Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

Да, это заняло бы больше времени. Зато я никогда бы не узнала Елену Мартинез.

– Я виноват, не подумал, что ты не знаешь, – выдохнул Диего, глядя через стекло в сторону спутницы. Та вопросительно приподняла бровь, явно спрашивая, чего это мы задерживаемся. – Но адвокат нам нужен только для составления документов. Елена прекрасно с этим справится.

– Даже не сомневаюсь, – буркнула себе под нос.

– Нам ведь нечего делить, Ана, – снова попытался уговорить меня Солер. – Я не претендую на твое имущество, если ты не претендуешь на мое – все просто. Если тебе что-то нужно из того, что мы получили, пока были вместе – не вопрос, я отдам, мы пропишем это в договоре. Нас разведут уже сегодня! Если бы у нас были дети, развод дали бы только через суд, а так…

На последней фразе я заметно вздрогнула, но Диего, кажется, не обратил внимания. Зато я вдруг поняла, что, если сейчас разведусь с Ди, не сказав ему про сына, это может вылиться в значительные проблемы. Не моральные, юридические, и не только для меня одной.

– Мне все-таки нужен адвокат, – уверенно заявила я, отступая назад. – Прости, но твой мне не подходит. Я сообщу, когда мы сможем встретиться.

И, не давая Диего шанса меня остановить, припустила по улице, на ходу доставая телефон и набирая зятю.

– Паша, у тебя же связи везде, – как только мой друг и начальник поднял трубку, взмолилась я. – Найди мне адвоката по разводам, который сможет работать в Испании.

– Как срочно? – вот и все, что уточнил Миронов. Разумеется, он потребует объяснений, но уже позже, когда выполнит мою просьбу.

– Желательно, вчера, – теряя уверенность с каждым шагом, вымученно улыбнулась я.

– Все понял. Сделаем, Анют. Не переживай.

А я и не переживала. Просто уговаривала себя дотерпеть сначала до отеля, потом – до вечера, чтобы сын не видел. А уже после, под бокал мартини, выплакать все переживания этого дня на плече сестры.

«Мы справимся», – говорила Лера, и я очень старалась ей поверить. А потом вспоминала Диего, обнимающего за талию свою адвокатшу, и ревела по новой.

Да, мы справимся. Но когда?

______

Дорогие читатели, с праздником! Мирного неба вам над головой)

Буду рада вашим отзывам и комментариям. Больше информации о романе - у меня в ТГ и группе ВК @rina_sivaya

Глава 21.

– Рассказывайте, Анна Леонидовна, – сделав заказ, улыбнулся мне Максим Григорьевич.

Я выдохнула и уложила свою жизнь в несколько сухих фраз:

– Чуть больше пяти лет назад я вышла замуж за испанца здесь, в Барселоне. Через месяц он пропал в море на своей яхте. Меня отправили в Россию на время поисков, а после сообщили, что мой муж умер. Спустя пять лет он явился и потребовал развод.

Стоит отдать должное, Максим Григорьевич Шах прекрасно умел держать себя в руках: кроме чуть приподнятых бровей он ничем не выдал своего удивления, а его голос оставался ровным, когда он признался:

– Скажу честно, я ожидал более банальной истории.

Паше потребовалось два дня, чтобы найти для меня работающего в Испании русскоговорящего адвоката. Испанцам Миронов не доверял, говорил, они будут радеть за своего земляка, поэтому его выбор пал на Шаха. Мы с ним пообщались по камере, я объяснила вкратце, что мне нужно, и Максим Григорьевич согласился приехать из Мадрида на эту встречу.

Беседовали мы в ресторане при отеле, пока Саша и Лера плескались в бассейне. Эти дни я вообще старалась не оставлять сына одного – то ли боялась, что заявится кто-то из семейства Солер, то ли просто наверстывала время, пока пропадала на работе, а сын – в детском саду. Но никто не явился и даже не звонил, хотя я ждала звонка если не от Диего, то хотя бы от его брата.

Но первый, видимо, покорно ждал, когда я найду адвоката, а второй… я понятия не имела, почему молчал второй. Возможно, посчитал меня истеричкой и решил больше не связываться.

– Насколько я понимаю, за пять лет у вас появилось какое-то имущество, которое вы хотели бы оставить за собой после развода? – вернулся к делу мужчина.

