Нечестивые (ЛП) - Рэдклифф Си. М.

- Почему ты никогда не можешь быть со мной спонтанным? - спрашиваю я его, скрещивая руки на груди, когда обе собаки направляются ко мне. Дизель садится у моих ног слева, а Хан занимает место справа от меня.

Оникс слегка посмеивается, игнорируя рычащие звуки, исходящие от обеих собак, когда подходит ближе ко мне, протягивая руку, чтобы заправить выбившуюся прядь волос мне за ухо. - Поскольку именно из-за этого нас поймают, Позволь мне быть твоей путеводной звездой. Дьявол на твоем плече.

Я смотрю на него в ответ, мое тело напряжено, но вздох срывается с моих губ, и плечи расслабляются. Я опускаю руки по бокам и похлопываю обеих собак по макушкам, давая им понять, что все в порядке. - У тебя есть кто-то на примете?

- Несколько, - пожимает плечами Оникс, на его губах играет тень улыбки. - Но я позволю тебе сначала выбрать, за кем мы отправимся.

Отступая на шаг от Оникса, я бросаю сумочку на столешницу из черного кварца и следую за ним в подвал. Мы заходим в одну из комнат, которая устроена как офис, но давайте будем честны: никто из нас не выполняет никакой реальной работы в этой комнате.

- Что у тебя есть? - спрашиваю я его, стоя за креслом, когда он садится и входит в систему компьютера. Когда мы были моложе, Оникс увлекся компьютерным дерьмом в школе. Я не знаю, как именно он научился программированию и хакерству, но в любом случае, он чертовски хорош в том, что делает. Как и на черном рынке, уровень денег хороший.

Он заходит в безопасный браузер, который блокирует его IP-адрес, и входит в систему регистрации местного полицейского управления. Он просматривает несколько файлов, наконец натыкаясь на один из тех, которые искал.

- Этот парень, Максвелл Данлоп. Его обвинили в изнасиловании нескольких девочек, всем примерно тринадцати лет, сначала начав с маленькой девочки по соседству. У этого человека есть деньги, так что ни одно из обвинений так и не подтвердилось. Я наткнулся на это, но я уверен, что он работает над тем, чтобы убрать его из существования.

- Итак, ты нашел его до того, как он успел исчезнуть с наших радаров, - я подхожу к креслу Оникса, хмурю брови и приближаюсь на дюйм к экрану компьютера. - Мне кажется, я его знаю.

Оникс смотрит на меня, на его лице нет никакого выражения, кроме любопытства. - Расскажи мне, что ты знаешь.

- Не очень, - пожимаю я плечами, все еще глядя на экран компьютера, в то время как мой разум начинает свое путешествие по дорожкам памяти. - Я была молода. Он был кем-то вроде друга моего отца. Честно говоря, я мало что о нем помню. Я только помню, что он время от времени появлялся рядом, и у меня от него мурашки по коже. Но он никогда и пальцем меня не тронул; мой отец отрубил бы ему руку и скормил бы ее ему, если бы он попробовал что-нибудь дерьмовое.

- Ты думаешь, твой отец знал о нем?

Я прищуриваюсь на экран, прежде чем выпрямиться, отрывая взгляд от фотографии Максвелла. - Мне хотелось бы думать, что если бы он знал, то позаботился бы о нем. Но опять же, если бы он служил какой-то нездоровой цели в жизни моего отца, он бы держал его при себе до тех пор, пока он больше не стал бы ему нужен.

- Хочешь посмотреть на другие два, которые я нашел?

Я киваю, слегка улыбаясь Ониксу, когда он снова обращает свое внимание к экрану компьютера и стучит по клавиатуре, просматривая файлы двух других мужчин, которых он нашел. Я слушаю, как он объясняет, что они сделали и как им это удалось. Мужчины, на которых мы нацелены, обычно педофилы или насильники. Люди, которые думают, что они могут взять то, что хотят, и это сойдет им с рук без каких-либо последствий.

Это было то, что привил мне мой отец, но я была слишком иррациональна и облажалась, иногда нападая на невинных людей. После того, как меня изнасиловали на том дурацком костре, это стало больше похоже на месть, на удовлетворение моей потребности. У Оникса никогда не было системы, но он разработал ее после той ночи.

