Плохиш. Ставка на любовь - Градцева Анастасия

Мне хочется плакать.

Какой ужас. Я староста класса, будущая золотая медалистка, я не могла так опозориться!

А еще мама с ума сойдет, если меня заставят платить штраф: мы совсем недавно отдали деньги за выпускной, и до конца месяца осталось всего три тысячи.

Смотрю с ненавистью в сторону того, из-за кого я так встряла, а парень – этот дурацкий Бессонов! – поворачивает голову и встречает мой взгляд. А потом ухмыляется и почему-то подмигивает, как будто для него это все просто забавная игра.

Глава 2. В классе

– Самоуправство, вот что это! – повышает голос Ирина Михайловна. А затем чеканит по слогам. – И бе-зот-вет-ствен-ность!

Я стою в кабинете завуча, опустив голову, и сгораю от стыда. Меня в жизни не отчитывали в школе. Ни разу за все одиннадцать лет не было ни замечания, ни выговора, ни даже обычной двойки! А теперь я чувствую себя словно провинившийся преступник, хотя я ничего плохого не делала.

– Ты думаешь, это шутки, Блохина? – патетично спрашивает меня Ирина Михайловна. – Думаешь, вызвать полицию в школу – это так весело?! Ты оторвала людей от работы, поставила на уши всю школу, а все из-за того, что не узнала ученика своего же класса? Бедный мальчик только-только пришел к нам, и тут такой стресс.

«Этот «бедный мальчик» что-то совсем не выглядел несчастным, когда меня уводили в кабинет к завучу», – мрачно думаю я, не поднимая глаз. И с огромным трудом выдавливаю из себя:

– Простите.

– Прощаю, но только учитывая все твои прошлые заслуги, Александра, – торжественно говорит завуч, и вид у нее при этом такой, будто она мне как минимум помилование перед казнью дарует. – Только поэтому! Ступай на уроки и не забудь извиниться перед Максимом Бессоновым.

– А… штраф? – еле слышно спрашиваю я.

Ирина Михайловна выразительно вздыхает.

– Скажи спасибо Максиму: не будет штрафа. Полицейские согласились не регистрировать этот выезд, но только потому, что Максим дал им автографы, а еще разрешил сфотографироваться с собой. Так что не забудь его поблагодарить.

Не забудь извиниться, не забудь поблагодарить…

Что я еще должна сделать? В ноги ему поклониться? Руки целовать?

– Конечно, я поблагодарю, – через силу говорю я.

– Хорошо, иди, – милостиво кивает Ирина Михайловна, а потом вдруг спохватывается: – А нет, стой! Ты уже подала мне список тех, кто от вашего класса придет возлагать цветы Девятого мая?

– Подала неделю назад.

– На пробный экзамен пятого мая все у вас записались, кто хотел, ты объявляла?

– Да.

– Сама тоже идешь?

– Нет, не иду, – напряженно улыбаюсь я.

– А вот это ты зря, Блохина! – завуч грозит мне пальцем. – Не будь такой самоуверенной, даже отличникам нужна самопроверка!

Горло перехватывает от обиды и какой-то тотальной несправедливости.

Я ведь не хожу на пробные экзамены не потому, что так уверена в своих знаниях. Просто это все платно, а с финансами у нас дома сложно. Мы с мамой с трудом наскребли денег мне на выпускной, а ведь надо будет еще платье на что-то покупать.

– Простите, там звонок уже был, – резко говорю я. – Можно идти?

– Иди, – милостиво отпускает меня Ирина Михайловна, и я торопливо выхожу из ее кабинета.

Бегу на второй этаж, где у нас по расписанию должна быть география. Но судя по шуму, который доносится из-за двери, Ольги Ивановны сегодня опять нет и целый урок мы предоставлены сами себе.

Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Сначала там на секунду все замирают, а потом радостно орут:

– Не, это не Ольга! Это староста!

– Сашка, заходи! – кричит мне моя подруга Настя, а потом громко и кокетливо вскрикивает: – Ой, Максим, щекотно!

Я нахожу ее взглядом и застываю от шока.

Возле Насти стоит ухмыляющийся Бессонов и черным маркером выводит на ней свой автограф. Прямо на ее декольте. У Насти и так всегда довольно откровенные вырезы, а тут она еще как будто опустила свою кофточку ниже, и выглядит так, будто ей на голой груди расписываются.

