Рози и Зверь по-соседству (ЛП) - Болдуин Кейли

Значит… пора заняться секретным проектом.

Этот проект родился из моего нездорового пренебрежения ко сну и глубоко укоренившегося желания спрятаться от ответственности. А поскольку мне всё равно нужно было привести в порядок квартиру для Дилана и найти способ хоть немного отдохнуть, это было идеальным моментом.

Я достала ключ, открыла ту самую дверь, в которую Дилан был так любопытен, и вошла в своё тайное убежище.

На всю стену передо мной раскинулась картина, совсем не похожая на всё, что я когда-либо делала.

Я быстро поняла, что туристы любят покупать реалистичные картины: морские пейзажи, животных, пляжи, заснеженные вершины, корабли в шторм, закаты и любые их комбинации. Эти работы были коммерческими, не требовали многого от меня, кроме времени и вдохновения.

А с вдохновением в Аляске проблем не было — оно буквально повсюду.

И хотя мне нравилось создавать такие картины, по-настоящему я чувствовала себя живой только, когда писала то, что шло изнутри. Картины, которые, возможно, были ужасными, никому не нужны и только доказывали, что я самозванка, застрявшая в своём маленьком мирке.

Потому что моё великое произведение искусства, то, что я держала под замком, пряча от всех?

Это была полная противоположность реализма.

Это была фантазия. Нет, не просто фантазия — настоящая мультяшная феерия. Очаровательные животные, раскрашенные в яркие, нереальные цвета. Зебры с радужными полосками, пастельно-зелёные ленивцы, свисающие с извивающихся леденцовых лоз. Глаза у них были огромными, мультяшно-принцессиными, явно непропорциональными по отношению к остальным чертам лица.

Некоторые звери были одеты в костюмы других животных — например, слон в костюме мыши на подводном маскараде в библиотеке, танцующий вальс с крошечной мышью, наряженной слоном. Подводный маскарад занимал почти половину стены спальни.

Как эти звери вообще дышали на подводном балу? Магия.

Вот что значил для меня каждый сантиметр этой стены. Чистая, абсолютная магия.

Но в то же время… детская и неловкая.

Я только могла представить, как какой-нибудь психоаналитик, поправляя очки и строча заметки в блокноте, вынес бы вердикт:

«Это отчаянная попытка восстановить утраченное детство, доказательство её инфантильности и неспособности принять взрослую жизнь. Рози неспособна даже серьёзно относиться к своему искусству».

Моне, Рембрандт, Дега — они не рисовали вымышленные миры с придуманными персонажами. Они анализировали культуру через свои работы. Или воссоздавали прекрасные сцены, которые вызывали глубокие эмоции в душе.

А это? Это была сахарная вата. Пустышка. Без содержания. Растворимая. Зеркало моей неспособности глубоко погрузиться в темные стороны человечества и извлечь что-то по-настоящему значимое. Целая стена доказательств того, что я умудрилась превратить талант, который мне был дан, в пустышку.

Всё время, проведённое здесь, могло бы уйти на что-то важное. Значимое. Достойное. Искусство, способное изменить общество и культуру.

Но вместо этого в голове у меня неотступно крутилась идея нарисовать лысого кота сфинкса с моноклем, украшенным ракушками, в костюме русалки. Пальцы чесались взяться за кисть.

Я тяжело вздохнула. Рози Форрестер — неудачница, которая продолжала терпеть неудачи (но зато с красками!).

Я начала с легкого наброска карандашом на стене, решив изобразить Като́кла (кот + монокль + блёстки; мой гений не знал, как всегда, границ) рядом с Бобом — выдрой в костюме моржа, исполняющим танец (не стоит проводить глубокий психоанализ этого выбора).

Люди в этом мире создавали литературные шедевры вроде «Туманных Кустов», а я рисовала гибридных животных с замысловатыми предысториями, которые знала только я.

Но несмотря на все доводы «против»… я обожала эту стену. Обожала, как Кэтлин Келли любила свой книжный магазин.

Когда я рисовала, я не думала о том, как собрать деньги, чтобы удержать магазин на плаву, или о том, что отец снова живёт в Винтерхейвене.

