– Дай мне свой телефон.
– Еще чего. Это мой мобильник.
– Дай сюда.
– Дорогой мой фюрер, ты мне не жена, чтобы я тебе давал.
– А ну дай сюда!
От моего вскрика, Костя еще больше напрягается и в этот момент, я забираю у него телефон.
«Костя, я понимаю, что у вас медовые выходные или что там вы себе устроили, но я напоминаю про справку о беременности. Не забудь принести»
Я ожидала какого-нибудь треша, а не непонятную писанину.
– Это кто тебе пишет?
– Моя тетка.
– Зачем ей справка о твоей беременности?
– Моей? Откуда я знаю.
– Она гинеколог?
– Нет, она начальник…, – и замолкает, нахмурив брови. По глазам вижу, что-то вспомнил, гад!
– Какой она начальник?
– Хороший начальник.
– Костя!
Вместо ответа этот гад подходит к окну, и я следом за ним. Оказывается, мои усы и возможный секс не самая большая проблема. А вот то, что за окном виднеется какой-то двор и в поле зрения море – да. Как? Ну как мы могли оказаться на море?! Или…
– Это же не Финский залив?
– Увы, не он.
– Море, да?
– Он самый.
– Он?
– Пиздец в смысле. И море.
И тут в память кое-что врезается. Поворачиваюсь к Косте. Судя по его выражению лица, шестеренки забегали у обоих.
– Твоя тетка начальник ЗАГСа. Да?
– Да.
Замолкаем, вновь переводя взгляд на двор, по которому ходят куры. Щелчок и мы оба срываемся с места к тумбочке с паспортами. Костя роняет на пол пустую бутылку с виски, я же оказываюсь ловчее. Листаю страницы липкого паспорта и… да твою мать! Лучше бы меня в обезьяннике оставили. У Кости, в отличие от меня, выражение лица несколько проще. Я бы сказала, ему…сука, весело при виде своего паспорта.
– Ну, Вдуев. Это полный…полный…вдуй!
Глава 12
Если секунду назад еще были отголоски виски и шампанского, то сейчас, смотря на штамп в паспорте о регистрации брака, я в миг трезвею. Подсознание четко подкидывает картинку того, как я сижу в дупель пьяная на красном диване, хихикаю как полоумная, а Костя, в отличие от меня вполне себе трезвый, упрашивает свою тетку зарегистрировать наш брак. Как? Ну как я могла позволить этому случиться?! Перевожу взгляд на…мужа, твою мать!
– Зачем мы это сделали?!
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ты хотела за меня замуж, я хотел найти тебе мужика. Не о такой я, конечно, жене мечтал, но есть, что есть.
– Прекрати.
Пытаюсь напрячь память, вспомнив все события, но отвлекаюсь, когда провожу рукой по волосам. Они…слипшиеся.
Когда начинаю трогать все лицо, понимаю, что я липкая. Резко отворачиваюсь от Вдуева и открываю простыню. Провожу рукой по животу, груди и осознаю, что здесь я тоже липкая. И когда в голову врезается Костин голос: «кончай, кончай, кончай», до меня доходит.
– Ну ты и…козел! – ударяю его со всей силой в плечо.
– За что?!
– Ты…ты…ты…меня. Фу, блин!
– Что я тебя?
– Я вся липкая. Ты меня…пометил!
– Несмотря на твой фашистский характер, я на тебя не мочился, Мальвинушка.
– Ты на меня кончил. Я вся липкая! Волосы, лицо, живот, спина ноги. Все!
– Со всей любовью к своему члену, как ты себе это представляешь? У меня что, шланг, чтобы я поливал тебя всю и ворочал?
– Судя по тому, какой хрен у твоего деда, то вполне возможно, что да.
– А паспорта я тоже решил пометить? – тычет в липкую обложку. – Это шампанское, бестолочь.
И тут я понимаю, что он не врет. Выдыхаю от облегчения, усаживаясь на кровать.
– Через госуслуги подадим заявление и через месяц нас разведут. Никто даже не узнает.
– Если я буду не против, а я против. Мне давно пора стать менее счастливым.
– В смысле?
– В прямом. Помучиться в браке.
– Нашел время шутить.
– А кто сказал, что я шучу? – и ведь гад такой, действительно ни капли шутки в голосе.
– Ты вспомнил где мы?
– Да.
– Где?
– Напрягай, извилины.
– Костя!
– Напрягай извилины, – по слогам повторяет он и оборачивает себя полотенцем. А затем направляется к двери.
– Стой!
– Что?
– Не оставляй меня одну.
