– Если сниму, то у Мальвины начнется обильное слюноотделение от моих кубиков.
– Он шутит. Спасибо вам за помощь.
– А как же иначе. Ты мне, я тебе.
– Кстати, как у вас там…с яичками?
– Все в ажуре, хрен на абажуре. Хочешь покажу?
– А давайте, – неожиданно соглашается Мальвина.
– Сейчас я тебе покажу. Держи свой хрен в своих трусах. Пойдем, – хватаю Мальвину за руку и тяну к выходу.
Она не сопротивляется тому, что я затаскиваю ее в набитый автобус. Подталкиваю ее к окну и становлюсь напротив. Ближе, чем позволяют правила приличия. Понимает ли она это? Безусловно, да. Как и то, что я снова залипаю на ее груди, как озабоченный подросток.
Я никогда не спаивал женщин. На черта, если и без алкашки в руки идут. Но тут четко понимаю, что Алю придется хорошенько подпоить, чтобы все сдвинулось с места.
– В самое мурчало.
– Чего?
– Кайфую от твоей груди, вот чего. Замечательный ракурс. Дашь все-таки потрогать?
– Ну ты и придурок, – шепчет Аля, едва заметно улыбнувшись. А затем резко отворачивается к окну.
Здесь тоже отличный ракурс. Кладу руку на ее талию и прижимаю к себе. Я напоминаю себе кота, который трется о свою хозяйку.
– Я похожа на шерсть?
– Только ты можешь такое ляпнуть, когда у мужика на тебя стояк.
– Я тебе вопрос задала.
– Нет, ты не похожа на шерсть.
– Ну так, если я не похожа на шерсть, так какой смысл твоей эбонитовой палочке об меня тереться? Не эбонет, Костик.
Резко разворачивается, убирая мою руку со своей талии. А затем делает шаг в сторону и ловко садится на освободившееся место. Я же уже как верный пес следую за ней. Всю дорогу едем молча, я весь в ее груди, Адольфовна в загрузе.
– Предлагаю пойти ко мне и напиться, – выдаю я, когда мы заходим в подъезд.
– И не надейся. Пить я с тобой не буду.
– Ну давай хоть покормлю тебя в счет потерянного корпоратива.
– Обойдусь. Да твою мать! – вскрикивает Аля, как только мы доходим до нашего этажа. На ее коврике…кучка. – Прекрасное завершение этого гребаного дня! Сейчас же убирай.
– А чего это я должен делать? Это не мой Артемон. Я его не выпускал, – вполне серьезно произношу я. Правда, с большой вероятностью, это мог сделать дед. – Может, это кто-то из твоих обиженных пациентов.
– Ну да, пришел и насрал мне под дверь кошачьими какашками. Так, ладно. Убери, пожалуйста.
– Что?
– Дерьмо. По-дружески.
– Не настолько уж у нас сильная дружба, Мальвеночек.
– Ну, пожалуйста. Если уберешь, я пойду к тебе и напьемся.
– С этого и надо было начинать, подруженька.
Беру ее коврик и вытряхиваю на лестницу.
– Костя, блин!
– Ну это не мой кот. Почему я должен убирать за чужим? Мы за что уборщице платим? Куда собралась?
– К себе домой. Проход отрыт!
– Да прям щас, – хватаю ее за руку и тяну на себя. – Обещала, значит, дуй ко мне.
– Дуть к Вдуеву так себе идея.
– Это отличнейшая идея. Давай, мегера моя ненаглядная.
***
Разомлела и подобрела, а всего-то навернула тарелку жареной картошки. Вот только коньяк Адольфовну почему-то не очень-то и берет.
– Думаешь, я не знаю, что ты делаешь?
– Что?
– Спаиваешь меня. Я не пересплю с тобой, даже если выжру три литра водки, Костенька, – откинувшись на спинку дивана, вещает эта маленькая стерва.
– Почему?
– Потому что секс все только усложнит.
– Думаю, ты слишком давно им не занималась, поэтому и забыла, что там нет ничего сложного.
– Ты залезешь ко мне в трусы только после свадьбы.
– Всего-то? Ну тогда пошли в ЗАГС.
– Я не договорила, а замуж я не хочу. Так что никогда не залезешь.
– Никогда не говори никогда.
– Если твой кот на меня нападет, я отобью тебе яйца. Будь добр, убери его от меня.
– Он не нападет.
– Если запрешь его в комнате, дам потрогать ногу.
– Ногу она мне даст потрогать. Ладно, согласен. Артемон, за мной.