Какой. Кошмар.

– Готово! – довольно заявляет Бессонов и выпрямляется. – Кто следующий, девчонки?

Его наглый взгляд останавливается на мне.

– Блошка? Может, ты хочешь?

– Блошка? Ахххха! Вот это ржач! Бес, вот это ты придумал! – заливается дебильным смехом Коля Рогов, которого я сегодня отпустила двойку исправлять. – Блин, Блохина, и правда, а почему мы тебя так никогда не называли?

«Потому что я староста, потому что я выполняю за вас кучу грязной работы и потому что благодаря мне вы все заканчиваете школу с нормальными оценками», – зло думаю я.

– Так что, Блошка? – снова с широкой улыбкой спрашивает Бессонов, поигрывая маркером. – Как насчет автографа на сиськах? А, стоп, у тебя же их нет. Сорри, предложение отменяется.

Краска бросается мне в лицо. И я уже набираю воздуха, чтобы послать этого идиота куда подальше, но тут происходит то, к чему я была не готова. Наш класс ржет.

Ржет над этой тупой шуткой.

Над унизительной тупой шуткой про меня.

Не смеются, наверное, только Настя и Аля – еще одна моя подруга. Но остальных, кажется, ничего не смущает.

– Очень смешно, – ледяным тоном говорю я, когда смех утихает.

– Да ладно тебе, Блошка, весело же, – ухмыляется с первой парты Никита Коломазов. – А правда, что ты к Бесу ментов вызвала?

– Понятия не имею, кто такой Бес, – холодно отвечаю я и иду к своему месту.

– Бес – это я, – насмешливо поясняет Бессонов. – Меня так парни в команде называют. Ну я решил, что моим одноклассникам тоже можно. Мы же тут все свои, да, пацаны?

Парни оглушительно свистят и орут, но их тут же перебивает визг девчонок.

– Эй, а почему только пацаны?! А мы? Нам нельзя что ли?

Бессонов обаятельно улыбается им, в черных глазах прыгают дьяволята.

– Вы такие красотки, что вам можно все!

– Беееес! – влюбленно выдыхает сидящая на соседнем ряду Настя, и только Аля недовольно хмурится. Я с ней солидарна.

Меня не было всего минут двадцать. Как за такое короткое время этот придурок успел со всеми подружиться, причем так, что они ему буквально в рот заглядывают?!

– Кстати, о ментах, – вдруг говорит Бессонов и снова смотрит в мою сторону, небрежно ухмыляясь. – Не хочешь извиниться, Блошка?

Я хотела.

Я даже обещала это завучу.

Но, во-первых, я планировала это сделать один на один, а не перед всем классом.

А во-вторых, меня до алой пелены перед глазами выбешивает его тон.

И поэтому…

– Не хочу, – громко и уверенно отвечаю я. – Ты сам во всем виноват.

– Как интересно, – издевательски тянет Бессонов и прищуривает темные, почти черные глаза. – И в чем же это я виноват, Блошка? В том, что пришел поучиться? Не знал, что это преступление.

Пацаны опять угодливо ржут, и это меня злит гораздо больше, чем я ожидала.

Оказывается, я была уверена, что меня пусть и не любят в классе, но как минимум уважают.

Но стоило прийти этому зазвездившемуся придурку, как я мигом слетела в их иерархии на самый низ. И поэтому я отвечаю Бессонову резко. Гораздо резче, чем собиралась.

– Ты стоял там и нес всякую чушь вместо того, чтобы нормально сказать, кто ты такой и зачем пришел, – зло выплевываю я. – Что, корона бы свалилась, если бы нормально все объяснил?

По классу проносится удивленный вздох.

– А что, Блошка, – опасно прищуривается Бессонов, – боишься, что твоя собственная корона в опасности? Первый раз вижу столько самомнения на пустом месте.

– Единственное пустое место тут – это ты! – не выдерживаю я.

И тут вдруг ко мне яростно оборачивается Андрей Уточкин – наш второй золотой медалист и круглый отличник. Его глаза фанатично сверкают из-за очков.

– Блохина, ты кукухой поехала что ли? – агрессивно спрашивает он. – Ты что несешь? Ты хоть понимаешь, кто ты, а кто ОН! Он звезда! Бессонова в прошлом сезоне признали лучшим нападающим в юношеской лиге, он вошел в топ сто самых перспективных молодых игроков во всем мире!