– Мамочки… А кто еще знает?
– Угадай.
О, нет. Нет! Ну все, если он не врет и бабушка знает, то мне реально кранты.
***
Испытываю какое-то нереальное наслаждение, видя напряженное лицо Мальвины. Демонстративно ухожу к дому, не оглядываясь назад. Надо разобраться, где ее трусы. Учитывая, что в дом я ее точно нес, когда они были в ее руке, надо искать не на улице.
Если бы я не нажрался на ночь в одиночку, то сейчас бы не было необходимости напрягать память. А ведь я и не планировал напиваться. Быть в легком дурмане да. Но в контролируемом дурмане.
Захожу в комнату и залезаю под кровать. Трусов нет. И в другой комнате тоже нет. Сам не понял, зачем посмотрел наверх. А вот и трусы на люстре. Достаю ее белье и подхожу к окну. Мучайся, мучайся, зараза. Не только же мне одному.
Угораздило же влюбиться в эту стерву. Самого подташнивает от этой мысли. Одно дело симпатия и желание. Другое – творить дичь, инициатором которой явился я, причем почти трезвым. А как это еще можно объяснить, если не херней под названием «влюбился в фашистку?» Вот оно мне надо?
Ладно, кого я обманываю, не назови она меня чужим именем в самый неподходящий момент, сейчас бы эта зараза была как и полагается оттраханной и счастливой вместе со мной. Дело бы точно не закончилось на облизывании ее тела от липкого шампанского и годовым обменом слюней. Точнее поцелуях.
Удивительно, как она не заметила свои опухшие губы. Хотя, как она их заметит с такими-то усами? Усмехаюсь в голос, осознавая, что окончательно двинулся башкой, раз сотворил такую дичь. Хотя, если призадуматься, она проиграла, а я снова выполнил одно из своих желаний. Ну, подумаешь, когда она спала. Усы, несмываемые водой, в обмен на «Саша, давай. И пусть у тебя только не встанет» – очень даже равноценный обмен «подарками».
А ведь я не злопамятный. Совсем. Все просто и банально. Я неудовлетворен. Потому что хочу взаимности. Хрен разберешь, что в голове у этой фашистки. Фашистки, которая в данный момент выглядит как маленький потерянный ребенок, не зная куда примкнуть свою аппетитную задницу. Почему-то факт беспомощности этой заразы меня не только веселит, но и радует. Не все же самой делать.
Ладно, кто как не муж будет помогать своей жене? Ржу как ненормальный, понимая, что пошел на брак пусть и спонтанно, но вполне себе осознанно. Уж кто был пьяный так это Аля, а не я. Удивительно, как только тетка согласилась нас расписать, видя, насколько бухая Аля. Так, еще же и справку надо достать. Весело. Хотя, с возможностями Адольфовны, это несложно.
Но сейчас будет невесело, когда эта бестолочь, в платье, едва прикрываемом задницу, обоссытся в поисках лучших кустов. Выхожу на улицу и беру со скамейки снятую с нее простыню.
– Что такое, моя дорогая жена? Все никак не можешь найти подходящий куст? Садись в любой, главное не на розы.
– Я не могу, – чуть ли не плача произносит Аля, топая босой ногой по земле. – Тут везде могут быть клещи. Не хочу, чтобы они ко мне забрались…туда.
– Ну, хоть кто-то, кроме пауков должен забраться к тебе туда.
– Пауков?! У меня в трусах был паук?!
– Не паук, а паутина от редкого использования всего, что находится в трусах. Я пока паутину снимал, думал, сплету тебе из нее пуховый платок. Но все нормально в итоге, проход открыт и на платок не хватило.
– Ну ты и…, – замах руки, но я ее ловлю.
– Почитай мужа своего, не поднимай руку на него. Не возражай и не перечь. Не говори ничего такого, что задевало его. Если будешь обращаться с ним как с царем, то и он будет относиться к тебе как к царице.
– Царь, а ты не охренел ли?
– Пока нет, царица. И не бойся клещей, они таких как ты сосать не будут. Иди вот туда и делай свои дела.
– Ну я не могу тут. Здесь все смотрят.
– Кто все?
– Курицы. Птицы. Вон дома. Кто-нибудь да обязательно посмотрит в окно и заснимет это. А у меня платье короткое, у меня все будет видно!
– Ну вот в следующий раз будешь слушать мужа своего. Сказал, надеть платье длиннее, значит, наденешь. Пойдем, прикрою тебя простыней. Смотреть под нее не буду, волосами твоими оставшимися клянусь.