Кот у меня на редкость умный, только какого-то хрена реально невзлюбил Адольфовну.
– Тебе придется ее полюбить, усатый. Иначе, останешься жить с дедом. Усек?
Не усек. Еще и обиделся за то, что закрыл его в комнате.
По возвращению я скорее ожидал увидеть пустую комнату, но точно не то, что Аля заснет на моем диване. Не так я себе представлял завершение дня. Совершенно не так. Беру плед и накрываю им Алю.
Еще полчаса неотрывно пялюсь на спящую Адольфовну, а затем сам вырубаюсь в кресле.
Просыпаюсь резко, как будто от какого-то толчка. Вот только меня никто не трогает. Правда, смотрит на меня Аля так, словно прожигает во мне дыру. Если бы не включённый торшер, я бы не увидел, как блестят ее глаза. Пьяные. А в руке бокал с коньяком. И, судя по бутылке, хорошо деточка попила, пока я спал. Да ты ж моя радость. И подпаивать не пришлось. Перевожу взгляд на часы. Шесть утра.
– Не злой, даже добрый. Рукастый. Симпатичный с хорошим телом и зарплатой. Почему ты развелся?
– Спасибо за комплименты.
– Это константац…на фиг ты понял. Так чего развелся?
– Пока я работал, она нашла себе ебаря побогаче.
– Изменила, значит.
– Ага.
– Сколько ты был женат?
– Пять лет, – пересаживаюсь к ней на диван и отпиваю глоток коньяка. – А ты почему?
– Потому что не могла забеременеть. Зато у него это быстро получилось с его любовницей. По совместительству его студенткой. У тебя есть шампанское?
– Шампанское после коньяка?
– Это миф, что нельзя уменьшать градус. Я хочу шампанское. Дашь?
– А ты?
– А я не дам.
– Тебе чертовски идет улыбка.
– Буду знать. Давай спаивай меня уже.
– Желание женщины – закон.
Благо мой дед любитель этого газированного пойла. За считанные секунды Аля выпивает целый бокал.
– А давай поиграем.
– В карты на раздевание? Неа, так не пойдет. На мне даже лифчика нет.
– Давай в дартс? На желания. Десять бросков. У кого больше очков, тот загадывает желание, – ох, как загорелись ее глаза. Учитывая, что на стене ее спальни висела мишень, деточка точно согласится.
– Давай. Только...
– В желаниях никакого секса, обнаженки и разврата. Верно?
– Какой ты понимающий мужчина.
Первую партию я намеренно проигрываю всухую, на что Аля радуется как ребенок.
– Давай свое желание.
– Я пока не придумала. Давай еще? Я накоплю кучу желаний, а когда протрезвею скажу тебе их, – протрезвеешь ты. Как же. Хренушки.
– Давай, – подливаю ей еще шампанское.
Второй раз снова намеренно проигрываю. Очередное желание в копилку. А вот в третий и четвертый выигрываю я.
– Так как ничья, желания аннулируются. Дай еще шампусика.
– А отыграться не хочешь?
– Ты хитрожопый. Думаешь, я не поняла, что ты сделал?
– Если честно, думал, нет. Ты ж пьяненькая.
– Но не тупенькая.
– Боишься снова продуть?
– Боюсь твоих желаний.
– Так ничего развратного.
– Змей искуситель.
Азартная дурында. Ведется и снова проигрывает. Смотрит на меня волком.
– Итак, мое желание. Ответь мне на вопрос.
– Пять лет.
– Что пять лет?
– Ну ты же хочешь меня спросить, сколько у меня не было секса. Пять. Хотя можно сказать и семь. Это сложный вопрос, – пять или семь? Ну серьезно?! Как это вообще возможно?
– Вообще я не это хотел спросить. Но…слушай, нам нужно срочно это исправить.
– Видал, – тычет фигой мне в лицо. – Играем дальше.
– А ничего, что мой вопрос был другой?
– Уступи женщине. Играем.
С каждым проигрышем количество выпитого Адольфовной увеличивается в геометрической прогрессии. Я сволочь, учитывая, что подливаю ей снова и снова. Сам при этом пью мало. Я почти трезв. Из-за этого и возникшее в голове желание не поддается логике. Очередной раунд и она снова в проигрыше.
– Давай еще один.
И снова продула.
– Еще разочек.
Итого у меня три желания. Красота.
– Я больше не буду играть. Ты меня напоил. Давай свое желание, – перевожу взгляд на часы. До открытия ЗАГСа еще полтора часа, а ехать туда не более часа. Рановато.