Каждый персонаж на этой стене был яркой искрой радости, исходящей прямо из моей души.

Яркой, секретной искрой радости, о которой никто и никогда не должен был узнать.

Я была в полном творческом потоке, когда голос Дилана буквально взорвался по ту сторону стены.

— Мне нужно вернуться в команду!

Это было не то чтобы крик, но с учётом толщины стен — а точнее, их отсутствия, если не считать слоя краски — слышимость была идеальной. Раздался глухой удар, будто он прижался спиной к стене, прямо там, где я наносила последние блестящие штрихи на плавник Като́кла.

Я не хотела подслушивать.

Ладно, я ОЧЕНЬ хотела подслушивать, но знала, что не должна.

Я уже вывела идеальный оттенок бледно-розового для её плавника и должна была закончить работу. Ничего не поделаешь.

Просто жертва обстоятельств и тонких стен.

— Может, тебе стоит найти мне новую команду, — его голос звучал напряжённо. Потом пауза. — Тогда найди кого-то, кто выкупит мой контракт.

Я продолжила закрашивать плавник, затем выдавила ещё немного тёмно-розовой краски, чтобы добавить чешуе глубины. Стена снова содрогнулась — не от удара кулаком, скорее всего. Я представила, как он запрокидывает голову и с раздражением бьётся затылком о стену.

— Просто скажи, что мне делать, Гарри.

Его голос был на грани — смесь злости и отчаяния, эмоций, которые мне были слишком хорошо знакомы.

Я замерла вместе с ним, но кроме завывания ветра за окном больше ничего не было слышно. В этой комнате у меня не было плотных штор, поэтому сквозь лёгкие занавески струился мягкий свет летнего вечера.

— Брет говорит, что мне нужно улучшить свой имидж, доказать, что я не какой-то ребёнконенавистник, и пойти на терапию, — теперь он явно говорил сквозь зубы.

Я затаила дыхание, надеясь услышать какое-то разрешение. Может, он даже повторит ответ Гарри, ну, знаете, для полного драматизма. Да ещё и с пояснением, кто этот Гарри. Но вместо этого раздалось громкое ругательство, затем грохот — возможно, он уронил телефон, — и тишина.

Вот бы мы с Диланом могли просто поменяться проблемами. Или хотя бы оказаться в одной из тех сцен из фильмов, где герои меняются телами.

Я ЗНАЛА, как можно улучшить его имидж. Пара правильно составленных постов, несколько трогательных видео, полное преображение его социальных сетей — и он снова станет любимцем публики. Это было бы не мгновенно — я видела тот ролик с испуганными детьми, — но вполне реально.

А мне как раз нужен был неподходящий объект для привязанности.

Я критически оглядела Като́кла во всей её русалочьей красе, танцующую на подводном балу.

Порой играть в переодевания и делать вид, что ты кто-то другой, было даже забавно. Лия делала это всякий раз, когда выходила на сцену — её концертные костюмы, образ яркой экстравертки. Взрослые делают это на комик-конах, на костюмированных балах, на Хэллоуин.

Да мы и в повседневной жизни делаем то же самое, просто менее очевидно. Джулс намеренно сдерживает свою личность на работе. Чарли притворяется, что в чём-то не так хороша, только чтобы её жених-идиот не чувствовал себя ущербным.

Это нормальная человеческая природа — подстраиваться, менять маски.

Так что, может, мы с Диланом и не могли поменяться проблемами (или телами), но я точно знала, как можно помочь нам обоим.

Если только я смогу уговорить его согласиться.

Глава 13

Дилан

Кто-то стучал в мою дверь в ритме «Jingle Bells». В июне.

Я был абсолютно не удивлён, увидев на пороге Рози. На ней были джинсовые шорты и огромная футболка с концерта Лии Халифакс. Интересно, остались ли на ней те самые трусы с Ван Гогом или она уже носит что-то новое в художественном стиле?

Я был в тех же спортивных штанах и футболке, в которых спал. Какой смысл тренироваться, бегать или даже выходить из квартиры без хоккея?