— Мы так не договаривались, я спать с вашей племянницей не буду. Я Дарину не предам.
— Ну я изменяю Люде и ничего, живет она лучше других, в золоте и бриллиантах.
Вспоминаю грустные глаза его жены, понимаю, что нет. Такую судьбу для Дари я не хочу. Не прощу себя.
— Лень, — ожидание такси двадцать минут: — Не могу. Я благодарен за все, что ты сделал для меня. Но другая женщина мне не нужна. Ни при каком раскладе.
— Щенок! — Берестов психует, но решает не продолжать спор.
Толкает меня и уходит, еле передвигая ногами. Понимаю, что он изрядно пьян. Но пора заканчивать нам сотрудничество…
Это переходит все рамки, а я уже встал на ноги и могу продолжить один. Без помощи.
— Марат, — девушка появляется внезапно, как черт из табакерки выпрыгивает: — Дядя вам как-то навредил? Мне так жаль.
Что неясного я ей сказал?
— Все ок.
Где это чертово такси…
— Я буду ждать тебя, — она резко делает шаг в мою сторону: — Я не отступлю. Ты мне… нужен.
Я даже не понимаю, что происходит. Она целует меня, это длится секунду, но я успеваю оттолкнуть ее.
— Не делай так больше. Иначе тебе не понравится, каким грубым я могу быть! — меня разрывает от ярости на части.
— Буду делать, — она хихикает, словно умалишенная: — И ты будешь. Иначе вот такое твоей жене покажу, — демонстрирует экран айфона, а там четко наш поцелуй.
Этой… хватило секунды, чтобы склепать компромат.
Глава 23
Все еще мусолю его слова в своей голове. Так и не выходит из головы, ежесекундно проговаривается, что он готов воспитывать сам, исключив меня.
Да, противоречиво, потому что я не могу сейчас поступиться работой. Но и с другой стороны, чувствую себя каким-то извергом, а не матерью.
И это, к слову, поганое чувство, потому что я отнюдь не такая. Я не похожа на своих родителей, которые бросили меня, еще даже не разглядев.
Я просто так не смогу.
Тру лицо, пытаясь выкинуть ворох мыслей хотя бы на какой-то небольшой промежуток времени. Да, оно неумолимо течет, и надо уже что-то думать, иначе будет поздно, но…
— Мам, — слышу, как Арина зовет из своей комнаты и тут же отбрасываю планшет с выбором тканей.
— Да, звездочка. — вхожу в комнату, замечая, что она сидит за столом, разложив перед собой учебники.
— Можно я не пойду завтра в школу? — на лице такая мука, что сердце кровью обливается.
Сажусь на ее кровать, подтаскивая кресло на колесиках к себе, и смотрю в глаза дочери.
— Почему ты не хочешь? — стараюсь звучать мягче, чтобы она понимала, что я ее друг.
Не враг, который будет насильно заставлять. В рамках разумного, и опять же это разумное, исходя из того, что мы воспринимаем за свои рамки.
— Ну…нога, — она смотрит на гипс, и я прямо чувствую, как от нее исходит разочарование в себе.
— Малыш, — поднимаю подбородок, пытаясь вселить в нее уверенность: — Ты боишься, что над тобой будут смеяться?
Она поджимает губы и уже готова всхлипывать.
Господи, как же сейчас не хватает Марата. Он всегда вселял в нее уверенность, что лучше нее никого на этом свете нет. Своей отцовской любовью затмевал страхи девочки.
— Пальцем показывать будут…
— И что?! — тут же беру ее за обе щеки: — А ты покажи им шпагат с этим гипсом и утри нос, пусть попробуют сделать то же самое.
Ариша улыбается, понимая, что я пытаюсь разбавить обстановку.
— На самом деле, дочь, ты можешь не идти. — серьезным взглядом даю понять: — Это твой выбор сейчас прятаться и бояться пересудов, но… никто в этом мире не имеет права тебя обижать, а если они все же решатся это сделать, ответь им.
Она смотрит с улыбкой.
— Как папа учил? — смеюсь вместе с ней, кивая.
Марат однажды пытался объяснить ей. Когда ей было, по-моему, шесть, что если ее толкнули на детской площадке, и не извинились, не приняли во внимание ее слова о том, что так делать нельзя, значит нужно действовать агрессивнее. А когда Ариша спросила как это агрессивнее, муж с мольбой в глазах смотрел на меня, вызывая во мне истерику минуты на две.
Хорошее было время. Счастливое…
Мы обе замолкаем, я уплываю в то время, когда мы с ним были на одной волне. Арина же наверняка задумывается о том, что ей предстоит сделать выбор.
— Ты подумай, ладно? Мы можем на время договориться о дистанционном обучении…— все же даю понять, что это возможно и зазорного в том, что она боится ничего нет.
Отвлекает от ее ответа щелчок двери.
Мы обе переглядываемся, внутри отчего-то усиливается давление и я знаю, что это он. Няню я сегодня отпустила, сказав, что буду дома, и устрою себе выходной.
— Это папа? — Ариша шепчет, боясь показать мне свою радость, я же пожимаю плечами и киваю ей.
Слышу шаги в коридоре и хочу встать уже с кровати, как он заглядывает в дверь.
Усталый, в неформальной одежде. Нет привычного костюма, обычный пуловер и джинсы.
— Привет, звездочка, — хрипит он посылая в нее тоскливую улыбку.
На душе тут же становится тягостно.
— Извини, — обращается уже ко мне: — Я ключи сегодня оставлю, в следующий раз предупрежу.
Киваю на его слова, чуть нахмурив брови.
— Я тебе кое-что привез, — проходит в комнату, вопросительно приподняв бровь: — Можно?
Поправляю волосы, боже, это ужасно, что он спрашивает разрешения войти в комнату своего ребенка.
Ариша улыбается, и пытается подъехать к нему ближе.
— Что привез, пап?
Марат достает из-за спины набор каких-то фломастеров.
— Сейчас мы будем делать самый красивый гипс в этом городе, — он отчаянно скрывает свое состояние.
Я вижу.
