екает разве что от отвращения.

Держаться за такое ничтожество и просить остаться в семье? Ни за что.

— Если ты хочешь, чтобы я сейчас уехал, найди время завтра со мной поужинать, — в ультимативной форме предлагает.

— Договорились, — отмахиваюсь от него не раздумывая.

Потеряв интерес, направляюсь к ступеням, ведущим в дом.

Как-то раз зимой я очень эффектно с них шлепнулась. После этого в снежные дни меня охрана под ручку в дом заводила.

— Женя, во сколько? — голос мужа снова врывается в сознание.

— Я тебе напишу завтра, — или нет. Посмотрим на настроение.

Оказавшись в холле, я слышу, как из кухни доносятся голоса.

Впервые в жизни мама с Андреем на повышенных тонах разговаривают.

— Максим не мог! — проговаривает она в непривычно строгой манере. — Его оболгали!

— Я своими глазами видел его снимки с пацаном! — сын пытается дожать бабушку.

— Мало ли что тебе прислали. Ты сам программист и понимаешь, как легко оболгать человека.

— Да при чем тут прислали, ба? Они хранились у отца.

Я мгновенно ощетиниваюсь.

Мама поступает так, как я и ожидала.

Войдя на кухню, застываю в дверном проеме.

— Мам, ты ведь сама всё слышала. Максим не скрывает измены, — кровь с бешеной скоростью приливает к лицу. — Можешь хотя бы сейчас меня поддержать, а не его?

— Твой отец воспитал тебя излишне своевольной. Ты упряма и не думаешь о последствиях. Думаешь, легко жить одной? Мужская поддержка очень важна!

Сцепив зубы, удерживаю себя от опрометчивого поступка. Ссоры ещё и с родительницей.

Она, напротив, на эмоциях начинает на меня наседать.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Когда у меня был тяжелый период — муж бил и издевался, родные отвернулись — никто не помог, кроме твоего отца! И я это ценила всю жизнь! Простила бы ему всё что угодно, — поняв, что сказала лишнего, мама осекается.

Глава 16

Глава 16

Сказать, что я удивлена — ничего не сказать.

В силу возраста отлично понимаю: в жизни всякое бывает, но откровения матери производят на меня «Вау» эффект. Ни разу до этого момента я не слышала о том, что она была замужем дважды. В моей картине мира отец — первый и единственный её муж.

Андрей тоже выглядит слегка оглушенным.

Он был любимцем деда. Они проводили вместе массу времени, за которое папа изрядно смог повлиять на становление моего сына, его мышление и виденье мира. Но, похоже, дед ни разу и словом не обмолвился о подобных подробностях.

Ну что же…

Это их право. Каждый волен сам очерчивать границы, меня напрягает лишь то, что мама пытается продавить меня под свои жизненные установки.

— Я об этом не знала, — мне требуется несколько мгновений, чтобы справиться с удивлением.

В конце концов, какая мне разница?

— Мы с твоим отцом решили никому не рассказывать.

Наблюдаю за ней и чувствую исходящую от мамы неловкость. Жалеет, что поддалась эмоциям и призналась.

— Ваше право. Но если отталкиваться от твоих слов, мама, то легко можно сделать вывод, что с разводом жизнь не заканчивается. Ты ведь встретила отца, и он стал твоим верным и надежным спутником. Максим, конечно, меня не бил, но он тоже предатель. И лжец. Что мешает мне развестись и быть счастливой без него?

— Мне было двадцать! — насколько быстро взвивается, настолько стремительно и тухнет.

Мы встречаемся взглядами, но мама быстро отводит глаза.

Я пытаюсь понять, что меня сейчас беспокоит больше: то, что она едва ли не прямым текстом меня старой назвала, или то, что мной мама в девятнадцать забеременела…

Честно признаться, я не уверена, что готова сейчас к новым потрясениям. Макс выполнил план-пятилетку за пару дней. Ещё парочка старых скелетов из шкафа, и смело можно будет отправляться на длительное лечение к своим коллегам из психиатрии.

