Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

Ты заблуждаешься, — говорит мне новый голос. Ты пытаешься притвориться, что тебя всё устраивает, чтобы не признавать того, что они с тобой сделали.

— Правда? — шепчу я. — Или я настолько больна?

И глупая?

Очевидно, что ответа я не получаю, кроме того, что паук продвигается дальше по моему телу. Он забирается на веревки, и я облегченно вздыхаю, наблюдая, как он снова замирает. Я ещё не выбралась из леса — потому что, возможно, я никогда и не выберусь, — но я справлюсь с этим.

Я пыталась освободиться, но это невозможно. Может быть, если бы у меня были свободны руки, но они всё ещё в наручниках, зажаты между моим телом и тугими веревками. Я в полном дерьме, и единственным людям, которые знают, где я, на меня наплевать.

Бесполезно звать на помощь. Мы шли так долго, и лес поглотит мои крики ещё до того, как они доберутся до дома. А тут ещё музыка, звуки веселящихся людей и алкоголь, подавляющий разум.

Никто не придет за мной.

Вглядываясь в деревья, я вижу луну. Она не полная.

Здесь только ты и я, луна. И этот проклятый паук.

Возможно, пока я не умру.

Глава двенадцатая

Уэс

К тому времени, как я добираюсь до леса, Ателия уже несколько часов как связана. Я не снимаю маску, за исключением выключения преобразователя голоса. Теперь в нём нет необходимости.

Когда я добираюсь до дерева, которое мы выбрали в начале недели, я остаюсь в тени леса. Большая часть листьев опала, и лунный свет проникает сквозь голые ветви. Он освещает кожу Ателии, демонстрируя засохшую сперму на её груди и размазанный макияж.

Кажется, она больше не плачет, что разочаровывает, но я могу это легко исправить. В любом случае, она чертовски великолепна. Мы привели её в беспорядок — наконец-то заявили свои права на неё — и мне нравится, как это выглядит на ней.

После нескольких минут наблюдения за ней я начинаю испытывать нетерпение. Она дрожит и постоянно смотрит на веревки, как будто они могут отвалиться, если она посмотрит на них правильно.

Я двигаюсь медленно, как хищник, подкрадывающийся к своей добыче. Вот только у моей нет ни единого шанса выжить.

Под моим сапогом хрустнула ветка, и Ателия вздохнула. В темноте я могу различить, как она поднимает голову.

— Эй? — зовет она. — Если там кто-то есть, пожалуйста, помогите мне. Я привязана к дереву, не могу развязать веревки, и мне так холодно.

— Никто не придет тебе на помощь, Харпер.

Выражение лица Ателии меняется.

— Нет, — простонала она. — Нет, просто уходи.

— Ты не хочешь, чтобы я тебя отвязал?

Молчание.

Я подхожу ближе.

— Ты серьезно? — робко спрашивает она.

— Именно поэтому я пришел сюда.

Я не думаю, что она доверяет этому — умно — но она больше не говорит мне уходить.

Расстегнув рюкзак, я достаю бутылку воды.

— Хочешь пить?

— Да.

— Вот, — снимаю крышку и подношу бутылку к её губам, но она не открывает их. — Ну же, не будь глупой. Пей.

Она сглатывает, сузив глаза, но потом открывает рот. Я медленно наливаю воду, позволяя ей глотать её, не проливая. Когда она выпила половину, я отстраняю её.

— Нет, — стонет она. — Ещё.

Такая наивная.

Я даю ей оставшуюся воду, ухмыляясь под маской. Вот так она снова вершит свою жалкую судьбу. Глупая девчонка.

Ателия пытается выпить последнюю порцию воды слишком быстро, и в итоге она расплескивает воду и кашляет. После того как она отдышалась, я достаю из заднего кармана бандану и аккуратно вытираю излишки жидкости. Её волосы в беспорядке, благодаря всему тому, что мы с ней сделали, поэтому я убираю их за уши.

— Почему ты вдруг стал добр ко мне? — спрашивает Ателия.

— А кто сказал, что я добрый?

Похоже, она не знает, что с этим делать, поэтому хмурится. Я провожу пальцами по веревкам. Келлан завязал их крепко, хотя не похоже, чтобы у Ателии были проблемы с кровообращением.

