Спецназ. Притворись моим (СИ) - Алекс Коваль

После ужина родители отпускают нас с Никитой «вить гнездышко», еще примерно тысячу два раза произнеси слово «внук» в разных его вариациях. Недовольно, и так, чтобы весь район это слышал, я топаю, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Прямо по коридору. Бедром толкаю дверь. Замираю на пороге своей комнаты, сложив руки на груди.

Сотников веселой тенью беззаботного клоуна заходит следом. С грохотом приземляет наши сумки и присвистывает, оглядываясь.

— А я думал тут будут розовые обои и постеры с феечками.

— Я, по-твоему, похожа на принцессу?

— Ты права. От тебя скорее можно было ожидать барабанную установку и граффити на стенах.

Я хмыкаю.

Я не была в родном доме с самого поступления в универ, но в этой комнате время словно замерло. Ничего не изменилось. Все ровно так же, как я оставила. Исключение только: застеленная мамой свежим бельем кровать. А так… Все те же бледно-желтые обои на стенах, те же игрушки и статуэтки на полках, фотографии с друзьями на мудборде над письменным столом и…

Черт!

Я срываюсь с места и рывком срываю с дверцы шкафа парочку плакатов с героем фильма «Сумерки». Комкаю, бросая в урну под рабочим столом. Лицо горит аж до самых ушей.

Никита ржет, закрывая за собой дверь.

— Джейкоб с голым торсом, значит? Такие у тебя были влажные мечты, Агапова?

— Ты этого не видел!

— Видел.

— Тогда забудь!

— Такое сложно забыть. Возбуждают мужские кубики на прессе, а?

— Возбуждают. Но еще больше возбуждает в мужчинах знаешь что? Мозги, Сотников. То, чего у тебя нет!

— Своеобразное, конечно, у тебя «спасибо, что спас мою задницу, Никита». Но ничего, я уже привык. А кровать и правда маленькая, — заявляете, усаживая свою задницу и пару раз подпрыгивая, проверяя пружины. — Придется спать обнявшись. Тесно обнявшись. Готова к такому подвигу, Ириска?

— Никаких «обнявшись»! — отрезаю я. — И не думай. Ты спишь на полу, — достаю из шкафа старое одеяло, — а я сплю на кровати. Одна. И единственное, что я буду обнимать — это подушку. Ясно? — кидаю одеяло парню.

— Как белый день, — с ехидной улыбочкой перехватывает его Никита, сваливая на пол у кровати. — Прошу. Твоя постель готова. Осталось только немного разровнять.

— Что? — офигеваю я. — Нет!

— Да. Раз ты говоришь, что здесь тебе будет удобнее, кто я такой, чтобы спорить, — в наглую заваливается на спину и вытягивается на кровати парень, едва-едва помещаясь со своим ростом. — М, кайф!

— Эй, ты, кажется, не так меня понял! — шлепаю наглеца по бедру. — Ты спишь на полу! Слазь немедленно!

— Нет, детка, это ты не поняла. Я и так слишком многим ради тебя жертвую: отпуском, временем, нервными клетками, частотой совести. Отказаться еще и от качественного сна я не готов. Сорян. Так что, либо пол, либо тесные объятия, — разводит руки, улыбаясь. — Выбирай.

— Не буду я спать с тобой!

— Подушка. Одеяло. Пол. Вэлком.

— А как же поступок джентльмена — уступить даме?

— А где ты тут видишь джентльмена?

— Ты просто… просто… ар-р-р! — рычу, сжимая кулаки. — Ну и шут с тобой! — дергано ныряю в сумку, вытаскивая пижаму и сменный комплект белья. — Я первая в душ. И не смей подглядывать, понял⁈

— Напомнить, что это ты вчера ворвалась ко мне голому в баню? Так что если кому и стоит тут переживать за свою честь, так точно не тебе.

Я убиваю его взглядом. Запускаю целую очередь из шаровых молний, испепеляя сто килограмм наглости прямо вместе с матрасом! Жаль, что лишь в своей голове. Эпичная была бы сцена.

Ныряю за дверь в смежную крохотную уборную. Уже почти закрываюсь, но тут вспоминаю о бесцеремонности гостя и просовываю нос в щель, грозно буркнув:

— И не вздумай шариться в моих вещах!

— А что, тебе есть что прятать? Личный дневник с признаниями в любви юному волчонку? Или записочки «Джейкоб плюс Ира равно сердечко»?

Поджимаю губы.