– Чего это?
– Ты мне муж или кто?
– Ну так иди со мной, если не хочешь быть одна.
Ненавижу. Просто на дух не переношу состояние, когда я что-то не очень знаю. Незнание – это слабость и уязвимость. И сейчас, когда я выхожу вслед за Костей, чувствую себя полной слабачкой.
Мы оказываемся еще в одной клетушке, в которой, о чудо, находятся наши вещи. Точнее – Костины. Моих нет. Зато есть бутылка с водой, которую я тут же хватаю и принимаюсь жадно глотать. Когда я выпиваю половину, Костя забирает бутылку и аналогично справляется с сушняком.
Паника. У меня начинается самая настоящая паника, когда мой, блин, муженек через считанные секунды оказывается одетым, а я по-прежнему в простыне.
– Ну, не бросай меня, – хватаю его за руку. Ощущение дежавю. Только держал меня он. Точно! Когда активно зазывал в свою квартиру.
– Аль, у меня жизненно-необходимые дела, подожди меня здесь.
Где-то минуту я жду, а затем спускаюсь вслед за ним. Босяком по ужасно неудобной лестнице. Обстановка вокруг не радует, когда я понимаю, что тут нет ванной и туалета. А физиологию никто не отменял.
Выхожу с босыми ногами на улицу и иду, стараясь не вступать в птичий помет, к Косте, стоящему ко мне спиной. Я все это точно видела. Задерживаюсь взглядом на кусте. Почему у меня такое чувство, что я в нем уже...была?
– Костя, – аккуратно стучу по его плечу и в этот момент понимаю, что он делает то, что хочу я. – Я тоже так хочу.
– Подержать мой член, пока я мочусь, а кто-то меня отвлекает.
– Нет. Я тоже хочу по-маленькому.
– Можешь даже по большому. Я не буду ругаться. Главное воспользуйся туалетной бумагой и помой руки, – ну сученыш!
– Здесь нет туалета, да?
– Есть. Если ты забыла, справа от тебя покосившееся строение и есть туалет, – слышу звук ширинки и гад поворачивается ко мне. Затем, ничего не произнося, обходит меня и направляется к умывальнику.
И тут до меня доходит. Он ведет себя со мной по-другому. Значит, чем-то обижен на меня.
– Если я тебя чем-то обидела по пьяне, извини.
– Аль, туалета другого все равно нет.
Перевожу взгляд на этот ужас. Мне хватило одного раза в жизни, чтобы понять – деревенские туалеты это не про меня. И снова это чувство дежавю. Я все это видела.
– В детстве я получила психологическую травму, когда пришлось в нем испражниться. Я туда больше не пойду.
– Значит, советую срочно найти памперс.
– Ну, Костя!
Нехотя вздыхая, он направляется к строению рядом с туалетом и через какое-то мгновение подает мне белое платье. Совершенно точно мое, но не то, что было на мне в день корпоратива. Первое – он знал, что оно там находилось. Второе – теперь я точно знаю, что он вспомнил, если не все, то почти все.
– Переодевайся и все кусты твои. Писай куда хочешь.
– А где мое белье?
– Ты меня спрашиваешь?
– Не делай из себя дурака. Я вижу, что ты все вспомнил. Недаром принес мне платье.
– И?
– Где мои трусы?
– Понятия не имею, но, предполагаю, где-то то в доме, потому то в него я тебя совершенно точно тащил с мокрыми в руке трусами.
– Тащил?! – мамочки. – По земле и полу?
– Что я изверг, что ли? На садовой тачке, – твою мать!
– Костя!
– Что?
– Где мы?
– В Краснодарском крае.
– А подробнее? Что за дом?
– Дом тетки. Не той, что нас регистрировала.
– И что мы тут делаем?
– Отмечаем медовый месяц. Увы, свободных мест на ночь глядя нигде не оказалось. Опережая твой вопрос: свадебное путешествие было твоей инициативой.
– А брак? – вместо ответа он улыбается. – Дай мне свой телефон. Мне нужно позвонить на работу. Мне и так, блин, кранты.
– Не ссы. Я уже звонил на твою работу еще вчера.
– Почему ты?!
– Потому что ты не очень хорошо разговаривала. Так что все нормально с твоей работой и Мымрой Мерзопакостной. Не переживай, – твою мать. Я еще и так называла при нем свою заведующую? – И, кстати, про твое «никто и не узнает». Твоя начальница уже знает, что ты замужем, – О, Господи… – Я как муж был обязан предупредить о болезни своей супруги и потери ее голоса.
