Августа засмеялась.
— Зачем же? Честно сказать, я глубоко равнодушно отношусь к комплиментам… Тем более к тому, что об этом думает Лайонелл.
Лайонелл поморщился.
Это несколько затянувшееся присутствие Августы, уже начинало раздражать его. Стало понятно, что джентльменскими методами здесь не обойтись.
— Августа, — сказал он. — Не кажется ли тебе, что твое время истекло?
При этом он сделал прощальный жест рукой. Августа с легким сожалением посмотрела на Гранта и небрежно ответила:
— Ладно, ладно, Лайонелл. Я ухожу. Хотя мне было бы очень интересно поприсутствовать при вашем разговоре. Интересно, о чем Кэпвелл и Локридж могут творить, оставшись наедине? Впрочем, могу догадаться…
Взгляд Лайонелл а испуганно метался между Грантом и Августой. Пытаясь хоть что‑то сделать а свое оправдание, он виновато улыбнулся и с напускной деловитостью произнес:
— Уверяю тебя, нам есть о чем поговорить.
Не обращая внимания на присутствие Августы, Грант сказал:
— Не пора ли нам перейти к делу? У меня не слишком много времени…
— Да. Да, разумеется.
Лайонелл снова засуетился, он подбежал к Августе и вежливо, но настойчиво взял ее под руку, чтобы проводить к двери.
— Так ты едешь, дорогая? — с елейной улыбкой на устах произнес он.
— Да, да еду, — словно отмахиваясь от назойливой мухи, произнесла Августа.
Она взяла со стола свою сумочку и, не отрывая взгляда от Гранта, направилась к двери.
— Августа, не расстраивайся, — сказал Локридж. — Мы с тобой скоро увидимся.
— С тобой‑то, да, — согласилась она. — А вот, что касается Гранта…
Августа задержалась в дверях, обернувшись к Кэпвеллу.
— Послушай, Грант. Неплохо было бы нам еще раз встретиться. Как‑нибудь в следующие двадцать лет…
Грант широко улыбнулся:
— Ты и тогда будешь самой красивой женщиной в Санта–Барбаре…
Было заметно, что он уже забыл о своем обещании не говорить Августе комплиментов в присутствии Лайонелла. Августа автоматически отметила это про себя и, на секунду задержавшись в дверях, сказала:
— А ты — самым внимательным мужчиной…
На лице Лайонелла было написано такое неудовольствие, что Августа в душе порадовалась.
Чувствуя, что пауза затягивается, Локридж аккуратно выпроводил Августу за дверь и, мило сделав ей ручкой, улыбнулся на прощание.
Спустя секунду Августа уже стояла за захлопнувшейся дверью.
Разумеется, так просто она уйти не могла, однако выбора у нее не оставалось. Еще несколько секунд Августа стояла у двери, пытаясь уловить обрывки доносившегося из лома разговора…
Грант Кэпвелл раскрыл черную кожаную папку и достал оттуда несколько скрепленных между собой листочков бумаги.
Выпроводив Августу, Лайонелл облегченно вздохнул и вытер со лба несколько капелек пота.
— Наконец‑то, — вздохнул он, — мы можем поговорить.
— Я видел Брика, — сказал Кэпвелл. — Он как раз садился в машину, когда я подъехал к твоему дому.
— Вы успели поговорить о чем‑то? — заинтересованно произнес Локридж. — Ты должно быть знаешь, что Брик полностью в курсе моих дел. Это, наверно, единственный человек, которому я доверяю.
— Да. Я спрашивал его относительно документов, — кивнул Грант. — Он сказал, что ты уже ознакомился с ними, но пока не подписал. Это правда?
— Именно так. Я пока не решил относительно документов, — подтвердил Локридж.
Это известие не слишком обрадовало Гранта. Он задумчиво потеребил ус, затем повернулся к Локриджу.
— Будем откровенны. Я бы хотел завершить сделку как можно скорее. Ты должен правильно понять меня. Это происходит не из‑за того, что я пытаюсь кого‑то обмануть или нагреть на этом руки. Я слишком долго ждал.
