Плохиш. Ставка на любовь - Градцева Анастасия

– Она наша подруга, – яростным шепотом возражаю я и неожиданно для себя кричу: – Настя! Настя!!!

Поцелуй прерывается, взъерошенная и раскрасневшаяся Настя удивленно вертит головой, а когда нас замечает, то ее лицо зло кривится.

– Что еще?

Я решительно шагаю в сторону подруги. Надо ее спасать.

– Насть, идем, – громко говорю я. – Мы же договаривались вместе…

– У нас другие планы, – с ухмылкой перебивает меня Бессонов. – И всяких мелких Блошек в наших планах точно нет, да, сладкая?

– Да! – расплывается в счастливой улыбке Настя и смотрит на него обожающим взглядом.– Бес обещал меня покатать!

– Настя! – хмурюсь я. – Ты с ума сошла?! Садиться в машину непонятно к кому…

– Думаешь, я сексуальный маньяк, Блошка? – скалится Бессонов, а потом демонстративно прижимает к себе Настю, поглаживая ее по бедру. – Сорри, я просто сексуальный. И ни на на кого не нападаю, кроме соперников на поле. Красотки сами меня находят.

– Настя! – не сдаюсь я. – Твоя мама…

– Саша, отвянь! – вдруг грубо обрывает меня она. – И только попробуй вякнуть что-то моим родителям, ты мне тогда больше не подруга. Бес, поехали!

– Обожаю решительных девушек! – довольно ухмыляется он и открывает Насте дверь машины. А потом насмешливо бросает мне: – А тебе, Блошка, счастливо оставаться! Учи уроки, будь паинькой и не мешай взрослым веселиться.

Настя, не глядя на нас, ныряет в эту шикарную тачку, Бессонов садится с другой стороны и издевательски сигналит нам. Машина срывается с места и вскоре исчезает за поворотом.

Я какое-то время смотрю ей вслед.

– Ненавижу таких, как он, – выдыхаю я беспомощно. – Бедная Настя!

– Вообще-то Настя сама с ним пошла, – с неожиданной холодностью возражает Аля. – Если она ведет себя как доступная девка, это ее проблемы, а не наши.

Я от неожиданности замолкаю.

В чем-то, может, она и права, но… Но я не согласна!

– Я все равно позвоню ей через два часа, – говорю я упрямо. – На всякий случай, чтобы проверить, что у нее все хорошо.

«…потому что этот зазвездившийся придурок выглядит как тот, кто способен на все».

Аля неодобрительно поджимает губы, и до аптеки мы идем молча. Потом как всегда расходимся в разные стороны: она к частному сектору, где у ее семьи дом, а я к облупленной пятиэтажке, где живем мы с мамой.

Мама на смене, она работает медсестрой в хирургическом отделении, так что я не удивляюсь, когда в квартире меня встречает только тишина. Привычно переодеваюсь, разогреваю обед, а сама думаю про Настю. Есть ли шанс, что Бессонов правда ею заинтересовался, а не просто взял на один раз поиграться? Может быть такое, что он влюбится в мою подругу, начнет с ней встречаться…

В моей голове вспыхивает картинка, как эти двое идут и держатся за руки. Настя счастливо смеется, Бессонов ласково улыбается ей, и на его щеке появляется та самая ямочка, которую я сегодня заметила…

Я резко сжимаю ладонь, впиваясь в нее ногтями. Меня почему-то раздражает эта картинка. Наверное, потому что я вообще не хочу видеть этого мерзкого Бессонова рядом со своей подругой. Пусть он лучше… Пусть лучше…

Пусть лучше проваливает обратно в столицу! Играть в свой футбол!

Я раздраженно громыхаю чашками, громко хлопаю дверцами шкафчиков, а потом не выдерживаю и хватаю телефон. Прошло полтора часа. И едва я думаю, что звонить еще рано, как телефон сам начинает вибрировать в моей ладони.

Там высвечивается имя Насти.

У меня обрывается сердце, я торопливо нажимаю на кнопку вызова и прижимаю телефон к уху.

И сразу же слышу громкие всхлипы.

«Я убью его! – с яростью думаю я. – Я точно убью его!»

– Настя? Что случилось? – дрожащим голосом спрашиваю я. – Ты где? Что он тебе сделал?

– Сашка, он… – Настя захлебывается рыданиями. – Он… Какой же он козел, Саш!

– Где ты? – отчаянно повторяю я. – Насть, за тобой приехать?