Ему было слегка за сорок, невысокий, но стройный, со стильной прической и полукруглыми очками. Женатый, судя по кольцу на пальце, но задавать прямой вопрос я не стала. Куда больше меня интересовал собственный развод и его последствия.

– И это тоже, – не стала скрывать я. Набралась смелости и призналась: – А еще у меня есть четырехлетний сын от моего пока еще мужа, о котором тот не знает.

Максим Григорьевич, уже отпивавший к тому моменту кофе, поперхнулся, отставил чашку и теперь вытирал губы салфеткой.

– Вы шутите? – поинтересовался он и сам ответил на свой вопрос. – Нет, вы не шутите.

Я отвернулась, не желая видеть осуждения во взгляде. Я не испытывала стыда за то, что умолчала о Саше, и до сих пор верила, что поступила правильно. Но, с учетом открывшихся обстоятельств, я боялась, что сама разрушила счастье своего сына, лишенного на неполные пять лет отца.

– Я могу узнать, как так получилось?

В глазах Шаха не было неодобрения. Он не обвинял, не строил предположений. Просто пытался понять, с чем ему предстоит работать, если мы, конечно, договоримся о чем-то.

– Когда свекровь написала мне, что больше нас ничто не связывает, я попала в больницу, – честно призналась я. – И уже там узнала, что беременна.

– И не сообщили родственникам мужа? – правильно понял мужчина. Я кивнула. – А за это время вы с кем-то из них общались?

– Только с Хавьером, это младший брат моего мужа. Но мы в основном обсуждали фильмы или книги, никогда не говорили о личном.

Максим Геннадьевич поджал губы и на время уставился в окно, прикидывая что-то в уме.

– Значит, у вас была возможность сообщить о сыне, но вы ей не воспользовались. Плохо, это могут использовать против вас.

Я промолчала. Да и что тут скажешь? Виновна по всем фронтам. И ведь злилась я только на сеньору Солер, когда к тому же Хави всегда относилась хорошо. Могла бы, наверное, сказать ему. Но не сказала, наказывая тем самым и его.

Хавьер бы подружился с Сашей, я это знала. Чувствовала. Они даже похожи чем-то – не внешностью, хотя и тут спорить не о чем: Александр – копия своего отца, пусть Хави и Диего очень похожи между собой. Но характером мой сын больше в дядю: такой же открытый, искренний, эмоциональный мальчик.

– Что же, это будет интересно, – неожиданно улыбнулся мне адвокат. – Я помогу вам, Анна Леонидовна. Сохраним за вами и имущество, и ребенка. Вы ведь этого хотите?

– Именно, – выдохнула я, почувствовав, как стало чуточку легче дышать. – Шансы ведь есть?

– Разумеется, шансы есть всегда, – не разочаровал меня Шах. – Я так понимаю, брачного договора у вас не было? Это, конечно, плохо, но не смертельно. Сделаем ставку на то, что вы не знали о судьбе мужа. Вы же можете это подтвердить? У вас остались сообщения, переписки, записи звонков?

– Переписки. И моя сестра, она здесь, приехала со мной. Пока я лежала в больнице, она общалась с семейством Солер.

Общение – это, конечно, громкое слово. Лерке катастрофически не давались языки, она в школе английский с трудом на тройку наскребла, а в универе честно проплатила все зачеты с экзаменами. С Диего она общалась на русском, с Хави – через меня. А когда я лежала на сохранении, пару раз переписывалась с Хавьером через онлайн-переводчик.

Но когда она спросила, действительно ли Ди умер, Хави ответил утвердительно. Так сказала Валерия, и причин не верить ей у меня не было.

– Тогда предлагаю следующую тактику, – отставив чашку, Максим Геннадьевич посмотрел на меня со всей серьезностью. – Во-первых, вам нужно сообщить мужу о сыне. Скрывать его дальше недальновидно и опасно, если вы хотите сохранить опеку над ребенком. Во-вторых, будем отталкиваться от того, что вы с мужем не живете вместе больше пяти лет – суды Испании особенно внимательно подходят к этому вопросу. В-третьих, имущество. Если не хотите терять свое, то от чужого так же придется отказаться.