— Ты хотела сказать — девятнадцать? — уточняю, изогнув бровь.

— Да! — отвечает очень быстро, не задумываясь, и тут же нервно поправляет прядь волос.

Как и всегда, подмечаю детали.

Произнося ложь, люди очень часто касаются волос, мочек ушей или носа. Жесты нас выдают. Достаточно внимательно понаблюдать за человеком.

— Не переживай, я чувствую себя превосходно, — прохладно произношу.

— И выглядишь также, — подает голос Андрей. — Некоторые парни до сих пор думают, что я им вру о том, что ты моя мама.

Сын расплывается в довольной улыбке.

Прищурившись, смотрю на него с легкой толикой укоризны.

Не хватает только того, чтобы мама подумала, что я планирую на малолеток переключиться. Шум получится из ничего.

Мама продолжает выглядеть раздосадованной, но тему мы, к счастью, меняем.

Она лишь просит меня хорошо всё обдумать, чтобы впоследствии не жалеть.

В последнее время я не могу похвастаться отменным аппетитом, а короткие перепалки — сначала с мужем, а после и с матерью, и вовсе сводят мой обед к чаепитию.

Мама всё чувствует и решает разрядить обстановку рассказом о небольшом аукционе, в котором им с Ниной довелось поучаствовать. Только вот ни бриллиантовое колье, ни кольцо с редким сапфиром интереса во мне не вызывают.

Ловлю себя на мысли, что вглядываюсь в лицо мамы, ища сходства между нами. И, к своему огромному огорчению — не нахожу.

Мы обе блондинки, и на этом, пожалуй, всё.

Когда я была маленькой, все говорили, что я на папу похожа, а характер больше на мамин похож, но годы прошли, и даже он стал другим.

— Женя, а банк? — вдруг мама спохватывается, когда мы перемещаемся в гостиную.

Я невольно вздрагиваю. По новой начнем?

— А что с ним? На Максиме свет клином не сошелся. Он не единственный эффективный топ-менеджер.

— Управленец должен быть из семьи. Для твоего отца это всегда было важно. Максиму он доверял всецело. Видел в нем приемника. Саша в людях не ошибался.

Я мысленно закатываю глаза.

Что она мне предлагает? Жить с человеком, от которого меня выворачивает наизнанку, только из соображений финансовой выгоды? И то, я хочу заметить — сомнительной.

Ещё неизвестно, как именно он управлял… Если так же, как вел себя в семейной жизни, то у меня большие проблемы.

— Постараюсь осилить новую для себя сферу, — отвечаю с легким сарказмом.

— Не ерничай! Я серьезно с тобой разговариваю!

— Ты отчитываешь меня, как маленькую девочку. Я подобное не люблю, и ты это знаешь.

Напряжение между нами растет.

Положа руку на сердце, моя мама всегда была весьма инфантильной. Это не упрек, просто факт. Не хорошо и не плохо. Папа, зная особенности её характера, старался всецело окружить жену заботой. Был опорой и поддержкой. Ни бытовые, ни финансовые трудности матери не касались. Сопровождение, водители, помощницы по хозяйству — вокруг нее всегда была масса специально обученных людей, способных помочь и обеспечить комфортный уровень жизни.

В ответ она дарила отцу всю себя. Он был центром её вселенной, тонул в любви, нежности и внимании.

Каждый волен самостоятельно делать выбор.

Наша с Максимом семейная жизнь изначально имела мало общего с тем, что я привыкла видеть с детства.

Мы поженились, когда я в меде училась. И речи не шло о том, чтобы забить на обучение и порхать вокруг молодого мужа.

Был один неприятный для меня момент, когда мы только начали встречаться. Я увлеклась настолько, что из рук вон плохо подготовилась к экзамену. Единственный раз меня на пересдачу отправили. Прошло много лет, а я до сих пор помню, как заведующий кафедрой терапии пригласил меня к себе и провел серьезную беседу на тему того, что влюбляться во время учебы категорически воспрещается.