Предатель. Я тебе отомщу (СИ) - Ким Виктория

"Ты уже решил проблему со своей женушкой?"

"Тебе срочно нужно вернуть ее, иначе это испортит репутацию нашей семьи, Что я скажу подругам?"

"Я не позволю, чтобы какая-то девка разрушила то, что мы строили годами."

"Ты должен быть мне благодарен за то, что я сделала тебя таким сильным, Артём!"

Последние слова бесили меня больше всего. Оно мне вообще надо было?

Масло в огонь подливает еще и внезапный приход Полины — главы коммерческого отдела в моей компании.

– Артем Вячеславович, добрый день. У нас плохие новости.

Полина стоит напротив, держа в руках папку, её пальцы чуть сильнее обычного сжимают картон. Напряжена, но внешне спокойна.

– О чем ты?

– Сделка сорвалась.

Я слышу эти слова, но в голове они ещё не оседают. Звенят, глухо отдаваясь в черепе, но смысл доходит до меня с секундной задержкой. Поднимаю на неё взгляд, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– Какая сделка?

– Крупная. Та, что гарантировала нам прирост прибыли в триста миллионов.

Я даже не моргаю.

– Этого не может быть.

– Может. Контракт ушёл в "Глобал Инвест".

Я медленно, почти лениво, откидываюсь в кресле, позволяя словам осесть в сознании.

"Глобал Инвест."

"Сергеев."

"Настя."

Вот оно! Это явно дело рук это суки! Потому что как иначе у Сергеева, этого ублюдка, могла появиться информация о намечающейся встрече? Никак! В своих работниках я уверен,а вот в той, у кого был прямой доступ к моему ноутбуку…

Следовательно, она не просто ушла, отравив мою жизнь своей вонючей гордостью, так еще и ударила по самому больному месту.

Я выдыхаю, скользя по Полине взглядом. Молодая, амбициозная, привыкшая угождать мне. Гибкая. Умная. Потенциально полезная.

– Плохо, – мои пальцы медленно скользят по краю стола. – И почему ты мне говоришь это сейчас, встреча же состоялась еще утром?

Она вздрагивает, но быстро берёт себя в руки.

– Они брали время на обдумывание. Я сама узнала только час назад. Условия контракта резко изменились. "Глобал Инвест" внезапно предложил более выгодные условия.

Я понимающе киваю, наблюдая, как по её шее пробегает тонкая полоска напряжения.

– Ты ведь не хочешь сказать, что мы просто так подарили контракт конкуренту?

Она сглатывает, но выдерживает мой взгляд.

– Нет, конечно. Мы могли бы…

– Могли бы, но не сделали.

Полина осекается. Я медленно встаю, подхожу ближе, наклоняюсь, касаясь пальцами её подбородка, заставляя поднять взгляд.

– Ты ведь умная девочка, Полина.

Она замирает.

– Ты же знаешь, как мне не нравятся разочарования.

Девушка сглатывает, пытаясь сохранять профессиональную маску, но я вижу, что её пробирает лёгкая дрожь. И это забавляет — люблю играть с наивными идиотками. Ими так легко управлять, ломать, контролировать… Жаль только эффект длится не так долго, как вышло и с моей собственной супругой.

Я позволяю пальцам медленно скользнуть вниз, по её горлу, ощущая, как под кожей бешено колотится пульс. Полина стоит неподвижно, но я замечаю, как её губы чуть дрогнули.

– Жаль, что ты так облажалась, – тихо говорю я, не сводя с неё взгляда.

Она напряжённо выдыхает, но тут же выпрямляется.

– Я не одна несу за это ответственность.

– Да? – усмехаюсь.

– Да, – её голос становится твёрже. – И к тому же… Перестаньте вести себя так, – рна запинается, но потом всё же решается договорить. – Я знаю, что у вас есть жена.

Я замираю, а девушка продолжает, не спуская с меня взгляда:

– И ребёнок.

Меня пронзает короткая вспышка раздражения.

– Это не имеет никакого отношения к делу.

– Как раз наоборот, – тихо говорит она, отступая на шаг. – Я не та, кто станет играть в ваши игры, Артём Вячеславович.

Я смотрю на неё секунду, две. Вижу, как её плечи напряжены, как она делает вид, что не боится.

– Мне жаль.