До той ночи он убил бы любого, не задумываясь и глазом не моргнув. В его глазах не обязательно было быть виноватым, чтобы заслужить смерть. Они буквально стали средством для достижения цели. Зуд, который он должен был почесать, и этот человек просто так оказался не в том месте не в то время.

Пока Оникс просматривает два других файла, я, кажется, не могу выкинуть из головы мысли о Максвелле. Возможно, я не помню конкретно всего о нем или обо всех моих встречах с ним, но я помню, какие чувства он вызывал у меня. Увидев его фотографию и изучив его лицо, я могу вспомнить один конкретный опыт общения с ним.

Мой отец показывал ему наших скаковых лошадей в сарае. Я не знаю, что они там на самом деле делали, но именно так они это разыгрывали. Мой отец только что познакомил меня со своим миром, и я все еще пыталась смириться с тем фактом, что меня приняли и во мне не было ничего принципиально неправильного.

Я была в лесу, выслеживала разных животных, чтобы убить, но вернулась расстроенной. Я была почти подростком, если мне не изменяет память. Моя мать позвала отца в дом на несколько минут после того, как я нашла их в сарае.

Максвелл начал с расспросов о лошадях. Мой отец был гордецом и хвастался перед ним моими превосходными навыками верховой езды. Я никогда не участвовала в скачках, но у меня была собственная лошадь, с которой я соревновалась в обычном конкуре. Это не было чем-то, к чему я обязательно испытывала страсть, но стремление быть лучшим помогало тешить мое эго, так что в какой-то степени мне это нравилось.

Прошло совсем немного времени, прежде чем разговор перешел во что-то такое, от чего мне стало не по себе. Максвеллу нравилось быть ранимым, и я не могу забыть, как он запустил пальцы в мои волосы и погладил по щекам, говоря о том, что я была такой красивой маленькой девочкой, и ему не терпелось увидеть, во что я вырасту.

Разговор был совершенно неуместным, но по-своему странно невинным, поскольку он никогда не делал никаких сексуальных комментариев или заигрываний со мной. Он оставил у меня чувство крайней неустроенности и угрозы, и это меня не устраивало. Я схватила один из инструментов, которыми мы чистили копыта нашим лошадям, и сжал его в руке, готовая напасть, как раз в тот момент, когда мой отец вернулся в сарай.

Я быстро поспешила прочь, не сказав больше ни слова. Когда позже отец спросил меня об этом, я замяла это дело, ведя себя так, как будто меня это не затронуло и что Максвелл ничего не делал. После этого, я уверена, я не испытывала особых чувств по этому поводу. В тот момент мне захотелось убить его к чертовой матери за то, что он заставил меня почувствовать угрозу, так что это была настоящая причина, по которой я чувствовала себя не в своей тарелке и беспокойной.

Я рассказала отцу правду о своей неудачной охоте в лесу и о том, как это привело меня в отчаяние вдобавок ко всем внутренним неурядицам, с которыми я уже имела дело из-за надвигающегося наступления половой зрелости. Мой отец отнесся с пониманием и нашел что-то, что удовлетворило мою потребность - что-то, что не было Максвеллом, настоящей причиной моих беспокойных чувств.

- Давай спасем двух других, - говорю я Оникс, освобождаясь от мыслей о прошлом. - Я хочу, чтобы о Максвелле позаботились.

Оникс мгновение смотрит на меня, на его лице не видно ни осуждения, ни эмоций, только понимание. Он не подвергает сомнению мои доводы; вместо этого он распечатывает фотографию Максвелла и начинает разрабатывать план, записывая любую относящуюся к делу информацию, которая нам нужна, чтобы начать нашу охоту.

Я делаю шаг в сторону от стола, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди, а адреналин течет по венам. У нас есть система: исследование и выслеживание, прежде чем приступить к убийству. Это требует времени, и прямо сейчас мне нужно собраться с духом, прежде чем я совершу что-нибудь импульсивное - например, схвачу этого ублюдка средь бела дня и убью его посреди его шикарной кухни.

Оникс дочиста вытирает компьютер, удаляя все улики, и выключает его. Он хватает листок с фотографией Максвелла и всем, что тот написал, складывает его и протягивает мне.