В объятиях его жестокости (СИ) - Северова Нина

– Эй, – толкает пассажирское сиденье, – Закрой варежку уже.

Девушка обиженно замолчала, а Асылжан хохотнул. Зачем ему Дарина, если он позволяет с ней так обращаться? Вряд ли она его девушка, скорее так, весело провести время. Грустно от этого как-то.

– М? – Батыр издает странный звук, как только мы выехали за черту города.

– Что?

– Сюда иди, – тянет меня на себя, ложусь на плечо. Держит меня за талию, второй рукой перебирает волосы. Успела заплести косу, но она не тугая и под его пальцами быстро ослабевает. Как и я в целом. Чувствую, что обмякаю и засыпаю. Рядом с ним всё время хочу спать. Интересно, как будет на море? Батыр сказал, в Анапе есть каменистый пляж, а есть песчаный. Сейчас самый разгар лета, песок будет ощущаться лавой. Но это неважно, это ведь море!

– Просыпайся, сладкая, – Батыр трясет меня за плечи. Уснула всё-таки, шея и спина затекли. Тру глаза, пытаюсь прийти в себя.

– Извини, тебе неудобно было, наверное, – мужчина разминает плечо.

– Мне было хорошо, – смотрит в окно. Мы подъезжаем к заправке. Дарина зевает и потягивается, наверное, тоже спала.

– Есть хочешь? – Батыр спрашивает, когда мы вылезаем из машины. Не знаю, сколько часов мы проехали, но тело деревянное.

– Не особо, в туалет только.

Рядом с заправкой кафе, очень напоминает то, в котором я работала. Неприятные ощущения. Напрягаюсь сразу, хотя причин нет.

Мы всё-таки заходим в кафе, Батыр идёт впереди меня. Замечаю у него странную выпуклость под футболкой. Это… пистолет. Зачем ему оружие в отпуске? Хотя у таких людей не бывает безопасных дней и тем более отпусков.

– Выбирай, – Батыр протягивает мне меню и садится рядом. Дарина и Асылжан задерживаются в туалете, догадываюсь, что они там делают.

Заказываем четыре тарелки с домашней лапшой. Люблю этот суп, даже готовила пару раз.

Оглядываюсь по сторонам, много семей с детьми, все загорелые, с отпусков возвращаются. Обстановка внутри очень напоминает кафе Зуба, только отличие в том, что нет бандитов. Хотя откуда мне знать, не все выглядят как Батыр или тот же Тимур.

Когда ребята возвращаются, заказ уже принесли. У Дарины спутанные волосы, жёлтая футболка немного порвана на груди и видно белый лифчик. Асылжан не стесняясь поправляется между ног и выглядит это настолько нелепо, что я прикрываю рукой глаза. Ну здесь же люди.

– Ты чё? – Батыр наклоняется ближе. Его кажется не беспокоит внешний вид наших соседей по машине.

– Ничего, просто… Некрасиво это.

– Забей.

Начинаем есть и Дарина странно на меня поглядывает. Вопросительно поднимаю бровь, хотя хочу просто уйти. И немножечко врезать ей.

– Вспомнила, – смеётся, – Как мы тебе суп под футболку в столовой выворачивали. Ты визжала как резанная, смешно было, жуть, – заливается смехом.

Батыр перестает жевать и смотрит на нее таким взглядом, будто уже убил.

– Мне было больно, Дарина. Я потом мазалась от ожогов, – отодвигаю тарелку, аппетит пропал.

– Ну да, мы думали шрамы останутся, а на тебе зажило как на собаке, – улыбается. Что здесь смешного, не понимаю. – Ой, а потом, помнишь, как ты в штаны… – вскакиваю и вылетаю из кафе. Не плачу, но трясет так, будто я голая на морозе.

Они издевались надо мной почти всё время. Я не могла расслабиться даже в туалете. Как только я заходила в кабинку, они ломились и открывали замок. Если не получалось, то бросали сверху через перегородку что-нибудь тяжёлое. Я не могла справить нужду по-большому по несколько дней. И однажды случился коллапс. Они также ломились, но организм больше не мог терпеть. Открыли дверь, но всё потекло по ногам. Мне было стыдно и… Сложно описать, как ещё мне было. Потом пришла директриса, прилюдно обругала меня и отправила в подсобку на сутки. Эти изверги смеялись и радовались, Дарина, в том числе. Мне было девять.

Сажусь на тротуар, рядом лежит грязная бездомная собака. Линяет, наверное, шерсть клоками. Чувствую себя такой же, как это животное. Непонятно зачем родили, отдали и вот теперь это всё.