Не ведись на его провокации, идиотка! Он же специально тебя дергает, как мальчишка за косички, а ты и реагируешь! Будь выше этого.

— Я тебя предупредила! Иначе во, — провожу большим пальцем по шее и закрываю дверь под рокочущий хохот парня.

Откидываюсь затылком на деревянное полотно, к груди прижимая пижаму. Господи, это будут о-о-очень долгие три дня!

Как вообще возможно играть в любовь с парнем, который раздражает каждую клеточку, каждый рецептор, каждое нервное окончание в твоем теле? Как? Миссия невыполнима! Даже старина Том бы с ней не справился!

Хотя мама с папой, похоже, поверили в нашу «любовь»…

Конечно поверили, дурында! Этот гад очаровал их своей харизмой. Он просто обаятельный засранец! Все эти его улыбочки, взгляды, шуточки и смехуечки. Глаза красивые, взгляд глубокий, губы чувственные и мышцы рельефные…

О-о-о, окстись!

Брось каку!

Еще не хватало самой в эти фальшивые чувства поверить!

Злая на себя, родителей, Никиту и ситуацию, в которую завернула моя жизнь в целом, шлепаю в душ. Издевательски не спеша мою голову и чищу зубы. С медлительностью черепахи расчесываю влажные волосы и натираю тело ароматными лосьончиками. Все лишь бы оттянуть время и помучить «не джентльмена», оккупировавшего мою кровать.

Когда приходит момент одеваться в пижаму, чертыхаюсь. К чему-чему, а к ночевке с Сотниковым меня жизнь точно не готовила! И пижама моя для его глаз совсем не предназначена. А моя любовь к красивому белью сыграла со мной же злую шутку.

Поднимаю черный кружевной укороченный топ на бретельках и вздыхаю. Он прозрачный. Откровенный до неприличия. А шорты? Это не шорты, а шелковые трусы!

Может, обмотаться полотенцем, выйти и найти в шкафу какую-нибудь старую приличную футболку?

С другой стороны, с чего бы это! Пусть смотрит, пускает слюни и страдает, что такое великолепие и не его!

Точно. Он меня задирает словесно, а я дам ему физическую ответочку, ударив по мужскому!

Воодушевившись замыслом, облачаюсь в новый пижамный костюмчик. Кручусь перед зеркалом: сидит шикарно. Попка в этих шортах — орех, и грудь подтянутая, как конфетка в красивой обертке. Волосы взбиваю на макушке, придав объема. Губы чуть-чуть кусаю, чтобы кровь прилила.

Красотка!

Посылаю своему отражению воздушный поцелуй и поступью царицы выплываю из уборной в спальню. Но все мои надежды «ударить по мужскому» идут крахом.

Сотников спит. Отвернувшись лицом к окну, сложив руки на голой груди, сладко посапывает на моей кровати.

Ну пипец…

Я что, реально сплю на полу?

Цокаю.

Измельчал нынче мужик!

Надувшись, расстилаю старое одеяло на полу и накидываю на него махровый плед. Стаскиваю с кровати одну из подушек. Выглядит мое спальное место ужасно убого. Особенно на фоне толстого, удобного, ортопедического матраса, на котором безмятежно дрыхнет один наглый «жених».

И так обидно в этот момент становится!

Так злость обуревает!

Так отомстить за себя — маленькую, хрупкую, невинную — хочется!

Что я подскакиваю к кровати и, не рассчитав силы, пихаю Сотникова в спину. Он, не ожидав во сне такой подставы, взмахивает руками, пытаясь зацепиться за воздух. Выругивается и с грохотом валится на пол, сшибая своей тушей компьютерный стул, откатившейся и врезавшийся в противоположную стену.

Дыщь!

Бам!

Ш-ш-ш!

— Агапова, твою… поварешку!

Упс!

Я мышкой ныряю на свое спальное место и до самого подбородка натягиваю покрывало. Зажмуриваюсь. Ожидаю, что вот-вот меня настигнет буря ругательств под предводительством приложившегося головой о пол Сотникова, но…

Тишина.

Звенящая.

Пугающая.

Я выжидаю десять секунд и открываю один глаз. Бури Никиты нет. Открываю второй и прислушиваюсь. Почему я не слышу, как он дышит? Он же дышит, да?

— Эй… — шепчу. — Пс-с-с! Ники-и-ит?

Ответа нет.

Тут становится страшно.

Он там живой вообще?

Господи, а если нет? Если ударился так сильно, что отрубился? Или еще чего похуже — шею свернул? О-о-о, Агапова, а если ты убила спецназовца⁈