Ловцы снов (СИ) - Аникина Анна

Никогда он не думал, что так можно будет радоваться ничьей. С души будто огромный камень свалился. Он вышел на поле. Поймал пенальти. Рискнул и забил. А в памяти снова было воспоминание — их давний разговор с Адамом про то, что вратари тоже забивают.

Под трибуны он уходил уже лучшим игроком матча. Под аплодисменты и вспышки множества фотоаппаратов. В нос совали микрофоны. Что-то кричали. Но Тухольский знал, кто его ждёт там, чуть в глубине под трибуной.

И тут же попал в мамины объятия.

— Сыночек! Мы так гордимся!

— Михась, там папе телефон оборвали. Вся Москва звонила. Вся Варшава на ушах. И даже Париж, — тараторила Марийка.

Отец руку протянул. Михал крепко пожал. Им и слова были особо не нужны. Хватало одного взгляда глаза в глаза.

— Сын, автограф дай Алисе, пожалуйста. Можно по-русски, — отец за худенькие плечи выдвинул к нему девочку с удивительными пушистыми совсем светлыми волосами. Настоящий одуванчик. У девочки были синие глаза, веснушки и абсолютно счастливое лицо. В руках она сжимала игровой мяч.

Михал с трудом соображал. Что написать? Обычно он ограничивался первыми буквами имени и фамилии.

"Алисе на счастье. Михал Тухольский", — легко написалось как-то само. Снизу добавил номер — 51.

— Спасибо! — выдала девочка по-русски точно без акцента. И спряталась за спины двух взрослых парней.

Роберт отсалютовал им двумя пальцами. Те наклонили головы и, кажется, щелкнули каблуками.

Глава 31

Алиса вернулась к родителям и деду. Казалось, что это она бегала по полю все девяносто четыре минуты матча, а не двадцать два взрослых дядьки.

— Устала? Поехали домой, — мама мягко накинула ей на плечи спортивную кофту в цветах любимой команды.

От выхода с VIP-трибуны Мюнхенской Альянс-арены — домашнего стадиона "Баварии" плавно отъехал чёрный БМВ — истинно баварский автомобиль.

Вокруг все было залито огнями. Толпы болельщиков реками стекали с трибун и двигались по Вернер-Хайсенберг Аллее в сторону ближайшего метро, размахивая фанатскими шарфами распевая песни в честь любимой команды. Похоже, многих не слишком расстроила ничья.

Алиса прислонилась лбом к холодному стеклу. В голове ещё звучал восторженный рев стадиона после финального свистка. А перед глазами были руки нового вратаря "Баварии" с перманентным маркером. Он подписывал Алисе мяч.

Теперь она крепко прижимала к себе трофей. Конечно, не всем фанатам так везёт. И в привилегированном положении их семьи определённо куча плюсов. Кому бы ещё президент клуба лично принёс игровой мяч. Кого бы ещё семья лучшего игрока матча взяла с собой под трибуны.

Она погладила поверхность мяча. Совсем уже не идеальную. Ведь он выдержал целый матч. Такие мячи живут совсем не долго. Особенно если используются для официальных матчей. Двенадцать пятиугольников и двадцать шестиугольников легко угадывались кончиками пальцев.

Так она и уснула, обнимая мяч с автографом.

Сон был яркий. У неё на ногах оказались босоножки на высоких каблуках. Примерно такие она видела, когда ходила с мамой на шопинг. Но чтобы носить такую прелесть, нужно вырасти.

Снилась огромная лужайка, полная людей. Праздник. Чья-то свадьба. Точно не её. На её свадьбе у неё будут совсем другие туфельки. Традиционная копилка обязательно будет полной к тому времени.

Чуть поодаль дедушка Фридрих беседует с милой пожилой дамой в шляпке и с тростью. Понятно, что говорят о ней. Но не слышно, что именно.

Слышно музыку и смех. Вокруг почему-то много военных моряков. Необыкновенно красивые в парадной форме. Значит, где-то рядом Алекс и Игорь.

А вот правую щеку будто утренним солнечным лучом нагрели. Взгляд тягуче переместился к источнику тепла. Узнавание было мгновенным. Не в черной вратарской форме с большой буквой "Т" и пятьдесят первым номером, а в прекрасно сидящем на высокой атлетической фигуре костюме герой сегодняшнего матча и автор автографа на мяче смотрел прямо на Алису.