Видимо, держаться у нее сил больше нет, раз не отвечает на мой очередной троллинг. Отвожу как ребенка к самому укромному уголку и фактически нажимаю на плечи, дабы убедить эту бестолочь наконец присесть. Накрываю простыней.
– Давай, Мальвеночек. Никто не видит. Ты в домике.
– Черт, это сложнее, чем я думала.
– Давай, помогу. Пспспс, пспспс, пспспс.
– Можно как-то поделикатнее себя вести при этом?
– Понял. Течет ручей, бежит ручей.
– Заткнись.
– Конечно, мой фюрер. Мы поели, мы попили и бухлом себя облили. А теперь послушные людишки делают свои делишки. Только ты не торопись, просто пись-пись-пись-пись-пись.
Несколько секунд и мегера приподнимается, скидывая с себя простыню.
– Ну вот, и что бы ты делала без мужа?
– Как минимум ходила в трусах и со всеми волосами!
– Держи, кстати, твои трусишки. На люстре нашел.
Не придумав ничего колкого в ответ, Аля выхватывает трусы и идет в дом. Очередной раз умываюсь, дабы окончательно прийти в себя и возвращаюсь в дом.
– У меня телефон сел.
– У меня тоже, – вполне серьезно произношу я, демонстрируя мобильник. – До вечера тетка не придет. Поэтому, давай готовь завтрак, жена.
– Почему я?
– Нам предоставили это место без свидетелей, только потому что я согласился покормить живность и убрать. Поэтому ты готовишь завтрак, я кормлю живность.
– А убираем вместе?
– Смотри какое у нас взаимопонимание, дорогая жена.
Кажется, она хочет ответить очередную колкость, но молчит, принимаясь за завтрак.
То, с каким лицом она пользуется рукомойником – это особый кайф. Готовить она сто процентов умеет. И, наверняка, хорошо. Несмотря на не самую лучшую обстановку, я ловлю какой-то странный кайф, наблюдая за тем, как она готовит.
– Костя?
– Оу?
– У меня усы не оттираются.
– А они и не ототрутся водой. Нужно специальное средство.
– Откуда ты знаешь?!
– Потому что их тебе рисовал я.
– Зачем?!
– Я выиграл и исполнил свое желание.
– Твое желание было в какой-то игре по пьяне нарисовать мне усы?!
– Одно из.
– Ну ты и суч…корезка. Очень плохая резка, – усмехаюсь с голос, вставая позади, взбалтывающей яйца, Али. Обхватываю ее за талию и прижимаю к себе.
– Будешь себя хорошо вести, как подобает жене, сотру усы. Кстати, я хоть и не люблю возню со слюнями, но мне понравилось с тобой целоваться, – шепчу ей на ухо, намеренно задевая губами мочку. – Прям в самое мурчало.
– Я вспомнила!
Глава 13
Два дня назад
Вроде должно уже отпустить, а ни хрена. Перед глазами все та же разъяренная Мальвина. Похрен, что в этой драке я заработал фингал от ушлепка, которому, между прочим, жизнь спас. Похрен на то, что мы в ментовке, как и на разбитый нос. А вот то, что она вступилась ради меня – вот, где самый кайф. Никогда не думал, что растрепанная женщина может быть такой красивой. Я реально на ней залип. И тут четко понимаю, что я тупо влюбился. Приплыл, называется.
– Прекрати.
– Что?
– Пялиться на меня.
– Тогда придется замотать тебя бинтом. Не хотел бы тебя расстраивать, но у тебя выдрали клок волос.
– Не хотела бы тебя расстраивать, но помимо разбитого носа, у тебя еще и фингал, – парирует в ответ.
– А я все равно красивый. Под стать тебе. У меня, кстати, для тебя плохая новость.
– Нас все-таки посадят?
– Нет, конечно. Дед все разрулит.
– Он адвокат?
– Мент. У него осталась куча связей.
– Ну и что за плохая новость?
– Я в тебя влюбился.
– Дурак.
– Я не шучу. А плохая эта новость, потому что я от тебя не отстану.
– Мне тебя уже жаль. Валерианой запасись.
– Встаем, дети мои, – синхронно переводим взгляд на зашедшего в кабинет деда. – Вы свободны, как сопля в полете. Внучара, ты похож на пидрилу в этой гейской футболке. Сними, а?