– Не думаю, что жаль, – усмехаюсь, отступая.

Она коротко кивает, разворачивается и выходит из кабинета, оставляя меня в тишине.

Я медленно выдыхаю, проводя ладонью по лицу. Бабы. Как же они бесят в последнее время. Как будто мне и так мало проблем.

Ира вдруг решила качать права, настаивая на разводе. Как будто у неё есть право мне указывать. Как будто она забыла своё место.

Пришлось напомнить. Отправил её в неоплачиваемый отпуск. Пускай осознает, с кем она связывается. Пусть посидит дома, пусть подумает.

Сын? Да мне плевать. Тимофей не был мне нужен тогда. Не нужен и сейчас. Он был развлечением для Иры, её билетом в комфортную жизнь.

А меня пытались им шантажировать. Я не прощаю такое.

Смотрю на папку с контрактами. "Глобал Инвест." Ну что ж… Раз уж они открыли войну, будет война.

Сегодня вечером — благотворительный приём. Протокольное мероприятие, где все изображают из себя добродетельных филантропов, разливают шампанское и улыбаются, держа в руках миллионные сделки. Обычный цирк, в котором я привык играть главную роль. Но не в этот раз. Сегодня я — объект насмешек.

Хренов инвестор, который выбрал "Глобал Инвест" вместо меня, прислал мне приглашение. Конечно же, под благовидным предлогом."Простите за недоразумение, надеюсь, вы поймёте — чистый бизнес, никаких личных мотивов."

Как будто это что-то меняет. Я же не слепой идиот, чтобы не видеть, что это не вежливость, а издёвка. Им нужно показать, что я сломлен. Что я всё проглотил. Что я подниму бокал и пожму руку человеку, который украл у меня контракт.

Но они забыли, с кем имеют дело. Меня нельзя сломать. Я не проглатываю оскорбления, а раздавливаю тех, кто их наносит. Особенно если это Настя. Особенно если это Сергеев.

Мне не нужно мстить в открытую — это слишком примитивно. Настя, конечно, устроила эффектную подставу, но она не умеет играть в долгую. Она импульсивная. Она действует на эмоциях. Я — нет. Я заставлю их пожалеть.

Подниму бокал на этом приёме. Я улыбнусь инвестору и пожму ему руку. Разыграю роль человека, который выше всего этого. А потом я сделаю так, что они сами приползут ко мне. Настя, Сергеев, инвестор — не важно.

Я всегда забираю то, что мне принадлежит.

20. Настя

Первый стажировочный день в "Глобал Инвест" — как ходьба по раскалённым углям с завязанными глазами. Каждый шаг отнимает силы, которых и так почти не осталось. Документы громоздятся на столе, как немые обвинения, пальцы дрожат от напряжения, а в голове звенит усталость, готовая раздавить меня в любую секунду.

Катя, эта хрупкая женщина с тёплыми глазами и лёгким округлым животиком, бросает короткие инструкции, а я киваю, стиснув зубы, чтобы не сорваться. Мне тяжело — до тошноты, до боли в висках, до ощущения, что я сейчас просто рухну прямо на этот холодный пол. Но я не сдаюсь. Подписываю бумаги, проверяю каждую цифру, проглатываю желание завыть от бессилия.

К концу стажировочного дня, который длится до пяти вечера, ноги подкашиваются, спина ноет, будто её ломали весь день, но я держусь. Должна. Никто не увидит, как мне плохо. Даже Катя, которая кивает мне с удивлённым одобрением, протягивая очередной лист.

– Быстро учишься, – говорит она, поправляя блузку над животом.

– Я думала, ты утонешь в первый же день, – её голос лёгкий, почти шутливый, но мне не до смеха.

– Не утону, – отвечаю я глухо, сжимая ручку так, что костяшки белеют.

«У меня нет такого права», – думаю я, чувствуя, как внутри всё сжимается от этой мысли. Не после того, как я вырвалась из той клетки, где была тенью Артёма.

Перед самым моим уходом Сергеев вызывает меня к себе. Его кабинет — стеклянные стены, панорама города, стерильный порядок — давит на меня своей холодной уверенностью.

– Неплохо для начала, – произносит он, откидываясь в кресле. – Быстро схватываешь, – в его голосе нет тепла, только сухая констатация.