Она потом часто вспоминала этот сон. Ведь это редкость, когда после пробуждения помнишь то, что приснилось, во всех ярких подробностях. Удавалось даже иногда придумать ему какое-то продолжение. Но тогда видение ускользало.

Глава 32

Михала после матча его семья просто украла. Увели под трибуны. Дали время переодеться, поблагодарить тренеров за доверие и обнять товарищей по команде. Дождались после очень короткой пресс-конференции. И увезли.

Беата как чувствовала, что сыну сейчас нужен воздух и тишина. И хороший массаж, разумеется. Не вспышки фотокамер, не микрофоны у лица. И даже не триумф. У него все силы ушли в тот удар по воротам, который привёл к ничьей. И все эмоции остались на поле.

Марийка уткнулась носом в грудь брату. Потом подняла лицо.

— Михась, ты герой. Ты знаешь?

— Не, Марусь, — отозвался он, назвав сестру детским русским прозвищем, — это просто работа такая — мяч ловить.

— И забивать — тоже теперь работа вратарей? — лукаво улыбалась Марийка.

— Ну, иногда и забивать. Как все, — Михал обнимал сестру.

— А что они там про паука и про кота такое говорили? И про ниндзю, — она не могла удержаться от вопросов, хотя мама уже смотрела укоризненно, мол, оставь брата в покое.

— Про черного паука. И черную пантеру. И даже черного осьминога. Этот не про меня. Но всё равно приятно, что сравнивают. А про ниндзю — это кто-то разговор с Москвой подслушал. Володины внуки слишком громко кричат и много смотрят мультиков. Вот репортеры и зацепились.

— А про кого про паука, пантеру и осьминога? — вытаращилась Марийка.

— Про Льва Яшина. Помнишь, в Москве памятник перед стадионом. Весь в черном и в кепке. Хотя на самом деле у него был темно-синий свитер. Только в черно-белых телевизорах он выглядел, как чёрный.

— Маме звонила Юлькина свекровь. Спрашивала, есть тут в твоём Мюнхене " хоть немножко приличные девушки для нашего Мишеньки", — Марийка говорила по-польски, но последнюю фразу выдала по-русски, точно копируя маму Янека Марию Давидовну, — Баба Рая спрашивала, есть ли рейс, чтобы пилоты взяли для тебя "чуть-чуть вкусно покушать". И сказала, что теперь у неё в телевизоре только теннис, где Миша большой, и футбол, где Миша маленький. Дядя Адам что-то про вероятность говорил, — хохотала Марийка.

А Михалу было тепло на сердце. Голос сестры успокаивал. А забота таких сейчас далеких, но таких родных людей, согревала и давала силы. Он улыбнулся.

— Пап, а где вы взяли русских на Альянс-арене? И что это было? — Михал отсалютовал двумя пальцами ко лбу.

— Представляешь, военные моряки из Петербурга. Сидели на ВИП-трибуне.

— Как ты понял, что военные, они ж вроде в гражданском?

— Ну, это не сложно, — ответил Роберт, — Они назвали тебя "полсотни первым"^[8].

— Так что мне сказать бабе Маше? Есть тут приличные девушки? — лукаво улыбалась Марийка.

— Я не проверял. Может, и есть. Не до этого.

— Вот окрутит тебя здесь какая-нибудь фрау! Не дай бог, из-за денег. Вон их сколько скакало сегодня вокруг команды. Чуть с трибуны не вывалились вам на головы. И потом аж под автобус кидались. Я видела.

— Ты ж не отдашь любимого брата "какой-нибудь"? И, кстати, долго ты будешь водить за нос Зимовского?

Марийка смутилась.

— Антон звонил.

— Тебе? Ну Кухарский!

— Он звонил тебя поздравить. Но ты ж не брал трубку, — оправдывалась Марийка, — Он хороший. Но не мой герой.

— А Владик Зимовский — твой?

— Ты теперь будешь основным вратарем? — Марийка перевела разговор, — Уже вечером твой гол будет во всех новостях.

Михал и не заметил, как его сморило прямо в такси. Снилось лето. Чья-то свадьба. И почему-то Юлькина свекровь, спрашивала его, почему он "стоит столбом, как памятник Льву Яшину".