Локридж кивнул:
— Я понимаю. Я знаю, то же самое относится и ко мне. Я тоже слишком долго ждал. Однако…
Он показал рукой на документы, которые держал в руках Кэпвелл:
— Все дело в том, что я не хотел бы принимать столь скоропалительные решения. Я еще не настолько хорошо ознакомился с ними. Честно шпоря, я хочу на сто процентов быть убежденным в том, что условия нашего договора гарантируют возвращение моей собственности.
Грант нетерпеливо поморщился:
— Конечно, гарантирует! — воскликнул он. — Мне даже странно слышать, что ты сомневаешься. Разумеется, ты получишь все назад; дом, собственность, земли, страховку… Ты получишь все, что украл у тебя мой брат!
Локридж молчал. Было видно, что он еще колеблется.
Грант неудовлетворенно хмыкнул и стал прохаживаться по комнате. Увидев па столе большую вазу С печеньем, он недоуменно посмотрел на сладкое, затем обернулся к Локриджу.
— Ты, что — печешь печенье? — насмешливо спросил он.
Локридж поморщился.
— Да вроде того.
Он не испытывал ни малейшего желания вдаваться в подробности и рассказывать Гранту о том, что он надумал открыть сеть мелких булочных и пиццерий, в которых продавались бы фирменные продукты, сделанные по особым рецептам семьи Локриджей.
К его счастью. Гранта не особенно волновали проблемы хлебопечения.
Кэпвелл положил печенье назад в вазу и недовольным тоном произнес:
— Я совершенно не понимаю твоих колебаний, Лайонелл. У меня складывалось такое впечатление, что ты хочешь растоптать СиСи не меньше, чем я…
Вот тут Локридж охотно согласился:
— Разумеется, хочу.
Кэпвелл, не дожидаясь его объяснений, продолжил:
— Мой брат в свое время повесил на меня ярлык вора… Он обманным путем завладел половиной состояния всей нашей семьи. Наконец‑то, наступило то время, когда ему придется расплатиться за вес это.
— Я знаю, — снова согласился Локридж. — Разумеется, он заплатит. И это произойдет именно тогда, когда я назову имя растратчика…
— Я не могу сказать, что это не так, — произнес Кэпвелл, однако в голосе его било слышно сомнение. — Лайонелл, ты должен понять меня! Мне нужно не только имя, мне нужны доказательства, факты! Мне нужна информация, которая касалась бы растратчика, мне нужны полные доказательства того, что мой брат СиСи сфабриковал все это против меня.
Горячая речь Гранта произвела на Локриджа сильное впечатление. Проникшись чувствами, он уверенно сказал:
— Ты все получишь. Грат. Обещаю тебе это. Однако, прежде я еще немного посмотрю документы. Хотя…
Лайонелл взял бумаги у Кэпвелла и задумчиво повертел перед глазами.
— Мы должны доверить друг другу, — наконец сказал он. Грант согласно кивнул.
— Ты прав. Дело именно в доверии…
Мэри чувствовала себя не в своей тарелке.
Дело было не только в физическом самочувствии. Она страстно любила Мейсона и хотела принадлежать ему целиком.
Однако, до сих пор она формально оставалась замужем за Марком Маккормиком, человеком которому отдала очень большую часть своей жизни.
Когда она давала свое согласие, чтобы выйти за него замуж, все вокруг были уверены, что Марку осталось прожить на этом свете не больше нескольких дней. В том же была уверена и она… Поэтому этот шаг не вызвал у нее никаких колебаний и сомнений.
Однако, все произошло по–другому. Марк смог выкарабкаться, хотя нельзя было сказать, что его здоровье восстановилось полностью и окончательно…
Врачи сказали, что он не сможет иметь детей.
…А Мэри всегда хотела детей. Она чувствовала себя созданной для материнства, для семьи…
К тому же Марк оказался не таким благородным мужчиной, каким она рассчитывала его видеть…
Когда Мейсон в расстроенных чувствах отправился проверять винные запасы близлежащих кабачков, Мэри еще некоторое время пребывала в раздумьях.
Ее очень беспокоило поведение Мейсона, особенно в свете своего будущего отцовства…
Он должен взять себя в руки, если хочет быть нормальным семьянином.
Разумеется, ей были понятны все разочарование и вся горечь, которые он сейчас испытывал. Однако, это отнюдь не облегчало ее задачу.
Если она хочет иметь полноценную семью, то ей нужно, во–первых, разобраться с Марком, во вторых, удержать Мейсона.