— На веревках есть паук?

Я улыбаюсь. Келлан рассказал нам с Кэлом, как она перепугалась из-за паука на плече.

— Я его не вижу.

— О, слава богу, — шепчет она.

Её голова откидывается назад, ударяясь о ствол дерева, и она закрывает глаза в облегчении.

— Боишься их, что ли? Надо будет запомнить это.

Ателия застывает.

— Ты бы не стал.

Дрожь в её голосе вызывает во мне чувство удовлетворения.

— Не сегодня, нет.

Это, кажется, успокаивает её, но лишь слегка. Она покачивается в своих путах, прежде чем посмотреть на меня.

— Ты меня отпустишь? И тебе больше не нужно носить маску. Я знаю, кто ты.

Я хмыкаю.

— Но я знаю, что это тебя нервирует.

Она отводит взгляд, и на её лице появляется что-то подозрительно похожее на чувство вины. Это что-то новенькое. За все время общения с ней я ни разу не видел, чтобы она выглядела виноватой.

— Эй, — осторожно кладу согнутую костяшку под её подбородок и поворачиваю её голову назад, пока её взгляд не встречается с моим. — Что это был за взгляд?

— Наверное, потому что я тебя ненавижу, — выплевывает она, но в её словах уже нет той силы, что обычно.

— Нет, это было не то. Почему ты чувствуешь себя виноватой?

Неужели она наконец-то поняла? Что она сделала с нами? Что она сделала со мной с тех пор?

Я так не думаю — думаю, это связано с чем-то другим, но я не могу быть уверен.

— Это не имеет значения.

— Харпер.

Одной рукой я закрываю ей лицо, а другой провожу пальцами по её спутанным волосам. То, как она нехотя склоняется к моим прикосновениям, подтверждает мои подозрения, которые я вынашивал годами.

Какая-то её часть всё ещё хочет нас.

— Не надо, — шепчет она. — Не будь со мной милым.

— Почему?

— Потому что тогда я… — её взгляд скользит по моему телу, прежде чем она снова отводит глаза. — Это не имеет значения.

Как я и думал.

— Отлично. Если ты не хочешь ничего хорошего, я с радостью дам тебе противоположное.

Её глаза вспыхивают, когда она понимает, на что только что подписалась — практически умоляла меня об этом.

— Нет! Уэс, я не это имела в виду.

— Очень жаль, — достаю из кармана нож и раскрываю его. — Тебе следовало тщательнее подбирать слова.

Ателия вздрагивает, когда я прикасаюсь плоской стороной ножа к её ключице. Я осторожно, чтобы не порезать её, провожу лезвием по коже. Её страх ощутим, и воздух между нами гудит от него.

— Пожалуйста, не делай мне больно, — шепчет она.

В моем голосе слышна ухмылка — я не даю обещаний, которые не могу выполнить.

Ателия изо всех сил старается дышать неглубоко, пока я провожу тупой стороной ножа по её груди и соскам. Она хнычет от холода металла, а я наблюдаю, как её соски становятся ещё тверже.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя?

— Боже, — практически всхлипывает она. — Да.

Я наклоняюсь к ней достаточно близко, чтобы почувствовать остатки её духов с ароматом жимолости. Я покусываю мочку её уха, прежде чем прошептать:

— Тогда умоляй меня.

Она даже не колеблется. Она тут же начинает лепетать и умолять меня освободить её. Из её глаз капают слезы, и на секунду я задумываюсь, не может ли она плакать по команде или что-то в этом роде. Но её отчаяние слишком сильно, её голос дрожит так, как я слышал только тогда, когда причинял ей настоящую, настоящую боль.

Идеально. Неужели мы наконец-то сломали её?

— Думаю, мне нужно кое-что в обмен на то, что я тебя развяжу, — перемещаю нож обратно по её телу, подальше от веревок.

— Что угодно, — прохрипела она. — Пожалуйста, просто развяжи меня, Уэс. Я хочу домой.

Второй части не будет, но ей пока не нужно этого знать.

Закрыв нож, я убираю его обратно в правый карман, а из левого достаю кое-что ещё. Я не был уверен, что использую его против неё, но на всякий случай взял с собой. Никогда нельзя быть слишком подготовленным.