– Не надо, я дома, – всхлипывает она. – Он высадил меня и уехал! Саш, просто бросил у подъезда, даже не поцеловал!!!

Настя опять начинает реветь, а ледяная рука, сжимающая мое сердце с того самого момента, как она позвонила, ослабляет свою хватку. Я делаю выдох.

Ничего не понятно, но вроде полицию можно не вызывать.

Уже неплохо.

– Насть, так что случилось? – чуть мягче спрашиваю я.

– Сначала мы заехали в «Точку», он взял мне кофе, – заикающимся от слез голосом говорит она. – И мы целовались в машине! А потом он позвал меня к себе. Смотреть фильм. Типа до семи у него никого дома не будет. Сказал, ну знаешь, как будто в шутку, что типа фильм взрослый, но это не страшно, тебе ведь уже есть восемнадцать.

– О…А ты…

– А я, дура, сказала правду! – с отчаянием вскрикивает она. – Говорю, нет, только в октябре будет. Но это же неважно? А этот козел засмеялся и сказал, что с малолетками больше не связывается, от их родителей потом слишком много проблем. Говорит: подрасти, потом покатаемся. И отвез меня домой! Просто домой, Саш! Даже телефон не спросил, даже не сказал, что еще увидимся…

Она снова плачет, обиженно и горько, как маленький ребенок, а я хмурюсь. Меня с одной стороны, удивляет, что у этого придурка есть какие-то принципы, а с другой – я в шоке от того, как Бессонов относится к девушкам. То есть он просто взял первую попавшуюся и повез к себе домой, чтобы там ее…

Урод. Самый настоящий моральный урод.

А если бы Насте было восемнадцать?! Что-то я сомневаюсь, что она нашла бы в себе силы отказать ему.

– Тебе очень повезло, – искренне говорю я.

– В чем? – яростно огрызается она. – В том, что меня в школу рано отправили? Это нечестно! Почему тебе уже есть восемнадцать и ты этим нифига не пользуешься, а я гораздо взрослее, но все равно считается, что я не могу за себя решать?! Я могла быть сегодня с ним! С самим Бессоновым! Я же видела, что нравлюсь ему!

– Настя, – осторожно спрашиваю я, – а тебе не кажется, что когда девушка нравится парню, то он не тащит ее сразу же в день знакомства в постель?

– А что такого?! – с вызовом отвечает она. – Это только в любовных романах парни годами таскают цветы и серенады поют под балконами. В современной жизни все по-другому.

– Рогов тебе весь прошлый год сердца рисовал перед подъездом, – напоминаю я.

– Ой, ну ты не сравнивай наших недоумков с Бесом, – отмахивается Настя. – Бес – звезда! За ним любая готова пойти!

– Не любая, – сухо отвечаю я.

– Ну кроме такой принципиальной, как ты! – фыркает она.

– Дело не в принципиальности!

– А в чем? Ты из-за этих своих принципов нас и математичке сегодня сдала. А могла бы просто сказать, что не знаешь, где мы. Вот нафига ты так? Сама же видела, Бес после этого вообще на уроки не пошел. Он к нам как к нормальным отнесся, а тут ты со своим ябедничаньем, как в детском саду. Промолчать не могла?

Я хочу сказать, что это не я, что это Аля сказала учительнице про кафе, но в последнюю секунду себя останавливаю. Внутри словно кислота разливается – едкая и жгучая.

Почему-то мне кажется унизительным вот так оправдываться, особенно в ситуации, когда накосячил весь класс, а крайней оказалась я.

В общем, я просто молчу, но Настя, кажется, и не ждет от меня ответа, она длинно выдыхает, шмыгает носом, а потом жалобно спрашивает:

– Саш, слушай, а что теперь делать?

– Ты о чем? – холодно спрашиваю я.

– Я про Беса! Может, сказать ему, что я соврала и что у меня уже скоро день рождения? Или просто объяснить ему, что я взрослая и что родители мне все разрешают? О, слушай, а, может, мне самой его позвать куда-нибудь? В кино, например?

– Подожди до октября, – язвительно советую я. – Тогда Бессонову уже ничего не помешает показать тебе фильм. Только заранее к нему запишись на нужный день, а то вдруг еще будут желающие на кинопоказ.

Но Настя как будто не слышит моего сарказма.

– С ума сошла? – вполне серьезно огрызается она. – Он в июле уедет, у него там уже игры начнутся.

– Как уедет, так и приедет.