– Встань, – Батыр подходит ближе, даже не услышала его шаги. Поднимаюсь. Он теперь по-другому на меня посмотрит, после того, что узнал?

– Я была ребенком и там, – он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Как обычно, когда не хватает воздуха и кости хрустят. Проводит носом по шее, останавливается у виска.

– Даже не вздумай за это оправдываться. Поехали, море тебя ждёт, – кусает за подбородок и мы идём к машине.

Асылжан уже сидит за рулём, затягивается и выпускает дым в окно. Дарины нет.

– А где она? – спрашиваю у Батыра.

– Здесь останется, будет долг отрабатывать, – спокойно отвечает.

– В смысле? Какой долг?

– За тебя, Ксю-ша. Считай, бумеранг прилетел.

Поворачиваю голову в сторону кафе, Дарину за руку ведёт мужчина. Они останавливаются у фуры и он пропускает её вперёд. Девушка смотрит в нашу сторону и я вижу слезы. Дальнобойщик толкает её вперёд и она скрывается в кабине.

– Батыр, не надо, – хватаю его за руку.

– Тебе может и не надо. А девочке этой, – тыкает пальцем мне в плечо, – Маленькой и беззащитной, очень надо. У таких ситуаций нет срока давности, сладкая. Всех накажу, кто с тобой плохо обращался. Садись, – открывает заднюю дверь.

Залезаю и закашливаюсь от запаха сигарет. В душе странное чувство. Я ненавижу насилие, но как будто сейчас чувствую, что… справедливость восторжествовала.

Глава 19. Батыр

Ксюша опять засыпает на мне и я ловлю непривычные ощущения. Расслабляюсь как будто. Голова хоть и торкает, но с Ксюшей как-то спокойно становится.

Хотя тупая шутка Дарины меня вообще вывела из равновесия. Я общался с детдомовскими. Когда пацаном был и сейчас среди моих ребят много оттуда. Но никто не рассказывал такой лютой дичи. Одно дело, когда пацаны грызутся за силу или авторитет, но когда толпой над девкой издеваются, это как вообще?

И молчала бы, что она в этом участвовала. Но видимо слишком хотела с Асылжаном задержаться, ему вообще плевать, кого трахать. Теперь понятно, почему Ксюша так напрягалась рядом с Дариной. Ну, вопрос решен. Мне вообще не жаль, никакого сострадания таким людям.

Идея с морем спонтанно родилась. Арина мне целый список рекомендаций дала, как Ксюшу выхаживать, что дальше делать. И сказала, что ей бы погреть жопу на песке. А почему бы и нет. Сами тоже пропиздимся и дела решим заодно. Иногда связи надо налаживать в неформальных местах. Поэтому и решил встретиться в Анапе с Юрой Крестом.

Крест – старое погоняло, ещё с начала девяностых. Юра носит на груди огромный золотой крест, тяжестью как кирпич. Нихрена он не религиозный, просто могильщиком был одно время. А потом стал тем, к кому обращаются, чтобы поставить на чьей-то жизни крест. Забавно, конечно. Но мужик он не простой, на кривой кобыле не подъедешь. Вот и пришлось уважение проявить, чтобы решить пару вопросов.

– Двадцать километров и Анапа, – Асылжан опять закуривает и я пинаю ногой его кресло. – Я не курил уже час, – бухтит.

– Потерпишь.

Асылжан кривит морду, выбрасывает сигарету в окно и нервно бросает пачку на пассажирское сиденье. Знаю, что Ксюша не любит запах сигарет, меня он тоже кумарит. Так что будем сводить к минимуму, чтобы она не дышала этим дерьмом. Да и после того, как она сказала про запах каждого человека, резануло меня. Это всё такое… Личное и интимное.

– Приехали? – Ксюша поднимается и сонно на меня смотрит. Милаха. Волосы совсем растрепались.

– Почти, – сжимаю ее колено.

Я снял небольшой дом на первой линии моря. Квартиры, пансионаты и прочие сборища людей, нам не подходили. В таких местах грохнут и никто не поймет, как это случилось. Тем более Ксюша со мной, надо чтобы безопасно всё было.

Юра и его девка будут жить рядом, через дом. Меня всё устраивает, Ксюша дёргаться не будет, а Асылжан где-нибудь найдет себе место поспать.

Заходим в дом, просторно. Четыре комнаты, большая гостиная совмещённая с кухней. Из окон видно море, можно выйти через балкон и, пожалуйста, вот тебе песок.